– О чем вы задумались? – раздался слегка осипший голос. Очевидно, Сомертон только что проснулся.

Виктория повернулась и взглянула на него. Он сонно смотрел на, нее из-под полуприкрытых век. Сонный или нет, этот красавец всегда действовал на нее одинаково – сердце вновь учащенно забилось.

– Я просто смотрела на дорогу.

– Зачем?

Виктория отвела глаза и снова посмотрела в окно.

– Мне никогда не приходилось бывать так далеко от Лондона.

– Никогда? – недоверчиво переспросил Сомертон.

– Да, – ответила она, пожимая плечами.

– Но мы едва выехали из города.

– Все равно, для меня это уже далеко. Он тихо рассмеялся:

– Забавно. Я много лет провел в путешествиях и, признаться, забыл, что некоторые люди живут иначе.

– Вы находите мою жизнь забавной? – спросила Виктория в негодовании. Как смеет этот человек насмехаться над ней?

– Вовсе нет, – негромко возразил он. – Напротив, я считаю ее весьма печальной.

– Чудесно, – произнесла она, снова взглянув на него. – Теперь я превратилась в предмет вашей жалости.

– По моему разумению, вы можете служить предметом только для…

– Для чего? – требовательно спросила Виктория, когда он умолк посреди фразы.

– Ни для чего, – отрезал он. – Вы здесь только для того, чтобы сыграть роль моей любовницы.

– Сомертон, зачем вам мнимая любовница? – Виктория наклонила голову и поджала губы. – Мне кажется, вам не составило бы большого труда обзавестись настоящей.

– Настоящая любовница? Нет, знаете ли, на этой неделе я хотел бы обойтись без дополнительных сложностей. Мне нужна женщина, которая будет исправно играть роль, а не лелеять в душе дурацкие фантазии о том, что ради нее я готов измениться и стать другим человеком. – От его пронизывающего взгляда ее бросило в жар. – Этого не будет. Мы достигли взаимопонимания, не так ли?

– Безусловно. Вы не хотите связывать себя лишними обязательствами и желаете избежать всяческих, чувственных притязаний.

Она готова поверить в это, но тогда отчего здесь даже воздух пропитан напряжением? И почему от взглядов Сомертона у нее замирает сердце?

Следующие несколько минут тянулись бесконечно долго. Она снова принялась изучать окрестные пейзажи и пыталась не обращать на него внимания, хотя он, сидя напротив, угрюмо взирал на нее.

– Как вам удалось перейти от продажи апельсинов к содержанию приюта для сирот? – спросил Сомертон, нарушая гнетущую тишину. – Той суммы, которую вы украли у меня, должно было хватить лишь на кратковременную аренду дома.

Виктория обернулась к нему в полном недоумении:

– О чем вы говорите? Я никогда не крала у вас денег.

– В тот вечер я выиграл порядочную сумму. Она исчезла. И вы тоже.

Она с досадой скрестила руки на груди:

– И поэтому вы пришли к заключению, что деньги взяла я?

– Я выиграл, и вы об этом знали. Когда мы разговаривали, деньги лежали у меня в кармане. А потом пропали. Разве я мог рассудить иначе? Я вовсе не виню вас. Вам же причиталась какая-то сумма за то, что произошло между нами.

Боже, он принял ее за обыкновенную уличную шлюху!

– В тот вечер вы были пьяны. Когда я уходила, вы спали. Я оставила вас – вместе с вашими деньгами – на ступенях церкви. Очевидно, вас уже потом обокрал случайный прохожий.

Сомертон молча отвернулся. Затем задумчиво произнес:

– Возможно.

– Наверное, вы не верите мне? – пробормотала она, покачав головой.

А почему он должен ей верить? Она для него просто торговка апельсинами, отдавшаяся первому встречному прямо на улице, как обычная проститутка. А украденное ожерелье? Господи, да она сама себе не поверила бы в такой ситуации.

– Я же сказал, возможно. Но вы тоже должны признать, что у меня были некоторые основания подозревать вас в краже тех денег.

– В сущности, это не имеет значения, – сказала она. Хотя для нее это имело значение. На ее совести много дурных поступков. Слишком много. Но именно в тот вечер она не сделала ничего плохого.

Она отвернулась к окну. Этот человек никогда не сможет относиться к ней как к женщине, достойной доверия. Почему ее так волнует его мнение? От нее требуется только одно – сыграть свою роль подобно актрисе на сцене.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, – невозмутимо напомнил он.

Она нахмурилась:

– На какой именно?

– Как вам удалось перейти от торговли апельсинами к содержанию сиротского приюта?

Виктория закрыла глаза, едва сдерживая слезы. Десять лет назад она дала обещание молчать и без особых усилий держала слово… До этой минуты.

– У вас есть, какие-нибудь предположения на сей счет? – спросила она, пристально глядя ему в глаза, пока он не отвел взгляд.

– Полагаю, весьма незамысловатым способом, – заметил он с оттенком брезгливости.