— Я сказал, черепа, — процедил Гнус. — Все.

Он повернулся к Умнику, который поднялся и стоял, чуть согнувшись, держась рукой за стойку.

— А ты, паскуда, еще одно слово вякнешь — прикончу, — Гнус сунул стойку ему под нос. — Понял?!

— Понял.

— Ах, сука! Я же сказал — слово, и...

Гнус замахнулся, Умник отдернулся, зацепил пяткой камень, повалился назад. Страшный удар, который должен был размозжить ему череп, пришелся в стойку. Балка выскочила из крепления и обрушилась, мелькнув у Умника прямо перед глазами. Череп Гнуса раскололся орехом, каска рассыпалась двумя половинками. Кровь и мозги жижей ляпнулись Умнику в переносицу. Балка воткнулась в отвал, за ней просела опалубка, похоронив Гнуса в месиве обломков и камня.

Дед с Лысым успели спастись — они бросились вон как только стойка звякнула. Когда грохот осел и пыль опустилась, Дед подошел к заваленному участку и стал осторожно оттаскивать камни. Лысый стал помогать. Через десять минут они вытащили из-под завала Тормоза, за ним другого напарника. Тормоз был целиком в лепешку, но еще дергался; второй, похоже, был мертв. Дед ощупал туловище и сказал:

— Боюсь, что Умник, наконец, доумничался.

— Это судьба, — хихикнул Лысый, обшаривая карманы Тормоза и второго напарника.

Тормоз очнулся, открыл глаз — второй уже вытекал — застонал, громко, мучительно.

— Надо же, какая гнида живучая, — хихикнул Лысый снова. — А жалко, все-таки, Дед. Что-то и мне захотелось узнать, за что нас сюда. Как мы, кому, где и когда напакостили.

— Надо было мне самому его придавить, как слепого щенка, пока еще не разобрался, что тут к чему, — кивнул Дед. — Ведь это такой разврат — не успеешь и оглянуться!.. Ему, видишь ли, уже интересно, как мы, кому, где и когда напакостили! Засохни, Лысый, заткнись.

— Ладно, Дед, ладно... Разврат на самом деле неслабый... Думаешь, я не вижу, как тебе самому интересно? Нет, Дед, а все-таки жалко этого идиота. А что, если бы он правда расшифровал всю эту гнидятину? Все эти циферки и крючочки?

— Лысый, ты взрослый вроде как человек... Тьфу, вот ведь зараза! В общем, заткнись. Умник — на нашем участке, мы должны его раскопать и убрать. Ты видел, кто сегодня дежурный?

— Еще бы, — гигикнул Лысый, ворочая камни. — Сейчас будет орать: что же мы, тупые толстые жопы, не справились, пока обед.

Они растащили камни, поставили запасную подпорку, закрепили просевшую кровлю, выскребли Гнуса.

— С-сука, пообедать не дал спокойно, — Лысый пнул окровавленным сапогом разбитое туловище.

Он отбросил еще пару камней и выпрямился. Из завала, из хлама и крошева, выкарабкался пыльный изгаженный Умник. Он выбрался из какой-то невероятной норки, которая образовалась под упавшей кровлей между камнями, выпрямился и стал отряхиваться.

— Я чуть не уссался! — загоготал Лысый.

Дед засмеялся с ним, подошел к Умнику и треснул его по плечу.

— Вот ведь сучонок! — Дед треснул его еще раз. — Ты что, заколдованный?

Умник снял каску и потрогал повязку, на которой никак не засыхало пятно. Как обычно, осмотрел кровь на пальцах, надел каску, посмотрел на Деда и Лысого без улыбки.

— Я здесь ни при чем.

— А кто?

— Помнишь, Лысый, я тебе говорил про закон?

— Про какой закон?

— Помнишь, помнишь. Ты думаешь, я так просто споткнулся?

— Не понимаю!

— Это говорит о том, что я все делаю правильно. Все говорю правильно, и все правильно думаю.

— Умник, я тебя сейчас огрею вот этой стойкой, и никакой закон тебе не поможет! — Лысый стукнул Умника в грудь. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что если ты на своем месте, и делаешь то, что должен, с тобой никогда ничего не случится. Так что, Лысый, не парься. Сегодня мы кое-что накопаем. Я, кажется, догадался, как нам расшифровать циферки.

— Ладно, Умник. Ты заколдованный, и я уже понял, что с тобой ничего не случится — пусть так, может быть. Но вторую-то дырку в башке схлопочешь как пить дать.

— А что делать, — Умник потрогал повязку. — Издержки агрессивной среды.

— Агрессивной среды, гы-гы-гы.

— Для каждой агрессивной среды, Лысый, есть своя техника безопасности. Если ее соблюдать, то все будет нормально.

— А где ее взять? В учебниках про нее не пишут.