— Кто ты, существо? Можешь ли ты говорить?

Поскольку челюсти мои все еще были стянуты веревкой, я смог только замычать. Люди заметили мои сложности и со смехом сняли веревку.

— Благодарю вас, — сказал я.

— О, — произнес новарианин, — ты говоришь по новариански?

— Да, сэр. К кому я имею удовольствие обращаться?

— К Марандосу из Ксилара, главному инженер-офицеру Его Величества генерала Улола, командующего этой продовольственной экспедицией.

— Сэр, — сказал я, — разве занятие подобного поста не является необычным для новарианина?

— Является, и очень, — ответил Марандос. — Но я теперь — почетный паалуанин, я изменил свое подданство. Видите ли, нужно пожить среди паалуан, чтобы по достоинству оценить их душевные качества. Они — настоящие джентльмены.

— А джентльмен на возвышении, насколько я понял, генерал Улола?

— Да.

— Тогда прошу вас засвидетельствовать ему мое уважение, поскольку сам я не говорю на его языке.

Марандос перевел, и паалуанин разразился смехом.

— Их забавляет, что их пленник, да еще и не человек, лежащий связанным, способен на подобную учтивость.

— Таким манерам я был обучен на моем родном уровне, — ответил я. — А теперь, не будете ли вы добры рассказать мне…

— Послушай-ка, существо, — прервал меня Марандос, — это мы будем спрашивать, а не ты. Прежде всего, кто ты такой?

Я объяснил. Генерал заговорил, и Марандос перевел мне:

— Он желает знать, не тот ли ты тип, что прошел через наш лагерь в ту сторону шесть-семь недель назад?

— Полагаю, что это я. О другом обитателе 12-го уровня в этих местах мне слышать не приходилось.

— Генерал так и думал, он оказался куда более прав, чем часовые, ссылавшиеся на галлюцинацию. Ну, а с какой целью ты пытался вернуться в осажденный Ир?

— Прошу прощения, сэр, но я не думаю, что с моей стороны было бы честно отвечать на этот вопрос.

— У нас есть способы заставить пленного заговорить, — сообщил Марандос.

Как раз в эту минуту вошел офицер и протянул генералу два экземпляра контракта, заключенного между Иром и хрунтингами, которые были у меня с собой. После внимательного изучения, Улола передал документы Марандосу. Перебежчик развернул один из них и начал читать вслух, переводя содержание на паалуанский.

Когда он закончил, все громко и взволнованно заговорили. Потом Марандос сказал:

— Поскольку этот документ сообщил нам все, что мы хотели от тебя узнать, мы не станем больше тебя спрашивать. Остается только решить, что с тобой делать.

Он поговорил с генералом и вновь обратился ко мне:

— Решено тебя казнить, ибо так мы поступаем со всеми схваченными новарианами. Генерал говорит, что есть тебя вряд ли можно, так что ты послужишь пищей для наших драконов.

— Господа, — сказал я, — вы поставили меня в такое положение, что я всецело в вашей власти. Но если мне будет позволено заметить, подобный поступок кажется мне чересчур жестоким — ведь я только выполнял приказ моей хозяйки.

Марандос перевел мои слова, и генерал ответил:

— Демон, мы не имеем ничего против тебя, как такового. Но ты работал на новариан и должен разделить их участь. Ты совершил нравственное преступление, которое должно быть наказано немедленной смертью.

— Как так, генерал?

— Новариане, так же как и другие народы этого континента, неисправимо испорчены и поэтому должны быть уничтожены.

— В чем же состоит их испорченность, сэр?

— В том, что они воюют друг с другом. Мы наблюдали за ними и знаем, что они неисправимы в этой своей привычке.

— Но, генерал, ведь вы тоже постоянно с ними воюете, не так ли? Какое же право имеете вы судить их?

— О, мы не воюем, мы совершаем вылазки за провизией. Мы собираем урожай… человеческий урожай… и мы делаем это с простой, нормальной и всем понятной целью — дать пищу нашим людям. Поскольку каждое создание должно есть, это естественная, а тем самым и оправданная с моральной точки зрения процедура. Но убивать людей без причины — безнравственно и аморально. Так что тот, кто занимается этим, не заслуживает пощады.

— Но, генерал, мне говорили, что народ этого континента, начиная войну, всегда заявляет, что у него тоже есть веские причины.

— Какие причины? Чтобы какой-нибудь авантюрист-политик мог распространить свое влияние еще на какое-то количество людей или умножить свое богатство? Или чтобы обратить этих людей в свою веру, или чтобы убить их, дабы на освободившейся территории мог жить другой народ?

— А как насчет тех, кто занимается защитой от нападения? Мы, демоны, на нашем уровне не признаем войн, но признаем право на самозащиту.