«С другой стороны я не знаю сколько времени провалялся, — подумал Дохляк. — Вдруг что-то поменялось? Ведь, наверное, не только со мной происходят изменения?»

Словно в доказательство его мыслей «архаровец» бросил граммофон. Звук получился сочный и одновременно гулкий, словно тараном ударили по каменной стене. Труба граммофона отскочила от асфальта и покатилась к кучке мусора. «Архаровец» сделал шаг к магазину, и Дохляк готов был поклясться, что услышал, как заскрипел песок под ногами монстра.

Мушиный хоботок твари извивался как змея, предчувствуя скорый пир.

Дохляк бросил банку в «архаровца», но большую часть кока-колы он выпил, и газировка шмякнулась за спину монстра. Мертвяк рванул к твари. Он не желал прятаться и не хотел бояться собственной тени. У каждого есть слабые стороны. Не бывает неуязвимых.

Когда до «архаровца» оставалось несколько шагов, Дохляк опустился на колени. Монстр перекувырнулся через мертвяка и шлепнулся на землю. Его дыхание из горла вырывалось со зловещим всхлипыванием.

Ощущая себя стариком, Дохляк поднял камень, по форме походивший на яйцо динозавра, и шмякнул им по лбу «архаровца». Чавкнуло. Лицо окатило потоком гнили. Мертвяк машинально поднял руку к глазам и стер едкую жидкость. Драка кончилась также быстро как и началась.

Дохляк почувствовал, как начали пульсировать зеленые жилы на руке.

Он взглянул на «архаровца». Кровь тяжелыми густыми каплями стекала со лба на асфальт, лицо и руки были белыми, как мел. Большие карие глаза остекленели.

«А если другие придут за мной, чтобы отомстить? — подумал Дохляк и в груди у него похолодело. — Должен быть простой выход».

И его осенило. От трупа можно избавиться. До ночи еще оставалось достаточно времени, чтобы скрыть следы. Тело и граммофон в подсобку, кровь можно вычистить газировкой. Потом переждать ночь, а на рассвете отнести труп к мусорным кучам. Простой-простой план. Одно Дохляк знал наверняка: он не уйдет из магазина.

Сначала мертвяк обмотал голову «архаровца» простыней, чтобы кровь не оставила следов на асфальте, а потом оттащил тело в подсобку. Труп стал попахивать, но не гнилью, а абрикосовыми духами. Дохляку даже понравился этот запах.

Когда солнце коснулось крыш многоэтажек, больше ничего не говорило о драке: с помощью газировки удалось стереть пятна крови с асфальта, граммофон Дохляк унес в магазин.

Прислонившись к стене, мертвяк так плотно закрыл глаза, что в их углах образовались морщины. Болезненная улыбка искривила рот, обнажив желтые изъеденные кариесом зубы. В голове гудело. Сотни молоточков били по вискам настолько сильно, что было тяжело сосредоточиться. Мысли разбегались как тараканы.

— Бля, — сказал он и замер.

Это был как гром среди ясного неба. Он смог сказать. Осознание того, что из его рта вырвалось слово (хоть и ругательное), заставило сердце забиться. Дохляк почувствовал, как волны боли расползались от груди к животу и шее. Он не шевелился, боясь, что проснется.

Мертвяк засунул руку в рот и пощупал язык. Тот был все еще распухшим, но каким-то образом Дохляк мог разговаривать.

— Шла-а-а Маша-а-а по… — Слова выходили с трудом, но произносились четко и ясно. — По… по… шос-с-с-е-е-е.

Дохляк оскалился в усмешке. Ему показалось, что день с большей силой начал дарить тепло и веселое настроение. Но солнце светило все так же. Просто вокруг него образовалась некая тончайшая пелена счастья и радости, которая грела и вселяла уверенность в завтрашнем дне.

Солнце садилось, и улица наполнялась тенями. Дохляку хотелось увидеть закат, но он побоялся того, что на перекрестке могут показаться еще «архаровцы», и ушел в магазин. Однако мертвяк не уполз в подсобку, а устроился возле кассы. Он здраво рассудил, что ночью надо будет проследить за улицей. Да и не удалось бы заснуть с мертвой тварью под боком.

Растянувшись на полу, Дохляк подложил под голову двухлитровую бутылку с минеральной водой и задумался. За много-много дней впервые он себя чувствовал хорошо. Наконец-то бог услышал его молитвы. Если все будет и дальше хорошо, то, возможно, вернется человеческий вид.

Человеческий вид!

Дохляк бросил взгляд на витрину. Солнце светило остывающим багровым жаром, но готово было вот-вот опуститься в ад. На Город упадет холод, и наступит ночь. Кто-то из живых мертвецов умрет. Кто-то из «архаровцев» получит в коллекцию новую гниющую кожу. В общем, заканчивался старый серый день, на смену ему приходил новый серый день.