– Техникой я тебя обеспечу, – пообещал Гуров.

– А насчет запроса по больничному телефону, так я сам Косолапову позвоню – авось не откажет, – пообещал Петр и повернулся к Гурову. – Теперь ты, Лева! Поезжай-ка ты завтра утром к этому парнишке, садись с ним рядом и внимательно смотри все, что он найдет, потому что он не в теме и что-то может показаться ему незначительным, а ты влет поймешь, что это нам помочь сможет. Ну, вроде все предусмотрел, – подумав, сказал Орлов.

И, хотя говорил он вещи, которые Гуров с Крячко и сами наизусть знали и других могли этому научить, они слушали его самым внимательным образом. Друзья понимали, что, услышав о предательстве Крылова, удар по нервам Петр получил мощнейший и, давая им инструкции, он так понемногу приходил в себя, возвращался в рабочее состояние.

– Ну, дай нам всем бог удачи, – вздохнул Крячко и хотел разлить всем еще по чуть-чуть, как вдруг зазвонил телефон.

Лев Иванович снял трубку и услышал холодный, отстраненный голос жены:

– Это Строева. Мне нужно забрать кое-какие свои вещи. И сделать это я хочу именно в твоем присутствии, чтобы потом не возникало никаких недоразумений. А то вдруг я нечаянно прихвачу твои тапочки? Конечно, наличие посторонних свидетелей меня бы больше устроило, только где их в это время взять? – Она явно говорила в присутствии третьих лиц.

– Не беспокойся, дорогая! Бог услышал твои молитвы – они есть! Ждем! – И, положив трубку, сообщил друзьям: – Маша едет! И, судя по всему, с новостями. Только вот чем мы ее кормить будем?

И они дружно рванули на кухню. Но собрать даже скромный ужин с учетом вечной заботы Марии о фигуре и весе они не успели, потому что появилась она неожиданно быстро и на кухню даже не заглянула, а, пройдя в спальню, быстро покидала в сумку несколько платьев и уже потом, вернувшись в гостиную, села и объяснила:

– Некогда! Меня внизу в машине ждут.

Она посмотрела на мужа, ожидая, как тот отреагирует, но Гуров остался невозмутим, как всегда, – если бы жена захотела ему изменить, то возможностей у нее всегда было много и в плане свободного времени, и в плане кандидатов на роль любовника. А раз до сих пор этого не произошло, то и говорить не о чем. Вот если случится такое, а он это мгновенно почувствует, тогда и будет думать, как себя вести.

– Да подруга это, – поняв, что Гуров ревновать и не собирается, да и вылезла она со своим экспромтом не к месту, перешла к делу: – Баба – стерва. Окрутила мужика еще в молодости в расчете на сладкую жизнь, что, в общем-то, и оправдалось. Пока он в Афгане был, залетела от любовника и сделала аборт, после которого вопрос с детьми был закрыт раз и навсегда. Жили они без особой любви, так, по привычке. Она потихоньку погуливала, а он или не знал об этом, или не обращал внимания – одним словом, его все устраивало. Ходил он сытый, обстиранный, обглаженный и все в этом духе – а хозяйка она очень хорошая – и постепенно рос по службе, а она не работала и занималась домом. И вдруг, как гром среди ясного неба, накрывает он ее с любовником! Причем был он не один, а со своим водителем! Любовник – штаны в охапку и бежать! Тамарка от страха в ванной заперлась, а Васильев вещи собрал и на работу переехал. И жил там до самого развода, а развели их быстро – детей-то нет. Поделили они квартиру, сделав из нее коммуналку, а другого имущества у них не было. И после развода он в эту комнату вернулся, но платил, как и раньше, за всю квартиру, а вот ей ни копейки не давал!

– А случилось это год назад? – уточнил Гуров.

– Ну да! Тамарка сначала обрадовалась, начала покупателя на квартиру искать, чтобы разъехаться с бывшим мужем и соединить, так сказать, влюбленные сердца, и тут любовник ее заявил, что со своей женой разводиться не будет, и слинял!

Гуров с Крячко одновременно посмотрели на Орлова, который снова оказался прав, и тот с деланой скромностью потупился. Мария удивленно на них уставилась, но Лев Иванович только махнул ей, что все, мол, в порядке, и она, пожав плечами, стала рассказывать дальше.

– И осталась старуха у разбитого корыта! Попыталась было восстановить отношения с мужем, ан нет! Пришлось ей идти работать костюмершей в уже известный вам так называемый театр. Только зарплата там мизерная, а она уже к другому привыкла! Вот тогда и предложила она бывшему мужу, что будет по-прежнему стирать, убирать и готовить, но уже за отдельную плату.

– То есть стала его домработницей, – подытожил Крячко. – То-то она не решилась записку сорвать! А то начал бы он белье в прачечную отдавать, питаться по столовым и кафе, а в комнате своей сам убираться – что бы она тогда делала?

– Какую записку? – Глаза Марии вспыхнули от любопытства, и Гуров ей вкратце рассказал, а потом спросил:

– А она не пыталась выяснить, чем было вызвано то, что он вдруг так резко решил вывести ее на чистую воду со столь трагическими для нее последствиями?

– А как же! – воскликнула Маша. – Во многих вещах Тамарка дура дурой, но житейской хватки у нее на троих хватит. Она решила, что у него другая женщина завелась, и весь этот год с него глаз не спускала! Она и следила за ним, и подсматривала, и подслушивала, и вещи обнюхивала, и распечатку звонков с их домашнего телефона изучала, но… Как оказалось, не в женщине было дело, потому что ни специфических следов на его нижнем белье, ни женских волос, ни запаха духов, ни следов губной помады ей ни разу так найти и не удалось.

– Видимо, еще и поэтому она предложила ему свои услуги домработницы, чтобы ей легче за ним следить было, – предположил Крячко.

– Может быть, – подумав, согласилась Мария. – Короче, выяснила она, что не в бабе тут дело, успокоилась, затаилась и стала ждать, когда он сменит гнев на милость. Но не дождалась, потому что два месяца назад с ним вообще что-то невероятное твориться начало. Он стал нервный и дерганый, хотя раньше, по словам Тамарки, его было ничем не прошибить, поздно возвращался домой, а порой и не приходил вообще, по ночам не спал, ворочался – слышимость-то отличная, – начал снова курить, хотя давно бросил. В ту ночь он вообще не ложился, а до утра ходил по своей комнате из угла в угол и все что-то себе под нос бормотал, а утром вышел из дома в обычное время, сел в машину и уехал. А уж как и когда он возвратился, она не знает. Все! Я вам хоть чем-нибудь помогла?