Мишель в «Хижине шерифа»

Аннотация

Приключения Мишеля Терэ Ц. ... Он ритмично подскакивал в седле, немного вымученно улыбаясь. Мишель щелкнул затвором и пошел ему навстречу.

МАЛЕНЬКИЙ АЭРОЗОЛЬ С УБИЙСТВЕННЫМ ДЕЙСТВИЕМ – Мишель! Что ты там копаешься? Давай быстрей, едут! – Сейчас, Даниель, иду! – раздался голос из длинной и приземистой дощатой постройки. – Я заряжаю пленку. Еще минуточку. Они далеко? – Максимум метров двести – триста! – Отлично, успею! Белобрысый круглолицый паренек, отозвавшийся на имя Даниель, вытер лоб. В своей широкополой шляпе, пестрой рубахе и светло-серых штанах с черным кантом он стоял, прислонившись спиной к обтесанному сосновому стволу – одному из трех, которые намечали границы прямоугольника, выгороженного на лесной развилке перед домом. Сам дом, метров двенадцати длиной, состоял из застекленной конторы с окошечком кассы и конюшни. Крытый камышом и увенчанный глиняным коньком, он вытянулся во всю длину прямоугольника. На стене красовалась вывеска – «Хижина шерифа». Все было точь-в-точь как на Диком Западе. Вдоль «Хижины» пролегала дорога, теряющаяся где-то вдали, среди первых домиков Сент-Мари-де-ла-Мера, столицы Камарга. Над городом, золотясь в лучах заходящего солнца, возвышался причудливый силуэт знаменитой церкви-крепости – полузамка-полухрама. Дверь конторки открылась. Из нее вышел темноволосый кудрявый парень, облаченный в костюм камарганского «ковбоя», но без шляпы. В руке он держат фотоаппарат. На вид ему было лет пятнадцать, как и его приятелю. – Отличный свет, – сказал он, жмурясь на ярком солнце. Подойдя к Даниелю – тот приходился ему двоюродным братом, – он тоже взглянул в сторону равнины. По дороге скакало, вытянувшись в цепочку, несколько лошадей в белых сбруях. – Посмотри-ка, кто там впереди, уж не наш ли приятель Артур? – спросил Мишель. – Думаю, что он. Ей-богу, несется точно на мопеде! Вскоре передний всадник, пустив лошадь мелкой рысью, отделился от остальной группы. Сомневаться не приходилось: это был Артур – темноволосый юноша в джинсах и бело-голубой клетчатой рубахе. Он ритмично подскакивал в седле, немного вымученно улыбаясь. Мишель щелкнул затвором и пошел ему навстречу. – Стой, Артур! Приехали! – Я-то с радостью, – буркнул наездник. – Скажи это лошади! Представляешь, сама пошла рысью! Чует конец рабочего дня! Мишель подхватил лошадь под уздцы и завел ее за ограду. Та мигом остановилась. Артур лихо перекинул правую ногу через шею, животного. – Алле-гоп! Вольтаж! Но запутался ногой в поводьях и приземлился на спину, впрочем, довольно мягко. «Подвиг» был встречен взрывом хохота. Даниель с Мишелем кинулись поднимать приятеля. Артур был старше их всего на год – ему стукнуло шестнадцать, – зато ростом был выше на целых полголовы и выглядел несколько взрослее из-за крепкого телосложения. – Ты не ушибся? – спросил Мишель. Артур, получивший легкую встряску – в прямом смысле этого слова, – замотал головой. – Эх, Мишель, такой классный кадр упустил! – воскликнул Даниель. – Ну-ка, Артур, повтори! – Благодарю покорно! Тебе все хиханьки да хаханьки! – огрызнулся тот, отряхиваясь. – Лучше бы сетку какую-нибудь растянул. А то я себе все мягкое место отбил! – Главное, постарайся, чтобы такого не случилось в воскресенье, – посоветовал Мишель. В воскресенье должен был состояться церковный праздник, когда по традиции «ковбои» сопровождали золотую раку с мощами Святой Сары – покровительницы цыган. Наспех примотав поводья к барьеру, Мишель взял фотоаппарат и дважды щелкнул приближающуюся кавалькаду. Затем сбегал в контору, чтобы положить аппарат, и вернулся помочь товарищам. Одна за другой лошади вступали в загон и выстраивались в ряд. Для них это было привычное занятие. Какой-то толстяк в непомерно узких шортах, рубашке в цветочек и заломленной на затылок ковбойской шляпе все еще потешался над Артуром: – Ему, видите ли, не терпелось слезть с лошади… Эх, молодой человек, во всем надо иметь чувство меры! – Хорошо прокатились? – спросил Мишель, державший его лошадь под уздцы. – В общем, ничего… Правда, не слишком чувствуется порода! Довольно странное замечание, учитывая габариты наездника и его, мягко говоря, малоспортивную комплекцию. Мишелю впервые приходилось слышать, чтобы клиент жаловался на кротость животного. Толстяк собрал в ладонь поводья, перенес тяжесть тела на левое стремя, правую ногу перекинул через седло. Ему определенно хотелось показать класс. К несчастью, избыток веса вкупе с явным недостатком ловкости разбили его намерение в пух и прах. Левая нога сначала запуталась в стремени, а затем очертила дугу на уровне лошадиной шеи, чуть не заехав Мишелю по голове, – и незадачливый хвастун рухнул прямо в пыль. Кто-то хмыкнул. Мишель с Артуром, огорченные, бросились помогать толстяку подняться с земли. К счастью, тот отделался легким испугом… Процедив сквозь зубы что-то злобное, он локтем расправил раздавленную во время нелепого падения шляпу и размашисто зашагал прочь. – Советчики тоже ответчики, – переиначил известную пословицу Мишель. Другие наездники, слезая с лошади, выказывали не больше грациозности, но, наученные горьким опытом, они уже терпеливо дожидались, пока молодые люди помогут им спешиться. «Хижина шерифа» была агентством по прокату верховых лошадей. Око принадлежало местному скотоводу Фредерику Сегоналю, у которого Мишель и его двоюродный брат Даниель гостили во время каникул. В «Хижине» они трудились под началом молодых цыган Жана и Нура. Господин Сегональ пошел на это исключительно ради бабушки ребят, госпожи Денизы Терэ, с которой его связывала давняя дружба. Артур Митуре присоединился к компании всего три дня тому назад. Он работал автомехаником в Корби, городке, где жили братья. Когда-то он учился в одной школе с Мишелем. Клиенты расходились – на одеревенелых ногах, но в целом довольные своими достижениями на ниве конного спорта. Скоро возле «Хижины» осталась только тройка друзей и еще двое юношей, тоже в костюмах «ковбоев». Смуглые, черноволосые, они были типичными цыганами. Одному из них, Жану, уже стукнуло двадцать, а его брат Нур был старше Мишеля и Даниеля на два года. – Ну, как тебе Артур? – спросил Мишель у старшего. – Правда, замечательный наездник? Тот расхохотался, обнажив крепкие, очень белые зубы. – Замечательный… для гаджо [1] ! Но, кажется, кому-то очень не терпелось побыстрее вернуться обратно? – Это не мне, а лошади! – возразил Артур, слышавший разговор. – Я об этом и говорю! Жан и Нур работали у господина Сегоналя круглый год. Жили они с бабушкой и дедушкой в кибитке – в окрестностях Санта был разбит цыганский лагерь, куда по весне начиналось настоящее паломничество: сюда стекались цыгане со всех концов Европы. 1 Так цыгане называют тех, кто не принадлежит к их народу. (Здесь и далее примеч. авт.) Жан, любивший эти края, сделался заядлым «разетером»: так в Камарге назывался наездник, который срывал помпон, укрепленный между рогами быка. Ребята впятером расседлали и почистили лошадей, занесли в помещение упряжь, разложили ее по местам. Лошади – всего их было семь – вернулись в конюшню, где Нур уверенным движением засыпал в кормушки овес из большого короба. Покончив с работой, все вышли на улицу. – Вы дождетесь господина Фредерика и Паскалу? – спросил Жан. – Придется, – ответил Мишель. – Надо сдать выручку. Как раз в этот момент зазвонил телефон. Жан побежал в дом. Разговор длился недолго. Вернулся цыган хмурым. – Это господин Фредерик. Он сегодня не заедет. Какие-то проблемы с быком. Он просил забрать выручку с собой… Только… «Странно, чего он мнется?»– подумал Мишель. – Мне бы хотелось, чтобы ее взяли вы, – продолжил Жан. – Нас с Нуром вечером не будет дома. А озадачивать родственников как-то неловко. Ну как, возьмете? – Как тебе удобно, – без всякого воодушевления ответил Мишель. – Вот и отлично… Пока, гаджо! – с облегчением вздохнул Жан. – Пока, рома [2] , – ответил Мишель. Цыгане сердечно пожали друзьям руки. На протяжении тех двух недель, что они трудились вместе, в их команде царили мир и согласие. Иногда они именовали друг дружку «гаджо» или «рома»– но только в шутку, подсмеиваясь над взаимным недоверием, которое еще встречалось между цыганами и местными. Оставшись одни, Мишель, Даниель и Артур закончили уборку, тщательно заперли конюшню и контору, где находились касса и телефон. Мишель сложил выручку в плотный бумажный конверт. 2 Так цыгане называют себя. – У меня прямо гора с плеч, – признался Артур. – Я, честно говоря, боялся, что норов у камарганских лошадок покруче! После истории с Белогривой… – Наши ведь специально отобраны. Они не первой молодости, – ответил Даниель. – Клиенты ничем не рискуют. Со стороны города к ним приближался велосипедист. Старый драндулет лениво вихлял по дороге. – Ба! – воскликнул Мишель, подражая местному выговору. – Да это господин Паскалу едет выпустить нас на свободу! Как поживаете, господин Паскалу? – Эх, ребятушки, старость не радость. Скрипим помаленьку с великом. Хотя в свое время я был отчаянным сорванцом… А как я срывал с быка помпон! Не хуже господина Фредерика! Только тот так и остался зеленым юнцом… Престарелый охранник Паскалу летом подрабатывал у господина Сегоналя, для знакомых – господина Фредерика: ухаживал за лошадьми, сторожил по ночам конюшню. Ночевал он в конторе. Паскалу походил на сухофрукт: одна кожа да кости. Маленький, быстроглазый, он кокетливо носил костюм камарганского «ковбоя», слегка вылинявший от времени, но опрятный. – Спокойной ночи, господин Паскалу! – попрощался Мишель. – Спокойной ночи! – подхватили Артур с Даниелем. – В моем возрасте всю ночь проворочаешься – глаз не сомкнешь. В вашем – дело другое… Всего хорошего, ребятки! Трое друзей бодро зашагали домой. Мишель нес толстый конверт, на плече болтался фотоаппарат. – Не было печали… – ворчал он. – Столько слухов про воров, так что теперь сиди как миленький дома! Чего доброго, свистнут конверт! – Гляди-ка… старый знакомый! – всплеснул руками Даниель. – Поразительно настырный малый! Мишель тоже заметил здоровяка в светло-серых брюках, белоснежной рубашке и соломенной шляпе. – Все думает нас уломать. Зря надеется. – Кто это? – поинтересовался Артур. – Цыганоед! Собирает подписи под петицией, чтобы выставить цыган из Санта. Ужасно надоедливый! – А зачем ему это нужно? – Говорит, что от них одно воровство, а территорию лагеря вообще лучше отдать под строительство гостиницы или какого-нибудь жилья. Мужчина был всего в нескольких метрах от них. От круглого лица со светлыми усиками несло притворным благодушием, что еще больше подчеркивали юркие, узко поставленные глаза. – Вечер добрый, молодые люди! – воскликнул он, заступая им дорогу. – С работы? – Да, – ответил Мишель, демонстративно не сбавляя шага. – Ну что, успели подумать? Представляете, на счету этих субчиков еще два ограбления! Так что чем больше наберем подписей, тем скорее прекратится безобразие. – Вы в этом уверены? – отозвался Мишель. – А мои родители меня учили никого огульно не обвинять. И пока не будет доказательств… – Каких еще доказательств? – злобно усмехнулся мужчина. – Это же такие пройдохи, хитрые как черти, полиция их в жизни не поймает! Выселить их надо, и дело с концом! Я лично готов подать прошение. А петиция мне нужна для весомости. В конце концов вы ее подпишете, никуда не денетесь! – Что-то я в этом сильно сомневаюсь! – ответил Мишель. – Наверное, вы не в курсе, что петиции имеют право подписывать только совершеннолетние? Извините, нам некогда! Прощайте! И, не дав мужчине опомниться, Мишель увлек друзей за собой. Идти им было недалеко. В сотне метров от «Хижины шерифа» располагалась другая «хижина»-беленький домик, выстроенный по подобию камарганского хутора: камышовая крыша, беленные известью глинобитные стены, глиняный конек. – Ну и тип, все настроение испортил! – сказал Даниель. – Наверняка хочет нагреть руки за счет цыган! Купит землю, а потом ее выгодно перепродаст… Когда друзья поравнялись с домом, их мысли круто сменили направление. Переступив порог, ребята быстренько захлопнули за собой дверь. – Пошли прочь, комары! – гаркнул Даниель. – Что у нас ожидается на ужин? – поинтересовался Артур. – Страшно есть хочется после этих катаний! – Колбаса, сардины, салат из помидоров и сыр. Это насытит желудок господина? – съехидничал Мишель. – Там видно будет! – ответил Артур. Обставлен дом был без затей: газовая плитка, умывальник, стол с четырьмя табуретками по бокам. Три раскладушки довершали меблировку. Металлическая сетка на окнах, открывая доступ свежему воздуху, защищала обитателей от комаров. Ополоснув лицо и руки, ребята накрыли на стол: бумажная скатерть, пластмассовые стаканчики и тарелки. – Куда бы деть конверт с деньгами? Он меня угнетает, – пожаловался Мишель. – Сунь его в спальный мешок, – посоветовал Артур. – Да от кого его прятать? – вмешался Даниель. – Никому в голову не придет его здесь искать. Ой, хлеб кончился! – Я куплю, – вызвался Артур. – Сгоняю на мопеде. Больше ничего не нужно? – Я отснял пленку, – отозвался Мишель. – Будь добр, забрось ее фотографу. – Ладно. Где обитает твой фотограф? Мишель объяснил. Артур взял пленку, сумку для продуктов и был таков. Братья продолжали готовить ужин. – Уф! Хорошо! – воскликнул Артур, расправившись с сыром. – Ну как, господин доволен кухней? – ухмыльнулся Мишель. – Неплохо… для любителей. Может, пройдемся на сон грядущий? – Гм… Иди с Даниелем. Я останусь сторожить сейф! – Прости… совсем из головы вылетело. Ничего страшного, завтра погуляем. Да и ноги у меня как деревянные. А мягкое место… лучше не вспоминать! При свете походной газовой лампы ребята убрали со стола, расставили раскладушки, приготовили постели. Затем растянулись на своих лежбищах, чтобы немного поболтать перед сном. – Слышите?… – вдруг прошептал Мишель. Даниель с Артуром насторожились. – Что там? – Комариные серенады! – Что?… Ой… Только не это!… вот спасибо!… Скорее… Где мой крем? – заверещал Даниель. – Вам хорошо, у вас кожа смуглая! А я завтра буду как парень, сунувший нос в осиное гнездо! – Подожди… Есть более верное средство, – перебил Мишель. – Какая бы кожа у меня ни была, общество всякой мошкары мне тоже не по душе. Где аэрозоль? – Вроде бы в шкафчике под умывальником… Даниель вылез из постели и отыскал баллончик с антикомариной жидкостью. – Минуточку! – крикнул Артур. – Кажется, он огнеопасный. Даниель, включи фонарик и потуши лампу! – Не распылять вблизи огня, – прочитал Даниель. – Артур прав… Но… Фонарик никак не хотел зажигаться. – Никуда не денешься, – проворчал Даниель, – придется десять минут посидеть в темноте! – Я залезу с головой в спальный мешок, чтобы не дышать этой гадостью! – сказал Артур. – А окно мы так и оставим нараспашку? – Оно не закрывается, старина! Сетка еле держится. Если мы станем ее снимать, от нее ровным счетом ничего не останется. Давайте занавесим его полотенцем. Окно было не слишком большим, так что маскировка прошла удачно. – Все готовы? – спросил Даниель. – Можно приступать к операции? – Раз, два, три… дую! – проговорил Мишель. Он потушил лампу. В темноте послышалось пшиканье, в нос ударила пахучая струя. Громко загудели встревоженные комары. Даниель отставил баллончик, лег на кровать и зарылся носом в подушку. В комнате воцарилась почти непроглядная тьма. Бледные сумерки, проникавшие в комнату через второе, затворенное окно, отбрасывали дорожку света, казавшуюся яркой в сгустившейся темноте. Мишель, который не стал прятать лицо, обратил внимание, что небо заволокли тучи. Надвигалась гроза, воздух налился свинцовой тяжестью, сделался удушливым. Прошло несколько томительных минут. Внезапно Мишель вздрогнул. За окном возникли две тени, два смутных крадущихся силуэта. Через сетку до него долетел шепот. Он разобрал: «Что мы теряем? Тут никого нет!» Мишель бесшумно скользнул к соседней постели, где лежал Даниель, и нагнулся к его уху. – Только молчок… Кажется, нас собираются навестить. – Где? Что? – слабо забормотал Даниель. – Тихо! – шикнул на него Мишель, пробираясь к постели Артура, чтобы сообщить ему эту же новость. Затаив дыхание, трое друзей стояли в темноте. Мишель вполголоса пересказал услышанное. – Забавно, – шепнул Артур. – А вдруг… Его прервал стук в дверь. – Проверяют, есть ли кто-нибудь дома, – не повышая голоса, заметил Мишель. В дверь опять постучали, уже сильнее, напористее. – Ни звука! – предупредил Мишель. – Сейчас устроим маленькое развлечение… Стук прекратился. Что-то звякнуло. Характерный звук ключа, вставляемого в замочную скважину, подтвердил опасения Мишеля. Кто-то колдовал над замком… Ребята бесшумно подкрались к двери, вжались в стену… Посетители методично подбирали ключ. Сжав кулаки, Мишель, Даниель и Артур готовились оказать ворам достойную встречу. ПОЙМАН, ДА НЕ ТОТ, А СОВСЕМ НАОБОРОТ Непрошеный гость явно не торопился. По-видимому, у него была целая связка отмычек. Внезапно Мишеля осенило. Придумав, как лучше припугнуть воров, он нашарил на гвоздике ключ, дождался, пока незнакомец закончит очередную попытку, и быстренько сунул ключ в замок. – Открываю, – шепнул он приятелям. – Приготовились! – Не надо! – тихо запротестовал Артур. – Ты… Но закончить ему не пришлось. За дверями раздался приглушенный вскрик. Что-то металлическое брякнуло о землю, затем послышался топот убегающих ног. – Живо, уйдут! Мишель так спешил, что не сразу сумел открыть замок. Наконец дверь поддалась, и троица вырвалась наружу. В свете далеких фонарей они различили бегущие силуэты… К своему удивлению, не два, а четыре! Четыре тени вереницей мчались по направлению к городу. Через секунду ребята устремились в погоню. Окажись в этот час поблизости какой-нибудь загулявший прохожий, перед ним бы предстало крайне странное зрелище: на фоне ночи семь вытянувшихся в цепочку фигур, которые мчались во весь дух. Артур и Мишель бежали впереди – Даниель в надежде зажечь фонарик, который так и остался в руках, время от времени встряхивал его и потому поотстал. – Ничего, догоним! – заметил Артур, отдуваясь на бегу. – Я тоже надеюсь… Мишель припустил во все лопатки… и почти настиг последнего беглеца. В течение нескольких секунд их разделяло всего два-три метра, но это расстояние никак не сокращалось. У Мишеля мучительно закололо в боку… Неужели придется оставить погоню? Разозлившись как зверь, он напряг остаток сил и, сделав отчаянный рывок, нырнул незнакомцу в ноги – совсем как заправский регбист. Схлопотав каблуком по лбу, он чуть было не разжал руки, но тут незнакомец свалился – однако воинственного пыла не утратил. Жертва лягалась, извивалась всем телом, стараясь высвободиться из железной хватки. Но тут подоспел Артур. Он помог скрутить незнакомца, который вдруг издал странный пронзительный вопль. Двое друзей увидели, как предыдущий беглец описал полукруг и устремился к ним. – Берегись, Артур! – крикнул Мишель. А дальше все перепуталось. Даниель снова встряхнул фонарик, и тот наконец зажегся, осветив более чем странную сцену! Мишель с Артуром наседали на Жана, сжимавшего в руке связку ключей… а подоспевший на помощь Нур пытался вызволить брата. – Жан! – Мишель, совершенно ошарашенный, поднялся с земли. – Идиот! Все испортил! – Что? Не мешкая ни секунды, Артур ринулся в том направлении, куда скрылись беглецы. Жан с Нуром о чем-то переговаривались на своем языке, а двоюродные братья стояли как два истукана. К изумлению Мишеля, Жан сунул связку ключей в карман. Скоро вернулся Артур. – Смылись. – Может быть, вы все-таки объясните, что происходит? – спросил Мишель. – Что тут неясного, – огрызнулся Жан, с трудом переводя дух. – Мы с Нуром преследовали двоих прощелыг, у них был такой вид… Словом, они очень смахивали на парочку отъявленных бандитов! Мы и подумали, что у нас появился отличный шанс доказать, что воры – не цыгане. А произошло все так. Подходят они, значит, к вашему дому… – И что-то вынюхивают под окном, – подхватил Нур. – Потом шмыг к дверям и давай ковыряться в замке… Тут мы с Жаном как выскочим, те заметили – и наутек! – Ключи вот выронили. Пока я их подбирал– зря, наверное, пару секунд упустил, – они убежали вперед! И только мы стали их нагонять, тут вы… налетели как чокнутые. Умники нашлись! – Мы-то откуда знали, – оправдывался Мишель. – Поставь себя на наше место! – Может, поищем их по округе? – предложил Даниель. – Они наверняка все взмыленные, запыхавшиеся. – Так они тебя и дожидаются, – возразил Артур. – Попытка не пытка! Без особой надежды пятеро приятелей продолжили поиски. Они заглядывали в еще открытые кафе, рыскали по переулкам, прошагали вдоль и поперек огромный пляж, но повсюду им попадались одни безобидные гуляющие. Они остановились возле белой арены. Жан вытащил из кармана связку ключей. – Вот, подобрал возле ваших дверей… Мишель и его друзья внимательно рассматривали находку. На кольце висело пять ключей, переделанных в отмычки. Но самое любопытное: там же имелась металлическая бирка – не то медная, не то латунная, – на которой были выгравированы какое-то название и цифра шесть… – Гостиница «Триада», – прочитал Мишель вслух. – Занятно… Вдруг это зацепка! Знаете такую гостиницу? Он повернулся к цыганам. – Шутишь?… Спроси что-нибудь полегче! – Давайте поищем, – предложил Даниель. Артур тем временем изучал афиши, сообщающие о том, что в следующее воскресенье в Санте состоятся «королевские скачки». Он вернулся к товарищам. – Ну, как дела? – Никак! – откликнулся Мишель. – Все дела в гостинице «Триада», – ухмыльнулся Даниель. Артур удивленно вскинул брови. – Ну вы даете! До того комары довели, что в гостиницу собрались? Ребята растолковали что к чему. – Гм! Удивительное дело, воры сами подбросили нам подсказку. На мой взгляд, этот адрес никуда нас не приведет. – Давайте на всякий случай проверим, хуже не будет! Ребята еще раз обошли все центральные улицы, изучили все вывески, но не нашли ничего похожего на гостиницу «Триада». – Может, отложим до завтра? – предложил Даниель. – У меня уже глаза слипаются! – Вечно ты в своем репертуаре! – возмутился Артур. – Даниель прав. Сегодня нам точно ничего не светит. А завтра проверим на почте по справочнику или спросим в туристическом агентстве. Как-нибудь да узнаем, есть ли такая гостиница и где она находится. – Ладно, по домам! Цыгане по-прежнему сердились. У них был такой вид, словно трое друзей лишили их единственной радости в жизни. Мишель, Даниель и Артур проводили их до лагеря. Оттуда доносилось бренчание гитары, вокруг горящего костра сидели неподвижные тени. В отдалении вырисовывались силуэты полудюжины лошадей. Кибитки, запряженные лошадьми, отходили в прошлое, и цыгане сплошь и рядом обзаводились автомобилями, имеющими мало общего со старозаветными фургонами вроде того, где по сей день жили Жан и Нур со своими бабушкой и дедушкой. – Ну, спокойной ночи, гаджо, – попрощался Жан. – В следующий раз будем порасторопнее! – Спокойной ночи, рома! – откликнулся Мишель. Тройка побрела домой. Гроза так и не собралась, воздух становился все удушливее. Где-то вдалеке, по городским улицам, фланировали компании молодежи. Временами доносился их смех, обрывки фраз. Несколько ярых мотолюбителей, не слишком озабоченных покоем спящих, тарахтели на своих мопедах. – Как тебе все это нравится? – обратился Мишель к Артуру. – Ты, насколько я понимаю, доверяешь Жану и Нуру? – Естественно. Почему ты спрашиваешь? – Те двое, уверен почти на все сто, бежали к цыганскому лагерю. Мне не хотелось об этом говорить в присутствии твоих приятелей, я даже не стал мешать вашим розыскам. Но я отчетливо видел, как две фигуры нырнули под ограду. – И что? К чему ты клонишь? По-твоему, Жан и Нур способны на подлость? – Я же не утверждаю, что это они. Мало ли кто живет в лагере. Не спорю, они отличные парни. Но… – Артур умолк на полуслове. – Слушай, Артур, – вновь заговорил Мишель, – воры никогда не действуют наобум. Не понимаю, зачем… – И вдруг, оборвав себя, вскрикнул: – Ой! Скорее! Ноги в руки! И Мишель бросился бежать. В горячке погони у него совершенно вылетело из головы, что сегодня был тот единственный случай, когда ворам было чем у них поживиться! Трое друзей бросились в погоню, даже не подумав захлопнуть дверь! – Конверт, – бормотал Мишель. – Там же конверт с дневной выручкой! Ребята гурьбой подбежали к дому – дверь стояла нараспашку. – Скорей, Даниель, включай фонарь! – умоляюще воззвал Мишель. – Что я могу сделать! Он опять не хочет работать! Даниель нервно стучал по фонарику. – У меня есть спички! – выпалил Артур. – Где лампа? – На столе, черт ее задери! Чиркнула спичка, затеплилось дрожащее пламя, затем что-то бубухнуло и в горелке вспыхнул газ. Комната наполнилась светом. Мишель бросился к постели, лихорадочно ощупал спальный мешок. – Уф! – выдохнул он, почувствовав, как хрустнула под простыней бумага. – Как я перепугался!… – Ну что, начнем сначала? – спросил Даниель. – Что сначала? – Борьбу с комарами! Слышите, гудят? – Правда… Опять надо прыскать! Черт их побери, – ворчал Артур. – Надеюсь, больше сегодня гостей не будет? Я лично сыт этими гонками-погонями! – Мои часы!. Я оставил их вот здесь, на столе! – воскликнул вдруг Даниель. – И мои! – вскрикнул Артур. – Минуточку… Без паники, – вмешался Мишель. – Может, они просто упали… Но поиски не увенчались успехом. А в скором времени Мишель в свою очередь выкрикнул с отчаянием: – Мой фотоаппарат!… Где мой фотоаппарат?… Футляр пустой! УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ На несколько мгновений в хижине воцарилась тревожная тишина. Трое друзей недоверчиво взирали друг на дружку, затем лихорадочно стали пересматривать вещи. Увы, сомневаться не приходилось. Пока друзья гонялись за Жаном, Нуром и прочими, в хижине побывали опытные жулики. – Вот еще пропало! – то и дело повторял кто-нибудь из ребят. – У меня такое ощущение, что нас просто-напросто облапошили, провели как последних дураков, – произнес Мишель. – Но кто? – спросил Артур. Вопрос повис в воздухе. Молчание ребят легко было понять. Ответ был очевиден. Он напрашивался сам собой, как бы они от него ни отмахивались. С какой бы симпатией ни относились Даниель и Мишель к Жану с Нуром – Артур пока их недостаточно хорошо знал, – подозрение в первую очередь падало на них. Сомнительными выглядели и само поведение цыган, и тот факт, что Жан держал в руке ключи. Ведь события вполне могли развиваться по следующему сценарию: цыгане отвлекали ребят, в то время как их сообщник проник в дом и его обчистил! Артур утверждал, будто видел, что беглецы проскользнули в цыганский лагерь. Довольно неосторожно с их стороны, но они наверняка считали, что их жертвы настолько поглощены Жаном и Нуром, что не обратят на это большого внимания. У Мишеля кошки скребли на душе. Он всячески гнал от себя назойливую мысль: Жан и Нур знали про конверт с выручкой. Хуже того: Жан сам попросил Мишеля забрать его в виде одолжения! И сколько бы Мишель себе ни внушал, что это чистой воды совпадение, что позднее все обязательно разъяснится, его доверие к цыганам пошатнулось. – Нам еще повезло, что они не нашли конверт! – заметил Даниель. – А чья это заслуга? Кто придумал место? – напомнил Артур. – И правда повезло, – прошептал Мишель. – Ты по-прежнему убежден, что цыгане не имеют отношения к кражам? – спросил Артур. Мишель вздохнул. Он вертел в руках серый бумажный конверт. – Понимаешь, не могу я никого просто так обвинять. Жан и Нур золотые парни. Думаю, мы сумеем выяснить правду. По крайней мере, я на это надеюсь! – Знаешь, что мне пришло в голову? Я, конечно, не так давно знаком с Жаном и Нуром… Допустим даже, они ни в чем не виноваты, но у них есть друзья, родня… – Поживем – увидим, Артур, – ответил Мишель. – Завтра расскажем Жану и Нуру про кражу, посмотрим на их реакцию. Снова повисло молчание. Приятели машинально разбирали постели. Их просто трясло от холодной ярости, вполне законного возмущения. А Мишеля плюс ко всему терзало горькое разочарование. Неужели он обманулся в своих друзьях-цыганах? – А не залечь ли нам на боковую? – с натужной игривостью предложил Артур. – Утро вечера мудренее! – Минуточку! Сначала операция «комарье»! – возразил Даниель. – Глядите… фонарик зажегся, надо использовать момент! Ребята потушили газовую лампу, и Даниель самолично принялся обильно распрыскивать жидкость. В комнате опять запахло кислым. Артур чихнул, вслед за ним Мишель. – Угомонись, Даниель. И так уже дышать нечем! Даниель спрятал баллончик под умывальник и последовал примеру своих товарищей, которые уже разделись и залезли в спальные мешки. Вскоре темноту наполнило раздраженное жужжание комаров. Сцена поразительным образом напоминала ту, которая разыгралась час назад. Мишель невольно задержал дыхание, почти ожидая, что в окне мелькнут две тени. Но ничего такого не произошло. И скоро, несмотря на все пережитые волнения, ребята уже спали. * * * Артур проснулся первым. Голый по пояс, он умылся над раковиной, оделся и вышел на улицу, прикрыв за собой дверь. От вчерашней неразразившейся бури не осталось и следа. В прозрачном небе сияла свежая утренняя заря. – До чего муторно без часов, – проворчал парень, машинально взглянув на запястье. Он обошел вокруг хижины, внимательно глядя себе под ноги. Спекшаяся на солнце, твердокаменная земля не сохранила ни единого отпечатка ночного посещения. Артур вернулся к дверям, склонился над замочной скважиной – и внезапно вскрикнул от удивления. На створке мелом был выведен знак: круг, перечеркнутый стрелкой с изогнутым вправо концом. Рисунок был очень отчетливым. «Судя по всему, он сделан недавно, во всяком случае раньше я его здесь не замечал. Что бы это могло означать?» – размышлял Артур. Из задумчивости его вывел Мишель, появившийся на пороге с еще влажными волосами и полотенцем в руке. – Который час? – спросил он. – Минуточку, пойду посмотрю на персональные солнечные часы! Несмотря на озабоченность, Мишель улыбнулся. – Пойдешь со мной? Я собираюсь заняться гостиницей. Не думаю, что из этого получится что-нибудь путное, но, по-моему, надо исследовать все возможности. А заодно заскочу в жандармерию, оставлю заявление. – Кстати, видишь знак?… Правда, занятно? Мишель нагнулся над рисунком. – Совсем свеженький, верно? – Вроде да… И что же он означает? Так воры помечают двери своих жертв? – Хорошо бы это проверить! – У тебя уже есть соображения по поводу роли Жана и Нура во вчерашней истории? – спросил Мишель. – Я над этим думал… Но, честно говоря, ни к какому выводу не пришел. Они могли сказать правду с тем же успехом, что и солгать. – А не знаешь – не говори, верно? – Совершенно согласен. Подло обвинять парней, не имея никаких доказательств. Двое приятелей стали собираться в дорогу. В это время проснулся Даниель. Ему поручили караулить дом. – Только смотри опять не засни! – напутствовал приятеля Артур. – А вы не забудьте про «Хижину», – насупился Даниель. * * * Ровно в восемь Артур с Мишелем вошли в помещение почты. Они оказались там первыми посетителями. Изучение телефонного справочника не продвинуло их поиски ни на шаг. Гостиница «Триада» в нем не значилась. Они обратились к служащему, тот вызвался принести из архива более ранний выпуск. Перелистав еще десяток страниц, ребята обнаружили, что по адресу «Триады» расположилось «Гнездо фламинго», помеченное как «меблированные комнаты». Мишель поблагодарил служащего за усердие, и приятели вышли на улицу. – Давай туда сходим, – предложил Мишель. По указанному адресу располагалось здание, на котором сохранились следы прежней вывески, снятой после переделки гостиницы в «меблирашки». При входе висела скромная мраморная доска. «Гнездо фламинго» – гласили новенькие золотые буквы. Найдя кнопку звонка, Мишель надавил на нее. Застекленную дверь прикрывала литая решетка с уродливым вычурным орнаментом. Прошло несколько минут. В доме ничто не шелохнулось. Мишель со вздохом позвонил еще раз. – Надеюсь, звонок работает, – пробормотал он. Послышалось бряцанье ключей, дверь распахнулась, и в проеме возникла жирная, багровая и крайне угрюмая физиономия. – Что надо?… Мест нет! – Извините, – вежливо произнес Мишель. – Мы только спросить… Дело в том, что я нашел ключи… – Ну и несите их в полицию! – Вот они… Здесь бирка гостиницы «Триада». – Такой гостиницы больше нет… Вам что, не ясно? – Конечно, ясно, мне просто хотелось узнать, пользуетесь ли вы этими ключами. Толстяк бросил неприязненный взгляд на связку и пожал плечами. – Конечно, нет! У нас выбит только номер, вот… Толстяк выдернул из дверей ключ и сунул его ребятам под нос, дабы они могли как следует рассмотреть голубой пластмассовый ромбик с белой выпуклой единицей. – Теперь довольны? – Да, спасибо. Но… – Какие еще «но»? Некогда мне болтать со всякими бездельниками! – Только последнее: не знаете ли вы случайно, что стало с гостиничными ключами? Толстяк нахмурился, будто вопрос поставил его в тупик. – Понятия не имею! – произнес он наконец. – Спросите у управляющего. Он занимался строительством. – Как нам его найти? – Ого! Вы просто счастливчики! Вот и он – легок на помине! Можете с ним побеседовать. Он вам все растолкует! Обернувшись, молодые люди заметили невысокого худощавого мужчину с тонкими темными усиками. Подчеркнуто элегантной внешностью он напоминал курортника. – Приветствую вас, господин Саваль! – воскликнул портье. – Вы удивительно кстати. Эти любознательные юноши нашли ключи и теперь пристают ко мне с разными «как» да «почему»! – Здравствуй, Титен. Здравствуйте, молодые люди. – Здравствуйте, – ответили ребята. – Ну, где ваши ключи? Мишель протянул ему связку, и мужчина внимательно осмотрел бирку. – Что я вам могу сказать… – наконец проговорил он проникновенно. – Это ключи от гостиницы, их выкинули во время ремонта здания вместе с прочим хламом. Скорее всего, их подобрали какие-нибудь ребятишки для игры. А зачем вам все это? Мишель на всякий случай не стал рассказывать правду. – Мы нашли ключи и собирались вернуть их владельцам. Справились на почте, там сказали, что вместо гостиницы теперь другое заведение. Вот мы сюда и пришли. – Ясно. Если вы рассчитываете на вознаграждение, вынужден вас огорчить. Эти ключи абсолютно бесполезны. Ой!… Что это?… Одну минуточку… Управляющий внимательно присмотрелся к связке. – Кажется, я заблуждаюсь, – пробормотал он. – Они еще вполне пригодны. Да ведь это настоящее орудие взломщика… Мужчина прикусил язык, нахмурился и подозрительно взглянул на собеседников. – Уж не цыган ли это работа? Говорят, в городе такое творится… Что ни ночь, то кража. Я, заметьте, никого не осуждаю. Мне лично цыгане ничего плохого не сделали. Но толки ходят упорные, наблюдается, знаете ли, такое брожение умов… Будем надеяться, все как-то образуется. А где вы их, кстати, нашли? – Возле дома, – ответил Мишель. – Вас случайно не обворовали?… Или, может, соседей? – Да нет, но… – Впрочем, это уже меня не касается. Вы меня спросили, я вам ответил. До свидания, молодые люди! Будь здоров, Титен! Приподняв на прощание шляпу, мужчина удалился большими шагами. Утратив всякий интерес к посетителям, портье захлопнул застекленную дверь. – Вот и весь сказ, – вздохнул Артур. – Ну и фрукт этот Титен! – М-да, фрукт… Зато теперь у нас есть хоть какая-то определенность: такие ключи во «Фламинго» не в ходу. Конечно, это отрицательная информация, но все-таки информация. Следить за «Гнездом» бессмысленно, наших воров там нет! Связку мог подобрать кто угодно… – Пойдем в полицию? – Непременно. В полицейском участке, расположенном напротив манежа, офицер республиканских рот безопасности пребывал в гордом одиночестве. Узнав о причине столь раннего визита, он вздохнул: – Снова-здорово! За последние две недели по меньшей мере двадцатая жалоба! Нас здесь всего ничего: пятеро офицеров да несколько человек жандармов на четыре или пять тысяч курортников. Одним словом, по поводу краж сразу вас ставлю в известность, что у нас нет ни времени, ни возможностей заниматься этим всерьез! Но, знаете, иной раз попадаются настолько безалаберные люди… Забывают запирать двери! И он пустился долго и нудно перечислять свои претензии к пострадавшим. В конечном счете он принял заявление, записал фамилию и адрес Мишеля, составил подробную опись украденных вещей. – Короче говоря, вы нас не обнадеживаете? – резюмировал Артур. – Особо рассчитывать не приходится… Но всякое бывает… Главное – надеяться на лучшее! Ребята взяли расписку и попрощались. Когда они вернулись домой, Даниель был в [полной готовности и собирался уже уходить. – Я тут подумал, вы, наверное, не завтракали… Я приготовил вам по бутерброду. – Ты настоящий друг! – обрадовался Артур. Мишель вкратце рассказал брату о результатах их похождений. – Значит, все наши ценности тю-тю, можно с ними распрощаться? – Что тут сказать… Поживем – увидим! – Тогда в путь! Мишель, не забудь конверт, – напомнил Артур. И трое друзей – с несколько меньшим, чем прежде, энтузиазмом – отправились на работу. Жан и Нур уже находились там. Стараниями старика Паскалу лошади были оседланы и поджидали первых посетителей, привязанные к барьеру. Уже зная от цыган о ночных злоключениях, Паскалу встретил приятелей с ухмылкой. – Ну как, вас тоже цыгане обобрали? Несколько ошарашенный, Мишель взглянул на заговорщицки улыбающихся Жана и Нура. Жан начал первым: – Признайся, только по правде, ты ведь на нас подумал? Мишель понял: игра должна быть честной. – Признайся, что обстоятельства были не в вашу пользу! Цыгане расхохотались. – Ну ты, гаджо, дурак! Спасибо, хоть откровенный! Другие нас тоже считают ворами, только вслух не говорят… по меньшей мере, в лицо. – Я не считаю тебя вором, Жан… Я говорю только об обстоятельствах! – Эй, вы, смените тему, – вставил Артур. Но тут на горизонте появилось двое всадников, и спор мигом утих. К удивлению Мишеля, Жан стрелой метнулся в конюшню. – Что это с ним? Но вскоре Мишель догадался о причине этого бегства: Жан отвечал за конюшню и потому хотел убедиться, все ли там в порядке. С хозяином на этот счет шутки были плохи. КОГДА КИБИТКА ЗАСТРЕВАЕТ В ПУТИ Со стороны равнины к «Хижине шерифа» крупной рысью приближались двое всадников. Ребята узнали бы их среди тысячи. Ослепительно белая шляпа, коричневый кожаный жилет, а главное – гордая поступь рослого жеребца предвещали появление владельца конюшни господина Сегоналя. Его спутница – девушка в костюме камарганского «ковбоя», с развевающимися по ветру белокурыми волосами – приходилась ему внучкой. Звали ее Галлин. Она отлично держалась в седле, хотя ей едва исполнилось восемнадцать. Фредерик Сегональ шагом въехал в загон и, несмотря на свой возраст – а ему было далеко за шестьдесят, – легко спрыгнул на землю. Он кинул поводья Даниелю, и тот привязал коня к изгороди. Галлин последовала примеру деда, но поводья оставила в руках. – Привет, ребята! – бодро гаркнул скотовод, словно полководец, проводящий смотр войск. – Как делишки, порядок? Каждый раз, когда Мишелю доводилось видеть это кирпичного цвета лицо и седые усы, в голове его всплывал образ английского полковника. – Здравствуйте. Галлин улыбалась; ее карие глаза искрились лукавством. Дед взглянул на нее с насмешкой, за которой угадывалась глубочайшая нежность. – Слышите, какой выговор? Внучка Фредерика Сегоналя, ведущая свое происхождение из старинного камарганского рода, моя внучка говорит с акцентом! Мишель знал историю Галлин. Ее мать вышла замуж за «северянина» – от него дочь унаследовала светлые волосы и столичный «акцент», иначе говоря, безукоризненное произношение. Галлин со смехом пожала плечами, затем подвела лошадь к хижине. – У кого вчерашняя выручка? – поинтересовался господин Сегональ. – У нас, – ответил Мишель. – Правда, мы чуть было ее не лишились! – Мать честная! Потеряли? – Не то чтобы потеряли… ее едва не украли! Господин Сегональ нахмурился. – Украли?… Здесь?… А куда смотрели Жан с Нуром? Их что, не было с вами? Галлин привязала лошадь. Стройная и гибкая, она подошла к компании. – Кого обокрали? – Нас, – ответил Мишель. – Ну-ка, выкладывай с самого начала, – приказал господин Сегональ. – Черт возьми! Замахнуться на мое добро! Мишель поведал о вчерашнем происшествии, всячески обходя скользкие моменты, касающиеся Жана с Нуром. В их присутствии он счел благоразумным не упоминать, что беглецы, судя по словам Артура, скрылись в цыганском лагере. – Мать честная! – снова воскликнул скотовод. – Опять кража, сколько же можно? Если так пойдет дальше, все курортники разбегутся! Надо срочно идти в полицию! Сию минуту! Черт меня побери!… Господи Боже мой, не хватало мне еще жуликов ловить! Просто в голове не укладывается! – Я уже был в полиции… Они ничего не обещают… – Черт! Этих жандармов всего раз-два и обчелся – и это вместо положенной сотни! Нам что, самим влезать в фараонскую форму? Я обязательно буду говорить с руководством комитета по обслуживанию туристов. Пора наконец что-то решать! Все больше распаляясь, господин Сегональ пощипывал себе усы. – Например, можно было бы организовать ночные дежурства, ввести патрули. Думаю, добровольцев найдется предостаточно! – Отличная мысль! – воскликнул Артур. – Я – за! – Я тоже! – подхватил Даниель. – И я! – поддержал друзей Мишель. – Эх, попался бы мне негодяй, который свистнул фотоаппарат… Жан так и не показался. Нур довольно скоро ушел к брату на конюшню. Бросив в его сторону взгляд, Галлин предложила: – Давайте спросим у Жана с Нуром, может, к нам захочет присоединиться кто-нибудь из их родни или друзей? Чем больше нас будет, тем лучше! Дед пожал плечами. – В некотором смысле ты, девочка, права… но… Казалось, он колеблется. Затем, скосив глаза на дом, Сегональ продолжал, понизив голос: – Боюсь, с этим не согласятся местные, которые могли бы нам посодействовать. – Но почему? Объясни, пожалуйста, – резко проговорила Галлин. – Почему? Мать честная! Ты как будто с луны свалилась. Потому что, по мнению кое-кого, между цыганским лагерем и кражами существует прямая связь! – Ты тоже так считаешь? – наседала девушка. – Мое мнение, девочка, не имеет никакого веса! Лично я этой связи не нахожу. Возможно, когда-то какой-нибудь проходящий табор стащил что-то по мелочи, фрукты или овощи из огорода, но, как говорится в Евангелии, кто из вас без греха, пусть первым бросит камень. У меня претензий к цыганам нет! Отчасти по этой причине я нанял Жана с Нуром. – Так в чем же тогда дело? – не отступала девушка. – Подожди, дай договорить… От этого не уменьшается число тех, кто мыслит иначе. Они непременно скажут, что цыганские патрули будут потворствовать ворам. И чтобы не подавать им лишнего повода… Галлин пожала плечами, но спорить не стала. – Так что, – продолжал дед, – Жану с братом лучше не рассказывать о наших задумках. «Не прячется ли за словами господина Сегоналя какая-нибудь задняя мысль?» – спрашивал себя Мишель. Наконец из конюшни вышел Жан, следом за ним Нур. Они неуклюже поздоровались с хозяином и девушкой. – Теперь, поскольку все в сборе, – вновь заговорил скотовод, – хочу сообщить вам важную новость. Как вы, наверное, знаете, в следующее воскресенье состоятся королевские скачки. На них выставляется шесть самых лучших быков. Файан– он должен был обеспечить животных – отказался от участия, у них заболел фаворит. Так что обратились ко мне. Я согласился, решив, что это отличный случай восстановить традицию нашей камарганской «корриды». – Вот здорово! Я тоже хочу поучаствовать! – воскликнула Галлин. Господин Сегональ снисходительно усмехнулся. – Чтобы зрелище было действительно роскошным, надо набрать побольше наездников. Будут Рейне с Марселем, мои «ковбои», Галлин, надеюсь, ты, Жан, и твой брат, естественно… – Мы всегда с удовольствием, господин Фредерик, – откликнулся Жан. – Ребята, можно на вас рассчитывать? – спросил скотовод, поворачиваясь к троим друзьям. Те переглянулись. – Хм… Я бы, конечно, не прочь… а… вы думаете… – промямлил Артур. – Чего там, соглашайтесь, – подбодрила его Галлин. – Хорошая лошадь, камарганское седло – все будет отлично! Я сама этим займусь. Вместе съездим на хутор, я вам дам Оливетту, это самая смирная кобыла в округе! – Ну, раз такое дело… – Если вы считаете, что мы справимся, – сказал Мишель, – мы с братом согласны. – Великолепно! Значит, на том и порешили. Да, кстати… ты, Жан, поведешь команду «разетеров». Надо, чтобы праздник стал главным событием сезона! Происходящее вдруг показалось Мишелю каким-то нереальным. Господин Сегональ так разволновался, будто уже сидел на трибуне и болел за своих быков. Вчерашние неприятности почти выветрились из головы Мишеля, настолько необычной казалась ему атмосфера собрания, протекавшего на открытом воздухе, в загоне для лошадей. Теперь, глядя на Сегоналя, который так увлекался разведением боевых быков и был страстным поклонником «корриды», он лучше понимал смысл когда-то услышанного выражения «быть фанатиком своей веры». Мишель с интересом наблюдал за переменой, которая произошла в Жане. При последних словах господина Сегоналя вся его неуклюжесть мигом испарилась, он словно стал выше ростом и гордо сиял как начищенный пятак: он будет выступать на арене в Санте, станет звездой королевских скачек! Однако фанатизм – штука заразная, и при мысли о празднике Мишель тоже почувствовал какой-то зуд и страшно разволновался. Внезапно вспомнив о сером конверте, он пошел в контору. А когда вернулся, господин Сегональ был уже в седле. Мишель протянул ему деньги. Возле конюшни Галлин болтала с Жаном. Затем она вспрыгнула на лошадь и догнала деда. – Счастливо оставаться, ребятки! Готовьтесь как следует, в ваших руках честь Сегоналя! Скотовод говорил насмешливым тоном, но лишь для видимости. Он высказал то, что думал на самом деле. Двое всадников направились в сторону Санта. Первые клиенты явно не спешили, хотя день выдался на диво погожий. Свежий ветерок умерял солнечный зной. Мишель подошел к Жану. – Слушай, Жан, совсем забыл… Ты что-нибудь понимаешь в путевых знаках, которые цыгане оставляют вдоль дороги? – Путевых знаках? – Ну да, мелом на стене! – Ясно… Кое-что понимаю. А зачем тебе? «Если Жан, прямо или косвенно, виновен в краже, – думал Мишель, – то он должен быть законченным лицемером, чтобы после подобного вопроса с таким простодушием смотреть мне в глаза». – Ты случайно не знаешь этот символ? Он начертил на земле рисунок, который Артур обнаружил на дверях дома. Жан долго не колебался. Не проявив ничего, кроме обычного любопытства, он нагнулся, немного подумал и сказал: – Знаю. – И что же он означает? – Кажется, этим знаком пользуются, когда какая-нибудь кибитка отрывается от каравана и застревает в пути. Тогда остальные, указывая, куда ей ехать, рисуют такой кружок; если кончик стрелки изогнут вправо, это значит – «первый поворот направо», если налево – «первый поворот налево». А почему ты меня об этом спрашиваешь? Мишель не сразу ответил. Он только что осознал, что его вопрос по самой своей сути несет в себе недоверие. Порядочнее было не выведывать про цыганские значки, а просто-напросто рассказать об их находке. Теперь давать задний ход было уже поздно. – Такой знак кто-то нарисовал на моих дверях! – Ясно… – задумчиво произнес Жан. Затем он вскинул голову; в глазах его горел вызов – или возмущение; голос дрожал. – Ты думаешь, это мы? Ты, может, думаешь, кто-то из наших навел на тебя воров? – Да нет… Но… Жан расхохотался, возможно, чересчур хрипло. – Слушай, Мишель, я тебе вот что скажу. Этот рисунок – символ! Его нарисовал какой-то гаджо, совершенно не понимая его смысла! – Гаджо, который… – Вот именно! Чем не способ потом все свалить на нас! Разумеется, не имея никаких доказательств… но… ведь ты сам поступил не лучше, даже ты! Последние слова были произнесены таким тоном, что у Мишеля внутри что-то дрогнуло. Ему стало понятно, что Жан его уважает и очень болезненно переносит ту настороженность, которая вкралась в их отношения. – Я вас ни в чем не обвинял… – запротестовал Мишель. – Ну вдумайся сам, зачем кому-нибудь из наших оставлять такую улику против себя! Мишель был бы несказанно рад, если бы этот аргумент мог его полностью убедить. Но в этой истории оставалась еще куча неясного. Почему воры заявились к ним именно в тот момент, когда в доме хранилась выручка, хотя это случилось впервые за все время работы? А главное… главное… почему двое беглецов, которых якобы преследовали Жан с Нуром, спрятались в цыганском лагере? Мишель был готов честно все объяснить Жану. Но его терзало сомнение: не ранит ли он еще сильнее самолюбие друга, ничего не добившись взамен? «Мы обязательно узнаем правду», – пообещал он себе. У него родилась одна мысль… * * * Тем же вечером, не дожидаясь ужина, Мишель решил осуществить свой план, с тем и направился в полицейский участок. Завидев его на пороге, офицер воздел руки к небу. – Надеюсь, вы пришли не за. новостями! – воскликнул он. – Нет, конечно. – Уж не собираетесь ли вы сказать, что вас опять обокрали? – Да нет… Мишель уже усомнился, дадут ли ему когда-нибудь открыть рот. – Тогда чем могу служить? – Мне хотелось бы получить два-три адреса последних потерпевших. Это возможно? Полицейский поднял брови. – Возможно? Хм… в общем, да… а зачем? Эти нескончаемые вопросы понемногу начинали выводить мальчика из себя. – Я хочу выяснить, не видели ли они некий знак. Полицейский вперил в него подозрительный взгляд. – Надеюсь, вы не намерены самостоятельно проводить следствие? Это вам не детские игрушки! – У меня на это нет ни времени, ни желания. Я просто собираюсь проверить пару соображений насчет способа ограбления. – Тогда другое дело… Полистав журнал, полицейский выписал три адреса. – Вот, – сказал он, протягивая Мишелю листок. – Это все? – Большое спасибо. Выйдя из комиссариата, парень тут же уткнулся в список. Не сделав и десяти шагов, он чуть было не сшиб какого-то прохожего. Мишель поднял глаза и остановился, с трудом сдерживая раздражение. КАРУМ СТАРШИЙ Субъект, на которого в рассеянности налетел Мишель, был не кем иным, как человеком с петицией, тем, который накануне выжимал из него подпись, чтобы выслать цыган из лагеря Святой Сары. В следующий миг он тоже узнал Мишеля. – Ага!… Вы из полицейского участка! Похоже, вы тоже в числе пострадавших? Я вас предупреждал!… – воскликнул он. На его расплывшемся в улыбке лице отражалось такое злорадство, что Мишеля захлестнуло отвращение. Приняв его молчание за согласие, человек осмелел. – Ну что, теперь подпишете петицию? – Разумеется, нет. Пока нет формальных доказательств, я не собираюсь обвинять кого бы то ни было. – Но вас об этом никто и не просит! – Глубоко сожалею, но среди тех, кому вы собираетесь причинить неприятности, двое моих хороших друзей. Я никогда не поступлю им во вред. Уверенный тон и твердый взгляд Мишеля привели мужчину в такое бешенство, что он весь побагровел. Казалось, еще чуть-чуть – и последует взрыв. Но, справившись с собой, он сухо кивнул и зашагал своей дорогой. А Мишель отправился домой. Но по пути решил сделать небольшой крюк и заглянуть по одному из значившихся на листке адресов. Его встретила молодая женщина лет тридцати. Узнав о причине его визита, она ответила: – Я сожалею, но интересующий вас господин уехал два дня назад. Я новая жиличка и… – Она умолкла, заметив, что Мишель внимательно изучает створку дверей. – Вы что-то ищете? – Да, вот это. – Мишель указал на след от рисунка мелом. Тот был стерт, но смутно просматривался на краске. Это был круг с загнутой вправо стрелой. – Что это может значить? – встревожилась женщина. – В точности такую метку я нашел у себя на дверях, причем меня тоже недавно ограбили! – Боже! Какой ужас! Похоже на Варфоломеевскую ночь! – Да, что-то есть, но, мне кажется, в нашем случае метят жертв грабежей. – Надеюсь, эти господа не нагрянут сюда во второй раз! – воскликнула всерьез напуганная женщина. – Думаю, с их стороны это было бы верхом неосторожности, – успокоил ее Мишель. – Благодарю вас, мадам, извините за беспокойство. – Не стоит… Я все-таки буду начеку. Если замечу подобный знак, буду знать… А это случайно не цыганский символ? Я где-то читала, что похожие значки они рисуют на стенах. – Верно, мадам, но вряд ли это цыгане. Эта метка означает «первый поворот направо». Абракадабра какая-то! – И все-таки… Отчаявшись защитить цыган, Мишель распрощался с дамой. Подталкиваемый любопытством, он сверился со списком и решил, не откладывая дело в долгий ящик, нанести еще один визит. На этот раз перед ним была живописная вилла. Звонить ему не пришлось: знак был выведен прямо на калитке. Огромный волкодав с яростным лаем бросился на забор. Дверь дома отворилась, на пороге показался дородный лысый мужчина лет сорока в рубашке и шортах. – Карус! Молчать! Место! Что тебе надо, мальчик? «Мне что, кричать через весь участок?» – подумал Мишель. Тем временем мужчина, спустившись с крыльца, уже шел к калитке, шаркая по дорожке кожаными тапочками. – Дело в том, что меня обокрали. В полиции мне дали вашу фамилию и адрес… – Интересно, зачем? – удивился толстяк. – У меня на дверях такой же рисунок мелом… – Цыганский знак? Вот этот? Да, видел! Вот, не подписал петицию, когда предлагали, и совершенно напрасно. Ровно на следующий день дом обворовали! Безобразие! С нас столько дерут за жилье, не говоря уже про бешеные налоги, уж можно было бы обеспечить порядок! Просто стыд и срам, вот что я скажу… Теперь, конечно, я подпишу все что угодно, обеими руками! Мишель отказался от новой попытки защитить цыган. Мужчина был из породы сангвиников, людей вспыльчивых и зачастую невосприимчивых к доводам логики. – Я тоже не стал ее подписывать, – сказал Мишель, – и ровно в тот же вечер меня обокрали. – Много унесли? …На Мишеля обрушился целый словесный поток: вопросы, сетования, разъяснения. Когда он наконец откланялся, то чувствовал себя выжатым как лимон, словно сражался с ураганом. Визит к третьей жертве он решил отложить. Час был поздний, пора было возвращаться. – А то меня, наверное, уже потеряли. И действительно, когда он вошел в дом, Артур с Даниелем сидели за столом. – Разве ты ужинаешь не в городе?! – с наигранным изумлением воскликнул Артур. – Я тут кое-что разведал! Мишель коротко изложил результаты своих посещений. – Короче, господа воры везде оставляют одну и ту же метку, – подытожил Даниель. – Вот бы застукать этого рисовальщика! – вздохнул Артур. – Слишком мало шансов. Они наверняка действуют с крайней осторожностью… Вот напасть на «свежую» метку, то есть обнаружить ее еще до ограбления, было бы действительно здорово! Тут как раз очень бы пригодились патрули, о которых мы говорили утром! – ответил Мишель. – Да, но какое отношение это имеет к нам?… Нельзя же всю ночь болтаться по улицам, а днем работать в «Хижине»! – возмутился Даниель. – Мы можем попросить о помощи Жана с Нуром! Уверен, они с радостью согласятся! – предложил Мишель. – А как же то, что говорил господин Сегональ? – спросил Артур. – Извини, но тут есть один нюанс! Господин Сегональ рассуждал с позиции местного обывателя! Нас это совершенно не касается. – Верно. Мы вольны нанять хоть всех частных сыщиков на свете, если у нас возникнет такое желание. – Вольны, конечно… а кто будет платить твоим сыщикам? Нет, самое разумное – действовать собственными силами! Трое друзей обсуждали, как лучше организовать патруль, пока не подошло время ложиться спать. Они решили, не откладывая дела в долгий ящик, с утра переговорить с цыганами, а вечером начать дежурства. * * * Ребята завтракали, когда в дверь негромко постучали. Даниель пошел открывать. Перед ним стоял старец со смуглым, изрытым морщинами лицом, которое обрамляли длинные седые волосы. – Здравствуйте, мои юные друзья. Я предок Жана и Нура, мое имя Карум; в лагере меня называют Карумом Старшим. – Проходите, пожалуйста, – сказал Даниель. – Хотите с нами позавтракать? – предложил Мишель. Мужчина, казалось, был несколько удивлен, но улыбнулся: – Спасибо, я уже завтракал. В моем возрасте сна требуется самую малость, так что я всегда встаю вместе с солнцем. И ложусь вместе с ним. Старики говорят, надо всю жизнь строить по солнцу, и зимой, и летом, – в этом секрет долголетия и здоровья! Попробуйте, вот увидите, насколько меньше вы будете уставать от той же работы. И здоровье сохраните! Цыган говорил безразличным голосом, почти не меняя интонации, словно читал речитатив из классической трагедии, когда в действие вступает хор. От него веяло несказанным спокойствием и природной мудростью. Мудростью, которая роднит смекалистого крестьянского старика с преуспевающим ученым. Ясное дело, Карум пришел не затем, чтобы давать советы по поводу образа жизни, но друзья не торопили события. Гость, однако, тоже не спешил менять тему разговора. Темные глаза, прячущиеся под густыми седыми бровями, выглядели удивительно молодыми на изрезанном тонкими морщинами лице; они словно буравили мальчиков, пытались прочитать их сокровенные мысли. Обстановка становилась неловкой. Ребята наскоро кончили завтрак. Будто только этого и ждал, Карум заговорил: – Я слышал от внуков, Жана с Нуром, что вы не такие, как другие гаджо, – не смотрите на нас свысока и даже отказались подписывать бумажку, с помощью которой нас хотят выжить отсюда. Старик не задавал вопросов, и ребята хранили молчание. – Нас никак нельзя выгонять из Санта, – продолжал Карум. – Когда-то сама Святая Сара наведалась в эти края и благословила наших предков разбить здесь лагерь. Тут не может быть ни тени сомнения. Это наше право, еще с незапамятных времен. Возможно, здесь – единственное на свете земельное владение цыган, «цыганов», как нас именуют местные. Карум больше не смотрел на молодых людей. Казалось, его взгляд, пройдя сквозь стены, устремился куда-то вдаль, в глубь веков. – Некоторые даже уверяют, будто Святая Сара, дабы закрепить это право за нами, сняла с себя драгоценности и зарыла их посреди лагеря. Но это уже легенды. По словам стариков, сокровища, если они, конечно, существуют, спрятаны в церкви. Впрочем, это не столь важно. Несмотря на свое изумление, трое друзей почувствовали, что их увлек этот рассказ, изложенный серьезным, монотонным голосом. В их воображении представало далекое прошлое: нашествие мавров, церковь, ставшая крепостью и одновременно убежищем для местных жителей. У этой церкви была истинно боевая биография. – Мне хотелось познакомиться с друзьями Жана и Нура, – продолжал Карум Старший. – Жан уже несколько лун как отдалился от табора. А Нур не хочет мне ничего рассказывать. По-моему, они очень переживают из-за того, что здесь творится. А может, это следствие оседлого образа жизни. Спертый воздух губителен для организма. Ребята не сразу догадались, что Карум имел в виду, хотя тот привел излюбленное выражение цыган, выражение, в котором отразилась их тяга к непрестанным странствиям, к вольному образу жизни. Они просто задыхались в четырех стенах. – Не знаю, как с ними говорить, – вздохнул старик. – Нынешняя молодежь потеряла уважение к старшим. Думают, большие умники, а делают одни глупости. А когда заметят, уже слишком поздно. Староват я для путешествий, но если бы понял, что Жану здесь плохо, опять бы тронулся в путь-дорогу. Кибитка наша хоть и потрепанная, но еще поколесит по свету. Вы моложе, чем я полагал. Может, вы посоветуете Жану, объясните ему то, что я не решаюсь сказать лучше бродяжничать, чем изводить себя, сидя на одном месте. Он должен это понять… Старик Карум поднялся – удивительно легко для своих лет. Казалось, взгляд его ищет сочувствия, но трое друзей, смущенные, не находили, что сказать. – Жану и Нуру незачем знать, что я обращался к вам за помощью… До свидания! – До свидания! – откликнулись мальчики. Цыган исчез. Словно небо вдруг потемнело. Ребята сидели притихшие, но уже в следующий миг сбросили с себя оцепенение. – Оригинальный тип, – заметил Артур. – Как будто явился из старинной сказки или какой-нибудь библейской легенды! – изрек Мишель. Вся тройка испытывала странное ощущение, словно Карум оставил после себя частицу своей чистоты, целомудренности, прямодушия. Теперь они лучше понимали некоторые поступки Жана и Нура. Самое время было собираться на работу. Но к их приезду в «Хижине» не было никого, кроме старика сторожа, пребывавшего в полном смятении. ЗВУК И СВЕТ Старик Паскалу просто рвал и метал. – Явились наконец! Я уже было отчаялся вас сегодня увидеть! – Вроде не так еще поздно, господин Паскалу, – ответил Мишель. – А что случилось? Старик замотал головой и, будто от волнения у него отнялся язык, знаком поманил их за собой. Ребята, заинтригованные, последовали за сторожем. Тот подвел их к конюшне и, застыв на пороге, предоставил им возможность самим определить причину его тревог. Ребята огляделись по сторонам, но ничего необычного не заметили. Лошади, как всегда, стояли в стойлах, разделенные дощатыми перегородками. Седла лежали на месте. – Лично я ничего такого не вижу… – много-' значительно переглянувшись с товарищами, начал Мишель. – Я тоже, – поддержал его Даниель. Артур пошел проверить заднюю дверь – через нее в конюшню заносили мешки с овсом. Затем, также в недоумении, присоединился к друзьям. – Все в порядке, – сказал он. – Вы что, ослепли? – вскипел Паскалу. – Не видите, что Оливетта пропала? Ее украли! Ребята с удивлением обнаружили, что в конюшне в самом деле нет кобылы, которую Артур привел накануне. Привыкнув видеть в стойлах семерых лошадей, они не заметили отсутствия восьмой. – Украли? – переспросил Даниель. – Может, она убежала обратно на хутор? – предположил Артур. Сторож испепелил его взглядом. – Что значит – убежала на хутор? Вы что себе воображаете – я их по ночам отпускаю? – Уязвленный в лучших чувствах, сторож метал громы и молнии. – Все было тихо-спокойно. Ни одна коняга даже копытом не шелохнула. Получается, Оливетта улетучилась? Потрясенные тоном старика, ребята были уже готовы поверить в любую чертовщину. Но здравый смысл и логика одержали верх. Так или иначе, но исчезновение кобылы должно иметь объяснение. – Вы не заметили каких-нибудь следов? – спросил Мишель. – Следов… следов… в такую сушь земля тверже камня, поди что-нибудь заметь! И потом, двери конюшни были заперты – точь-в-точь как вчера! Оливетта, конечно ростом невелика, но не до такой же степени, чтобы пролезть под дверями! Хотя предположение и выглядело абсурдным, ребята невольно взглянули на щель, примерно сантиметров в десять, между широкими створками и землей. Мишель подошел поближе, внимательно осмотрел запоры. Затем повернулся к Паскалу. – Хотите, проведем опыт? – Опыт? – Сторож поскреб в затылке. – Ну да, совсем простенький! Вы запрете дверь, как вчера, а я останусь снаружи. Старик, казалось, не очень понимал, к чему парень ведет. – Что вы такое затеяли? – Сейчас увидите. Кажется, я догадываюсь, как можно забраться в конюшню, не повредив замок и засовы. Косматые седые брови старика поползли вверх, но в конце концов он решился. Мишель вышел на улицу. Старик прикрыл створки, повернул ключ в замке, задвинул засовы – точнее, нижний засов: дотянуться до верхнего ему не хватало роста. – Готов! – крикнул он. Мишель лег на живот прямо в пыль и засунул руку, почти до плеча, под дверь. Добрался до засова, не без труда приподнял его, чтобы он вылез из гнезда. Еще четверть оборота – и запор, слетев с предохранителя, упал. Удар пришелся прямо по стыку створок; после нескольких неудачных попыток язычок замка выскочил из паза и ворота приоткрылись. Вскоре они оказались нараспашку, причем ни разу не скрипнули. Паскалу, ошарашенный, уставился на Мишеля, будто тот совершил нечто сверхъестественное. Разинув рот, он медленно покачивал головой, словно отказывался верить в реальность увиденного. – Ну и ну! – твердил он. – Ну и дела! Мишель стряхнул пыль с одежды. – Вот так Оливетта и ускакала. – Значит, ее украли! – пробормотал сторож. Ребята не стали ему напоминать, что несколько минут назад он уже высказывал эту мысль. Наверное, тогда ему самому не верилось в то, что он говорил. Паскалу выглядел просто убитым. Гнев сменился отчаянием. По всей видимости, он считал, что крепкие ворота и хорошие запоры-стопроцентная гарантия от непрошеных гостей. – Ничего себе! – произнес он наконец. – А я-то дрых как сурок… Надо будет укрепить дверь. Вот висячий замок – это вещь, можно продеть его в ручку засова, а с другой стороны прибить крепкую скобу… У Мишеля чуть было не вырвалось, что это сейчас не самое важное. Их нынешняя задача – отыскать Оливетту, если это, конечно, возможно. – М-да, мой дебют на арене под большим вопросом, – вздохнул Артур. – Разве что ты отыщешь свою кобылу прямо сегодня, – отозвался Даниель. – А что здесь такого? – Тогда валяй, действуй! Артур послюнявил палец и поднял его, делая вид, что определяет направление ветра. – Я пошел, – произнес он серьезно и сделал несколько шагов. Затем, передумав, вернулся к товарищам. – Долго еще над нами будут измываться? Сколько это может продолжаться? Я просто уверен, что сумел бы отлично поладить с моей лошадкой. У меня были все шансы блеснуть на празднике. А теперь из-за этих воров все псу под хвост? – В любом случае, лошадь – не фотоаппарат, ее так легко не спрячешь, – заметил Даниель. – Ты прямо читаешь мои мысли. Она должна быть где-то неподалеку, если только воры не воспользовались грузовиком! С приходом Жана и Нура беседа перешла в другое русло. Узнав об исчезновении кобылы, братья переглянулись. Мишелю очень хотелось понять, что означают эти взгляды. Казалось, происшествие страшно развеселило цыган. Но вскоре все объяснилось. – Не беспокойтесь, – произнес Жан наконец. – Скоро Оливетта будет на месте. Паскалу мигом вышел из оцепенения. – Будет на месте? А где она? – Какой-то негодяй пригнал ее в лагерь вместе с нашими лошадьми. Наверняка с расчетом, что там ее найдут полицейские. К счастью, мы встаем спозаранку. Дед сразу же смекнул, что означает присутствие Оливетты, и первым предупредил полицию. В настоящий момент Оливетта возле полицейского участка. Свою порцию овса она получила, так что вполне довольна жизнью! Паскалу вытаращился на братьев-цыган, словно те привиделись ему в кошмарном сне. – Ну и ну! – бормотал он. А трое друзей бились над вопросом: что означает столь непредвиденная развязка? Не то чтобы они сомневались в правдивости слов Жана и Нура, но все произошло настолько внезапно, что ребята несколько растерялись. – Надо срочно выяснить, чьих это рук дело! – заявил Мишель. – И сегодня же начать патрулирование! – Давайте все обсудим прямо сейчас! – предложил Артур. – Что вы там собираетесь обсуждать? – удивленно спросил Жан. – Э-э… – протянул Мишель. У них с Артуром совсем вылетело из головы, что, по совету господина Сегоналя, этот план надо было держать в тайне. Мишель понимал, что отступать теперь некуда. Промолчать или солгать было равносильно подлости. Это было бы не только откровенным враньем, но и признаком недоверия, несправедливого и оскорбительного. – Так вот, – начал он, – у нас тут появилась одна задумка… Воры орудуют после наступления темноты. Если ввести ночные патрули – город, кстати, не так уж велик, – этих господ можно (спугнуть, а если получится, даже вывести на чистую воду! – Ясно, – ответил Жан. – А кто в этом участвует? – Мы, безусловно. Естественно, господин Сегональ… Жан задумался. – Ради такого случая наши друзья из лагеря обязательно помогут. Чем больше нас будет, тем лучше! – Разумеется. Ответ Мишеля звучал довольно кисло, но Жана, казалось, это не насторожило. – Если дело выгорит, наших наберется добрый десяток, плюс вас трое, еще господин Сегональ – получается человек четырнадцать-пятнадцать… Можно разделиться на четыре-пять групп, которые будут сменять друг друга… тогда каждому выпадает дежурить по два часа. – Отличная мысль! – вставил Даниель. – Я лично… – Ты – известный соня! Тебя мы отправим в первую смену, будешь потом дрыхнуть всю ночь! – бросил Артур. – Я не против! – откликнулся Даниель. Спор оборвался – к ним нагрянули клиенты, целое семейство. – Значит, Оливетту похитили, чтобы свалить кражу на вас? – возмутился господин Сегональ, выслушав рассказ Жана. – Потрясающая наглость! И чем им так досадили цыгане, откуда такая лютая ненависть? Разумеется, ничем… – Скотовод вздохнул. – И откуда у людей столько гонора?! Ведь всех способны грязью облить, лишь бы вырасти в собственных глазах! Ладно… Бог с ними! Давайте лучше обдумаем, как нам организовать патрулирование. Стоял полдень. «Хижина» напоминала раскаленное пекло. В работе наступила пора затишья: курортники предпочитали городским улицам относительную прохладу пляжа. Возле церкви вертелись случайные туристы: щелкали фотоаппаратами, покупали сувениры. Их легко было узнавать по тому контрасту, который ковбойская шляпа составляла с остальным туалетом. Некоторые из них выглядели просто нелепо: в пестрых костюмах или рубашках в цветочек! Господин Сегональ составил список добровольцев, учел он и предложение Жана. Так как порешили обойтись без местных, он без опаски включил в него цыган. Разделив всех участников на группы по три человека в каждой, он набросал расписание дежурств, наметил пункты для передачи смены. Без особых усилий с их стороны Артур, Даниель и Мишель оказались в одной команде. Они заступали на вахту первыми, тем же вечером. – Ну, Даниель, тебе подфартило! – дружески подтрунивал Артур. – Завалишься спать спозаранку! Даниель обвинил Артура в цинизме, и между ними завязалась шутливая перепалка, которую пресек Мишель. Двухчасовое дежурство близилось к концу, но друзья так и не заметили ничего подозрительного. Мимо них потоком текли курортники, все как один люди степенные, совершающие вечерний моцион. Троица вернулась на площадь – там была назначена встреча со следующей сменой. Несмотря на поздний час – когда ребята добрались до места, пробило уже половину одиннадцатого, – площадь была запружена людьми. Ребята попали в самый разгар зрелища. Это была настоящая феерия звука и света. В золотистых лучах прожекторов церковь казалась ожившей. Мелодичный голос рассказывал историю города: о вражеских вторжениях и святых паломничествах. Вдруг внимание ребят привлекла какая-то суета на противоположном конце. С прилегающей улицы на площадь выскочила разъяренная орава, в ней мелькнуло два знакомых силуэта. Недолго думая, трое товарищей, расталкивая зевак, стали пробираться через площадь. КАЖЕТСЯ, ОН В БЕШЕНСТВЕ! В кучке людей, настороживших своим появлением Мишеля, Даниеля и Артура, находились Жан и Нур – но их положение было отнюдь не завидным. Цыган крепко держали трое мужчин, нашлись помощники и среди особо ретивых зевак, тем более что пленники не могли причинить им никакого вреда. Когда друзья приблизились к толпе, они разглядели, что руки у Жана и Нура связаны за спиной. Жан и Нур заметили своих товарищей. – Мишель, на помощь! Эти люди принимают нас за воров! Объясни им, пожалуйста… Троим друзьям пришлось поработать локтями, чтобы пробиться сквозь быстро растущее кольцо любопытных. – В чем дело, молодой человек? – спросил один из типов, державших цыган. – Это мои знакомые, – ответил Мишель, который только сейчас узнал человека с петицией. – Вы знакомы с этими молодчиками? Вы, конечно, из одной банды? – Ату! В полицию их! – крикнул кто-то из толпы. Этого зеваку так подмывало поскорее заявить о себе, что он даже не попытался разобраться в происходящем. – Ради Бога! – ответил Мишель. – Полицейский участок в двух шагах, пойдемте вместе. А ты, Артур, беги звонить господину Сегоналю. Объясни, в чем дело, и скажи, что это срочно! Зевакам не хотелось отпускать Артура. Но тот, шустрый и юркий, задал такого стрекача, что никто и глазом моргнуть не успел. Жан и Нур, которых подталкивали трое мужчин, и Мишель с Даниелем пересекли площадь и вошли в полицейский участок. Зеваки остались на улице – перспектива оказаться втянутыми в полицейское расследование им мало улыбалась. За конторкой находилось двое дежурных: старшина и сержант. При виде посетителей они вопросительно подняли брови. – В чем дело? – спросил старшина. – Господин начальник, мы застукали эту парочку, когда они пытались ограбить дом! – пояснил человек с петицией. – Вранье! Он лжет! – выкрикнул Жан. – Тихо! – приказал сержант. – А кто эти двое? Это не цыгане? – Мы вместе работаем у господина Сегоналя, – сообщил Мишель. Фамилия скотовода произвела нужный эффект – на это ребята и рассчитывали. Старшина, которому она была хорошо знакома, откашлялся. – Ладно, сейчас разберемся. Давайте по порядку. Мы всех обязательно выслушаем. Только, будьте добры, не перебивайте друг друга! Вот вы, мсье, – кого и где вы поймали? – Дело было так, господин начальник. Мы с другом прогуливались по улице Трезубца. Вдруг нам на глаза попались эти двое – они выходили из какого-то дома. Что-то в их поведении показалось нам подозрительным. Мы их окружили, скрутили. У старшего в руке были вот эти отмычки… Человек вытащил из кармана связку, как две капли воды похожую на ту, которую Жан подобрал возле дверей Мишеля. На ней болталась гостиничная бирка. Мишель с Даниелем переглянулись. Довольно любопытное совпадение! – Мы их не обыскивали, господин начальник, но, ручаюсь, краденое у них. – Сейчас проверим… – Это он… воспользовался, что у нас руки связаны, и подсунул нам что-то в карманы! – возмутился Нур. – Любопытно… что ж, поглядим… – бормотал старшина. Он вышел из-за конторки, которая отделяла его от посетителей. Подобный поворот не слишком его радовал. Как и все люди, облеченные властью, он не любил, когда кто-то другой брал на себя самую ответственную часть работы. А пока роль добровольного полицейского исполнял человек с петицией. Полицейский обыскал Жана, достал из его кармана часы и шариковую ручку. Выложил вещи на стол. – Гм!… Занятно. Теперь следующий. В карманах Нура полицейский обнаружил бумажник, в котором лежало несколько крупных купюр и, самое удивительное, небольшая фотокарточка в обтянутой кожей рамочке. – Что ты собрался с этим делать? – поинтересовался старшина. Нур покачал головой, но не проронил ни слова. – Кто владелец дома? – спросил полицейский. – Я, – отозвался один из мужчин. – Возвращаюсь я к себе и вдруг вижу – эти господа усмиряют двух субъектов… А сюда я пришел вместе со всеми, чтобы получить обратно свое имущество. – Вы узнаете эти вещи? – Естественно! Это все мое! А мальчуган на фотографии – сын, ему восемь и… – Не будем отклоняться от темы. Вы подтверждаете, что вещи принадлежат вам? – Я уже сказал… – Дуру, выясните, пожалуйста, фамилии и гражданское состояние этих господ. Нам это понадобится для официального рапорта. Сержант Дуру подчинился. Таким образом Мишель узнал, что человек с петицией носит фамилию Колье, его товарища зовут Гратто, а пострадавшего – Жирба. Сначала Жан с Нуром, затем Мишель с Даниелем тоже назвали себя. – И чем же вы, интересно, сообща промышляете? – поинтересовался полицейский, кивая на Жана и Нура. – Мы работаем в «Хижине шерифа» и… – Вечером были вместе? – Нет, господин начальник, – вмешался Колье. – Эти двое присоединились к нам только на площади, с ними еще был чернявый – он сбежал. А сюда они явились по собственной инициативе… – Ясно… Попытка ввести полицию в заблуждение, чтобы выгородить приятелей? – Скоро тут будет господин Сегональ, – спокойно ответил Мишель. – А пока я могу вам кое-что рассказать – как раз по поводу краж. Мишелю почудилось, что при последних словах мужчины встрепенулись. – Да, конечно, – с иронией заметил сержант. – И что же, интересно, вы намерены нам сообщить? Мишель заколебался. Смутное предчувствие подсказывало ему, что с этой тройкой, по-прежнему обступавшей цыган, надо держать ухо востро. – Например, вот что… Вы, естественно, знаете о том, что сегодня ночью у господина Сегоналя пропала лошадь… кобыла по кличке Оливетта… – Ну да! Само собой разумеется… Даже смею высказать такое предположение, что вся эта история– чистая инсценировка, задуманная с единственной целью – обелить этих двоих. Выкрав лошадь, а затем донеся об этом в полицию, они рассчитывали обеспечить себе алиби на прошлое или подготовить его на будущее! Справившись с первым возмущением, Жан и Нур замкнулись в гордом молчании; казалось, происходящее их не касается. На улице зарычал и стих мотор. Хлопнула дверца, по тротуару простучали торопливые шаги. Дверь распахнулась. На пороге показался господин Сегональ с непокрытой головой – знак того, что он незамедлительно откликнулся на зов Артура, который вошел следом за ним. Старшина был явно раздосадован, что в полной мере отразилось на его лице, но из формальной вежливости взял под козырек. – Добрый вечер, господа! – с преувеличенной жизнерадостностью воскликнул господин Сегональ. – Какое общество! А этот сброд на улице такое несет! Одни твердят про вооруженное нападение, другие – вообще про убийство. Новости в нашем климате плодятся как грибы! Если вы, старшина Дюкор, не разгоните толпу, через пять минут она ворвется в участок и все здесь спалит! Старшина закрыл тяжелую металлическую дверь на задвижку. – Итак, господин Сегональ, – спросил он, возвращаясь, – с чем к нам пожаловали? – Мне сказали, у моих друзей неприятности. Ребята, почему у вас руки связаны? Мы, слава богу, не на Диком Западе. Смотри-ка, кого я вижу… Господин Колье! Как поживаете, любезнейший? Господин Жирба, какая приятная неожидан-ость! О-о! Гратто! Старый приятель, Жиль Грат-то… Ты, надеюсь, знаком со своими преемниками? Что-то ты не больно рад меня видеть! Ты случайно не в подпитии? Сколько сегодня уже принял? Помню, когда ты служил у меня, твоей дневной нормой было три литра красного и дюжина рюмок анисового ликера. Конечно, этот рекорд ты давно переплюнул! Жиль Гратто, красный от гнева, что-то буркнул себе под нос; Мишель разобрал только «мы еще поквитаемся». – Ну и дикция у тебя, Жиль Гратто! Что ты там мямлишь? Надеюсь, с господином старшиной ты изъяснялся более внятно? Как хорошо, ребятки, что вы застали меня, а то бы я уехал в Ланды. Итак, господин Дюкор, какие претензии к моим подопечным? – Видите ли, господин Сегональ… вот эти господа… Офицер изложил суть заявления троих мужчин и предъявил найденное у Жана и Нура в карманах. Господин Сегональ покачал головой, чуть передернув плечами, – объяснения полицейского мало в чем его убедили. – За моих цыган головой ручаюсь. За этих троих тоже. Чего не могу сказать о Жиле Гратто. Интересно, какую игру затеяли господа Колье и Жирба? Что вы намерены делать, господин Дю-кор? – Видите ли… служба есть служба, господин Сегональ! Эти господа дали показания, краденое обнаружено у этих… молодых людей. Пока они задержаны, далее их допросят и я составлю рапорт наверх. – Хм… ясно… – недовольно пробормотал скотовладелец. – Я не хочу здесь оставаться! – запротестовал Жан. – Я ничего не сделал! – Я тоже! – Слышите, врут – даже не покраснеют! – выкрикнул Колье. – Только посмейте отсюда высунуться, – подхватил Гратто. – Вам покажут, где раки зимуют… люди, которых ограбили вы и вам подобные. Подперев рукой подбородок, господин Сегональ задумался, затем кивнул. – Может, ребята, оно и к лучшему. Посидите ночь в полицейском участке, ничего страшного. Я предупрежу Карума… А завтра вас обязательно вызволю. – На мой взгляд, выгораживая воров, вы поступаете не слишком благоразумно, господин Сегональ! – вкрадчиво заметил Жирба. – Это может вас далёко завести! – Тем более, что скоро королевские скачки! Среди публики найдется немало пострадавших от этой парочки! – прибавил Колье. – Я откажусь от своих слов только тогда, когда мне будут представлены доказательства. Я готов даже пожертвовать скачками! Главное, чтобы в этом деле наконец наступила ясность. Жирба с Колье переглянулись и хмыкнули. Мишель заметил про себя, что господин Сегональ – человек небывалого мужества и благородства . Он знал не понаслышке, что уход за быками требует колоссальных затрат и едва ли не единственный способ возместить расходы – это выставлять животных на состязания. Отказ от королевских скачек – огромный ущерб, не только финансовый, но и моральный: на карте стояла репутация скотовода. Мишель вдруг вспомнил о пропавшем фотоаппарате. А он-то мечтал сделать серию снимков о местной бескровной «корриде», когда животное носит между рогами шерстяной помпон, который должен сорвать «разетер». «Вряд ли аппарат найдется до воскресенья… если вообще когда-нибудь найдется», – подумал он. Внезапно его осенило. «ТЫСЯЧА СКРЮЧЕННЫХ РОГОВ!» Мишелю пришло в голову, что фотоаппарат можно взять напрокат. Затем он вспомнил о пленке, которую накануне отдал проявлять Артур. «Завтра обязательно заберу снимки», – пообещал он себе. И тут же мысленно себя обругал. Нашел время думать об этой ерунде, когда такая непростая ситуация! Сегодняшнее испытание Жан и Нур выдержали с достоинством. Но если их признают виновными, их замкнутость может быть истолкована как цинизм. Старшина Дюкор дал свидетелям подписать показания и отпустил их. Как только за ними захлопнулась дверь, офицер задвинул запор и вернулся к господину Сегоналю. – Вы ставите меня в очень сложное положение. Понимаю, вами движет твердое убеждение. Но… общественность весьма взбудоражена, как вы сами можете заметить! И действительно, через приоткрытую форточку долетали истошные выкрики распаленных молодчиков. С появлением недругов цыган на миг все стихло, и тут же грянули аплодисменты, крики «ура». – Отлично сыграно, Колье! – На этот раз они не отвертятся! – Пускай выметаются! – Скатертью дорога! – Браво! – Да здравствует Колье! Долой цыган! Толпа ревела – не то от радости, не то от ненависти; ее вопли с такой силой отдавались в полицейском участке, что Мишель машинально сжал кулаки. Трое друзей впервые оказались в подобной ситуации. Теперь они лучше понимали, что такое безумие толпы. Ведь, по всей вероятности, большинство людей, теснившихся сейчас возле участка, понятия не имело о происходящем, однако это им не мешало устраивать демонстрацию, требовать справедливости. Будь у них такая возможность, они устроили бы самосуд над цыганами. – Так и быть, закрыв глаза на довольно серьезные факты, я пойду вам навстречу, господин Сегональ. Через пару секунд я выпущу ваших подопечных через заднюю дверь, пусть возвращаются к себе в лагерь. Следствие пойдет своим чередом, однако исход его вполне предсказуем. Надо учесть, что у нас лежат три официальных свидетельства, плюс к тому я лично обнаружил краденое в карманах этих молодых людей. Поэтому я попрошу их в вашем присутствии дать мне слово не выезжать из Санта до окончания расследования! – Очень разумно с вашей стороны, – ответил скотовладелец. – Слышали, Жан, Нур? Возмущаться тут бесполезно, в лучшем случае вы попали в хитроумно расставленную западню… Что ж, будем пытаться вас оттуда вызволить; но вы тоже должны нам помочь. Для начала сделайте то, о чем вас просит господин Дюкор! – Хорошо, – согласился Жан, – я на вас полагаюсь, вам виднее. Двое цыган пообещали не уезжать из Санта. – Еще раз большое спасибо, господин Дюкор, – продолжал скотовладелец. – Если у вас появится желание, приходите в воскресенье на скачки, мы для вас оставим лучшие места. Старшина с сомнением развел руками. – В воскресенье? До этого еще надо дожить. Скорее всего мне придется дежурить. Но главное, чтобы все состоялось!… – Так вот, мальчики, я уезжаю, – напомнил Сегональ. – Меня будет сопровождать Марсель. Еще раз напоминаю, заботьтесь о хуторе и берегите Галлин! Господин Сегональ пожал всем руки и удалился. На улице послышались одиночные свистки, затем шум мотора, почти заглушивший разъяренные вопли. Разобравшись с незваными гостями, офицер рот безопасности и его коллега вернулись к рутинной работе. Цыгане понуро уставились в пол. По тому, как старший стиснул зубы, было нетрудно угадать, что у него на уме. А Мишель между тем старался уяснить, каким образом все произошло. Неужели эта троица – Колье, Жирба и Гратто – сумела хитростью заманить цыган в западню? В какой-то миг он поймал на себе взгляд Жана. В глазах цыгана читалась такая дикая безысходность, такая чудовищная униженность, что Мишель был потрясен. Он вспомнил о приходе Карума Старшего, о его полной достоинства просьбе относительно Жана и вообразил, какая буря должна сейчас бушевать в сознании парня. Неужели это возможно, чтобы человек хлебнул столько горя только из-за своей принадлежности к другому народу? Сумеет ли Жан избавиться от этой муки и вновь обрести покой? Эти глаза молили о помощи. Взывали с такой страстью, что Мишель подошел к Жану и положил руку ему на плечо. Оба не проронили ни слова, только потупили взоры, но Мишель уже твердо решил для себя: он попытается во что бы то ни стало пролить свет на эту историю и вернуть Жану жизнерадостность – конечно, при условии, что тот – а Мишель все больше склонялся к этому убеждению – не замешан в преступлениях, которые ему с таким упорством стараются навязать. Нур выглядел более спокойным, возможно, из-за того, что был немного моложе брата и обладал менее закаленным характером. Он наверняка рассчитывал, что старший поможет им выпутаться. Наконец на площади все стихло. Феерия звука и света окончилась. На город спускался ночной покой, притупляя горечь, смиряя страсти. Мишель желал всеми силами, чтобы частица этого покоя передалась Жану, его душе и сердцу. – Теперь можете спокойно отправляться по домам, – сказал старшина. – Сейчас я открою дверь. Что тут сказалось – симпатия к Жану и Нуру или гнетущая атмосфера полицейского участка? Вырвавшись на улицу, Мишель невольно почувствовал смутную вину, но тут же прогнал от себя неприятное ощущение. «Совсем уже сбрендил», – обругал он себя. Улица была пустынной. Пятеро приятелей шли торопливым шагом. Возле входа в лагерь они сдержанно пожали друг другу руки. – До завтра, рома! – бросил Мишель. – До завтра, гаджо! – откликнулся Жан. Но на душе у всех было тошно. Остаток пути друзья проделали в непривычном молчании; каждый размышлял о чем-то своем. Только когда они оказались дома, закрыли дверь и зажгли лампу, Артур вздохнул: – М-да, не слишком успешное начало… – Это еще мягко сказано! У меня такое чувство, что, окажись мы поблизости от того места, и нас бы отволокли в участок, – ответил Мишель. – Что-то мне с трудом верится, что все это нарочно подстроено, – заметил Даниель. – Вот ты, Мишель, уверен в честности Жана и Нура? – В общем, да. Почему ты спрашиваешь? – Понимаешь, если эта троица… Колье, Грат-то и как там его?… – Жирба. – Точно… В общем, если это они грабят дома, а вину хотят свалить на цыган, они здорово рискуют, ведь рано или поздно они попадутся. – На это я и надеюсь… – И они идут на огромный риск только ради того, чтобы выселить цыган из лагеря? – Но однажды они уже чуть было нам не попались. Или мы вконец запутались… Мишель взглянул товарищам в глаза – и убедился, что те дружно отвергли последнее предположение. Обоим хотелось доверять Жану и Нуру. А Мишель всей душой желал как можно Скорее найти убедительное доказательство того, что они не ошибаются! * * * Несмотря на то что легли они поздно, на следующее утро ребята вскочили спозаранку. Спать спокойно им не давали заботы. Приятели в два счета оделись, моментально проглотили завтрак и побежали в «Хижину». Лошади уже были выведены из конюшни, старик Паскалу начал их седлать. – Что это вы сегодня ни свет ни заря?! – воскликнул он при виде ребят. – Что ж, уйдете пораньше. Ну-ка, помогите! Вся троица с жаром принялась за работу, хотя головы у друзей туманились от недосыпа. Мишель рассказал сторожу о вчерашнем происшествии. – Ума не приложу, что они в этом году прицепились к цыганам, – проворчал старик. – Ей-богу, точно с цепи сорвались! Мишель не осмелился спросить, кто эти «они». Им осталось оседлать двух лошадей, когда к ним бросился какой-то мальчонка, весь запыхавшийся от бега. – Господин Сегональ! Господин Сегональ! Господин Сегональ здесь? – Его нет, а в чем дело? – спросил Мишель. Ребенок выглядел не столько запыхавшимся, сколько встревоженным. – В цыганском лагере ужас что творится! – А точнее? – спросил Паскалу, подходя к ребятам. – Такой ужас… такой ужас!… – твердил мальчонка. Теперь его обступили трое ребят и сторож. – Можно подробнее? – спросил Артур. – Там у входа люди, они страшно бранятся, все злые как тигры… Дело идет к драке! – Тысяча скрюченных рогов! – рявкнул Паскалу. – Что это за цирк! – По коням, друзья! – воскликнул Мишель. – Скорее туда! Это очередные штучки Гратто и компании! Голос Мишеля пробудил во всех боевой дух. – Тысяча скрюченных рогов, я с вами! – выкрикнул Паскалу. – Разбирайте вилы! А ты, пострел, пригляди за конюшней и, смотри, отсюда ни шагу. Мы скоро! Четверо всадников галопом понеслись к Сан-ту. Они скакали так стремительно, что Артур потерял стремена. Чтобы сохранить равновесие, он как мог вжался в седло, а левой рукой уцепился за луку. Правой он угрожающе потрясал вилами. Никто, однако, не оценил комизма ситуации. Со съехавшей на спину шляпой, которая держалась только благодаря завязкам, Артур очень отдаленно напоминал удалого камарганского наездника. Тяжелые стремена били Оливетту по крупу, выводя из терпения обычно смирную кобылу, которая и знать не знала о странном положении ее седока. Вскоре всадники разглядели вдали, у входа в лагерь, дюжины две возмущенных горлопанов. При виде лошадей буяны, переменив позицию, сгрудились за спинами трех старых знакомцев: Колье, Гратто и Жирба. Разгоряченные физиономии, бурные жесты, злобные взгляды… Напротив них вырисовывалась одинокая фигура Карума; скрестив на груди руки, он стоял в некотором отдалении от входа, и его длинные седые волосы развевались по ветру. Мишель и его товарищи вклинились между цыганом и демонстрантами. – Ага! Явились, голубчики! – крикнул Гратто. – Их тоже вчера отпустили! Над нами просто издеваются! – Паскалу! Ты-то чего связался с чужаками? Неужели не стыдно? – подхватил Жирба. Мишель выехал вперед. – Зачем вы сюда пришли, господин Гратто? – спросил он сурово. – Вам же ясно сказали в полиции: следствие пойдет обычным ходом. – Полиция, полиция, что мне твоя полиция! Протянет канитель, и все без толку! Надоело терпеть всякое жулье! – Верно! Надоело! – подхватило несколько голосов. – Вчерашних прохвостов мы сами отведем в тюрьму! – А ты, молокосос, будешь совать свой нос куда не следует, мы тебе живо намнем бока! – вставил Жирба, угрожающе потрясая кулаком. – Пошли вон, сопляки! Цыган в тюрьму! Напуганная свирепыми жестами и громкими криками, лошадь Мишеля, пританцовывая, попятилась назад – к полной неожиданности для наездника. Мишель, которому очень мешали вилы, с трудом удержался в седле. Этим воспользовался Гратто: он свистнул на подмогу двоих-троих хулиганов, и они попытались схватить лошадь под уздцы, чтобы стащить Мишеля на землю. Но тут возникло какое-то движение. Это Паскалу двинул коня прямо на буянов; он лихо потрясал вилами, крича: – Назад! Грязные твари! Мишель тем временем сумел справиться с лошадью. А Артур и Даниель последовали примеру Паскалу, подняв вилы на уровень человеческого роста. Ряды нападающих смешались. Кто-то заорал: – Жандармы! В этот момент Мишель заметил, что лагерь словно вымер. Очевидно, по совету мудрого Карума, цыгане старательно избегали любых инцидентов, которые могли повлечь за собой роковые последствия. Появление блюстителей порядка сняло тяжкий груз с души ребят. Несмотря на весь запал, они в самом скором времени оказались бы припертыми к стенке. Никогда бы они не отважились обратить отточенный трезубец против людей, какими бы те ни были ничтожными. Почти в тот же миг со стороны равнины показалась другая машина. – Похоже, пахнет жареным, – шепнул Мишель. ЧЕРЕСЧУР ЗАНЯТОЙ ФОТОГРАФ! Первой мыслью Мишеля было, что господин Сегональ отложил свой отъезд. Но из автомобиля вышла Галлин, заметно взволнованная. При виде двух машин хулиганы попятились, бросив своих главарей. Заметив внучку господина Фредерика, Паскалу счел своим долгом вмешаться. – Не подходите близко! Они сумасшедшие! Гратто, убирайся отсюда! Нечего тебе здесь делать! – А тебе? – огрызнулся тот с надменностью, за которой чувствовалась неуверенность. – По-моему, мы пока еще в свободной стране! – Свободной? Да что ты понимаешь в свободе, ты, раб вина? Прежде чем произносить подобные речи, избавься от своей рабской душонки, научись отвечать за свои поступки! Слово «свобода» не для тебя! Твоя свобода – донимать бедолаг, которым и так несладко приходится! Ты, наверное, запамятовал, что эта церковь посвящена святой, даже двум1, которые покровительствуют Саре-Цыганке. Эти святые, да будет тебе известно, почитают цыган! Гратто залился краской – краской гнева. Он спиной чувствовал, как заколебалось его войско. – Я тоже почитаю святых! – крикнул он. – Они не были воровками. А ваши цыгане чихать на них хотели, иначе бы они так себя не вели! – У тебя нет доказательств, Гратто! – Нет доказательств?! Значит, по-вашему, я лгун, господин Колье и господин Жирба лжецы? Намедни мы ваших Жанов-Нуров застукали прямо на месте преступления. На месте преступления, ясно? Гратто так надсаживал горло, что его голосок стал пронзительным и визгливым. – Угомонись, Гратто. Хватит драть глотку, этим ты никого не убедишь! – Мой дед принял решение собрать добровольцев и вечерами обходить город, – сказала Галлин. – Естественно, вместе с цыганами? – язвительным тоном спросил Гратто. Мишель обратил внимание на Карума Старшего – тот, казалось, ничего не слышал: на старческом лице не дрогнула ни единая черточка. – Они стоят много больше, чем твои собутыльники! – ответил Паскалу. – В любом случае, что вы пыжитесь, чего добиваетесь своими криками? – Галлин побледнела как полотно. – Решение о высылке цыган мэр подпишет только с согласия муниципального совета. Это решение означает конец паломничества в Сант, вам ясно, господин Гратто? Весеннего паломничества. И вы полагаете, жители Санта и торговцы вам за это скажут спасибо? Гратто притих. Инициативу перехватил Колье. – У вас язычок хорошо подвешен. А ваш дед мог бы иногда свой попридержать! Мишель чувствовал, что Галлин и Паскалу выиграли эту партию. К подобным словесным баталиям он не привык, но сейчас ему хватило сообразительности понять, что противник переходит к угрозам, исчерпав запас всех прочих аргументов. И в самом деле Колье повернулся к своим и буркнул: – Друзья, нам здесь больше незачем оставаться! Пускай защищают своих цыган, выпускают на свободу воров! Когда-нибудь они еще пожалеют… может быть, даже раньше, чем воображают! Жандармы остановили автомобиль, не доезжая до лагеря. Теперь они неторопливым шагом направлялись к толпе. – Что здесь делают эти люди? – подойдя поближе, спросил бригадир. Колье еще раз подал знак всем разойтись. Но жандармы придерживались иной точки зрения. – Минуточку, господа… задержитесь, пожалуйста! Нам сообщили, что в этом районе драка… – Все к тому и шло, господин бригадир! – произнесла Галлин, выступая вперед. – Если бы не отвага этих молодых людей и Паскалу… если бы не мудрость Карума Старшего, эти господа добились бы своего – устроили бы потасовку, а вину свалили бы на цыган! – Понятно… Сейчас разберемся, – сказал бригадир. – Кто-нибудь хочет дать показания? В группе недовольных раздался невнятный ропот. – Потом тебя же и затаскают! – проворчал Жирба. – Вас, мсье, «затаскают», если вы того заслужили, – парировал жандарм. – А общественный порядок надо соблюдать. Я повторяю вопрос: кто-нибудь хочет дать показания? На этот раз аудитория осталась безмолвной. – В таком случае, пожалуйста, разойдитесь! Вяло, словно нехотя, демонстранты потянулись к городу, то и дело оборачиваясь и бросая мрачные и грозные взоры на наездников. – А теперь, мадемуазель, объясните, что тут все-таки произошло? – спросил бригадир. – Я приехала в самый разгар, но эти молодые люди, господин Паскалу и, естественно, Карум уже были здесь. Жандарм выслушал рассказ Мишеля и Паскалу. – Вот такие дела, – вздохнула девушка. – Похоже, у этих людей нет ни капли мужества. Я просто теряюсь! У деда всю жизнь работали цыгане. И никогда не было ничего подобного! – Признаться, частые кражи изрядно взбудоражили общественность, – заметил бригадир. – А кто эти ребята? Они тоже работают у господина Фредерика? Галлин объяснила. – Мой совет вам, молодые люди: будьте поосторожнее, – проговорил жандарм. – Как говорится, свои собаки дерутся – чужая не лезь. Вот оно, разумное поведение! Сначала изумившись, а затем возмутившись, Мишель, однако, удержался от комментариев. Он в очередной раз убедился, насколько нелепыми бывают пословицы, хотя принадлежат они к так называемой «народной мудрости». Ну что общего с собаками у Жана с Нуром, очевидных козлов отпущения, или банды Гратто? Жандармы направились к Каруму Старшему – тот так и стоял неподвижно с бесстрастным лицом, словно все случившееся было сущим пустяком. Бригадир поднес руку к козырьку. – Ваше имя Карум, вы старший в лагере? – Да. – Что, на ваш взгляд, здесь произошло? – Эти люди собрались у входа, кричали, размахивали кулаками. Я дал команду своим залезть в кибитки, а сам пошел посмотреть, что им здесь нужно. Ничего хорошего. На ругань я не отвечал. Они обзывали меня и моих соплеменников ворами. В этот момент появился Паскалу со своими юными друзьями. Вот, собственно, и все. – Гм… Если бы мы могли везде поспевать одновременно… Я могу вам только посоветовать не показываться в городе в ближайшее время. – Но есть нам что-то надо! Тем более, по обычаю, мы сопровождаем праздничную процессию. Бригадир едва не вспылил. – Обычай, конечно, штука хорошая! – проворчал он. – Вот выльется ваш обычай в приличную заварушку, тогда узнаете! Карум не шелохнулся. Бригадир огромным усилием воли взял себя в руки. – Ладно… Разберемся… Но если вы рассчитываете на помощь властей, не надо вставлять нам палки в колеса! До свидания! Всем по очереди отдав честь, жандарм в сопровождении подчиненного, который за все это время даже рта не раскрыл, вернулся к машине. Ребята спешились, подошли к Галлин и старику цыгану. Выражение лица последнего утратило безмятежность. Он пристально всматривался в лица своих друзей, словно пытался прочесть их мысли. – Жан и Нур сегодня не ночевали в лагере, – не слишком твердо произнес он. – Я думал, они с вами! Хотя они бы тоже примчались… Где же они могут быть? – Жан не возвращался? – удивилась Галлин. – Мне казалось, полиция их отпустила. – Верно… Мы их проводили точно до этого места! – вставил Мишель. – Как? – изумился Даниель. – Как они могли… – Наверное, еще куда-то отправились, – решил Артур. – Ночью лаяли собаки, – вновь заговорил Карум. – Может быть, когда возвращались внуки? Но почему они опять ушли? – И вы ни слова не сказали жандармам, – удивленно пробормотала Галлин. Карум обреченно воздел руки. – От жандармов помощи не дождешься, – вздохнул он. – Им до нас нет никакого дела – до тех пор, пока это не касается гаджо! – Я все-таки очень беспокоюсь… после вчерашнего, – продолжала Галлин. – А что случилось вчера? – спросил Карум. – Да, действительно, вы же не виделись с Жаном! – спохватился Мишель. И он, по возможности скупо, обрисовал вчерашний инцидент, рассказал о вмешательстве господина Сегоналя и об условном освобождении цыган. – Жан и Нур, наверное, где-то неподалеку, – заключил он, – они ведь обещали не выезжать за пределы Санта! – Обещание есть обещание, – серьезно подтвердил Карум. – Жан и Нур не нарушат слово, которое дали господину Фредерику! – Я в них абсолютно уверена! – с жаром воскликнула Галлин. – Мадемуазель, мои внуки были бы счастливы это слышать. Галлин догадалась, о чем подумал старик цыган. – Вы собираетесь что-нибудь предпринимать? – спросила девушка. – Что предпринимать? Куда идти? У Жана и Нура свои головы на плечах. Они не станут меня волновать понапрасну. День только начался. К обеду они непременно вернутся. Дети всегда находят родительский бивуак! Лагерь вновь ожил, цыгане вернулись к прерванным делам. Однако на задворках что-то оживленно обсуждала кучка людей. Старик Карум заметил, что ребята смотрят в ту сторону. – Да, действительно, – сказал он. – Я, кажется, знаю, почему ночью лаяли собаки, хотя это странно. Пойдемте со мной… Вслед за Карумом ребята направились в дальний конец лагеря, мимо еще дымящегося костра. Коротко поздоровавшись, цыгане посторонились. Карум указал пальцем на круглое отверстие, сверху прикрытое досками. Рядом лежали большие плоские камни. – Не подходите к краю, – сказал Карум. – Это очень глубокий колодец, вырыт еще Бог знает когда. Мы им никогда не пользовались – вода соленая. Этой ночью камни кто-то разворошил, а потом не слишком аккуратно сложил на место… Эти доски я приказал положить, чтобы, не дай Бог, детишки не свалились. Интересно, кто мог их снять и, главное, зачем? Мишель нагнулся, приподнял доску и увидел воду – на неожиданно большой глубине. Еще он заметил проржавевшие перекладины, нечто вроде внутренней лестницы. «Занятно», – сказал он себе. Кому пришло в голову открывать колодец? И, главное, куда запропастились Жан с Нуром? Карум вернул доску на место и не спеша проводил молодых людей до ворот. – Можно мне заехать во второй половине дня? – спросила Галлин. – Наши двери всегда открыты для друзей, – ответил цыган. – Будьте счастливы. Карум за все всех благодарит! Старый цыган удалился твердым шагом. Однако от Мишеля не ускользнула некоторая скованность его движений, ссутулившиеся плечи… – Ну и ну! Что будем делать?! – воскликнула девушка. – У меня лично есть большое желание побродить по городу, вдруг удастся что-нибудь разузнать. Кто мне составит компанию? Может быть, вы, Мишель, или кто-нибудь из ваших друзей? Мишель вспомнил про фотографа и про пленку. – Я согласен, если кто-нибудь отведет мою лошадь в «Хижину шерифа». – Я отведу, – вызвался Паскалу. – До свидания, мадемуазель. – Вы истинный ковбой, Паскалу! Я вас очень люблю! – Я вас тоже, мадемуазель. Вы такая добрая и такая красавица, точь-в-точь ваша бедная матушка, вот только волосы белые! И, словно сконфузившись от собственной дерзости, старик подхватил брошенные поводья и рысью припустил к «Хижине шерифа». Попрощавшись с Галлин, Артур и Даниель поскакали за ним. – Какой изумительный человек этот Паскалу, – прошептала девушка. Она залезла в машину, за ней Мишель. – Я очень беспокоюсь, – пожаловалась она, включая зажигание… – Не надо… – Парень не нашел более веского аргумента. Машина тронулась. Мишелю не хотелось делиться с девушкой своими мыслями. Его опять глодали сомнения. Гратто и его банда никак не могли приложить руку к исчезновению Жана и Нура. Ведь только что они были у лагеря, требовали выдать цыган, чтобы передать их в руки полиции! Тогда непонятно, куда делись цыгане, ведь они дали слово господину Сегоналю! Неужели они вели двойную игру? Или, наоборот, скрывались от полиции, задумав начать независимое расследование? Мишель склонялся к последней гипотезе, но, честно говоря, только из-за симпатии к цыганам. У него не было ни единого довода в их защиту. – Наверное, зря я себя так извожу! – вздохнула Галлин. – На самом деле все окажется проще простого, я в этом абсолютно убеждена! Мишель вежливо поддакнул, хотя на уме у него было совершенно другое. – Мне нужно кое-что купить, – сказала девушка. – Давайте через полчаса встретимся на площади. Город купался в солнечном свете. По улицам уже сновали курортники и туристы. Некоторые целеустремленно вышагивали с пляжными сумками в руках, другие бродили задрав головы, щелкали фотоаппаратами, выбирали открытки и сувениры, примеряли ковбойские шляпы, в изобилии выставленные на лотках. Фотоателье находилось в переулке за церковью-крепостью. Мишель отыскал его без труда. Раздвинув шуршащие бисерные портьеры, он вошел в помещение. В темной, забитой всякой всячиной комнате не было ни души. Прилавка почти не было видно под грудами картонных коробок и рекламных щитов; по соседству с ними примостилась пепельница, в которой возлежала пожелтевшая трубка. В витринах теснились разнообразные фотоаппараты, от совсем новеньких до подержанных, коробки с фото– и кинопленками. Слева через приоткрытую дверь виднелся угол лаборатории – оттуда тянуло едковатым запахом химикатов. – Есть кто-нибудь? – крикнул Мишель. Наконец, по прошествии трех или четырех секунд, приглушенный голос спросил: – Кто там? Заходите! Мишель вошел в заднюю комнату – и просто остолбенел. Перед ним предстал самый настоящий кавардак. На оцинкованных столах теснились ванночки, кувшинчики, даже лейка. В этой пыльной свалке совершенно новый прибор для печатания снимков соседствовал с престарелым полусломанным увеличителем. Стены украшали рваные задники, когда-то служившие для «художественных съемок». Возле распахнутого в сад окна торчал утыканный зажимами кронштейн, с которого гроздьями свисали пленки: черные блестящие ленты с просвечивающими негативами фигурок. А среди этого развала лысый мужчина в заляпанной желтовато-фиолетово-коричневыми пятнами рубашке – когда-то она, очевидно, считалась белой – тряс черную пластмассовую коробочку проявителя. – Здравствуйте, – сказал Мишель. – Здравствуйте, молодой человек. Чем могу служить? Фотограф говорил чисто, то есть без певучего южного акцента. – Я хочу получить карточки. Мой приятель сдал пленку три дня назад. Фотограф наморщил лоб, приподнял брови и забавно возвел глаза к потолку, одновременно склонив набок голову. – Три дня… три дня… сейчас поглядим, – бормотал он. – Фамилия заказчика? Мишель на миг заколебался. – Скорее всего, моя – Мишель Терэ. Или посмотрите Артур Митуре. – Сейчас поглядим… – бубнил мастер. – Ничегошеньки не успеваю! Позарез нужен помощник. А где его взять в разгар сезона? Надо наконец этим заняться… Так как, вы говорите, фамилия?… Экстравагантный мужчина оказался к тому же крайне рассеянным и обращался скорее к себе, чем к своему собеседнику. Мишель повторил. – Знаете что, – продолжал фотограф, – у меня там пленка проявляется. Будьте добры, поищите сами вон в той коробке. Он ткнул в сторону большой картонки, из которой высовывался ворох белых конвертиков, украшенных рекламой фотопринадлежностей. Мишель подошел к картонке и запустил туда руку, поражаясь окружающему его хаосу. Хотя что-то в этом было даже забавное. – Только, пожалуйста, не открывайте конверты, – умоляюще попросил мастер. – Снимки выпадут, перепутаются. Фамилии на обороте… Разберетесь! Мишель тщательно, по очереди, перебирал конверты. А фотограф меж тем сетовал на необязательность клиентов, которые уезжают, забыв про снимки. Кроме того, он разъяснил, что сэкономил на сушилке, поскольку в их климате фотографии прекрасно сохнут и так. Мишель слушал его вполуха. Он терпеливо переворачивал конверты, но ни его имя, ни имя Артура не попадалось на глаза. – Вы здесь единственный фотограф? – поинтересовался он. – Единственный и неповторимый! – похвалился мастер. – Еще не нашли свое добро? – Пока нет. Перебрав все конверты, Мишель почувствовал досаду. Фотограф закончил проявлять пленку. Он подошел к мальчику, почесывая плешь на затылке. – Может быть, они еще не готовы. Посмотрите пленки, которые сушатся, вон они! Мишель пошел в указанном направлении. – Вы свою сразу узнаете. Мальчик внимательно, одну за другой, разглядывал черные блестящие ленты. Его пленка действительно была среди них. – Она здесь, – сказал он. – Что я говорил, ничего не успеваю… А еще ходят, надоедают. Сегодня один заставил заново перепечатывать фотографии, якобы первые снимки я запорол. Отвратительное, надо сказать, качество. Убедитесь сами! И мастер сунул Мишелю бумажную полосу – восемь неразрезанных отпечатков. Не успел Мишель поднести их к глазам, как вскрикнул от удивления. СТРАННАЯ УЛИКА Фотограф истолковал вскрик Мишеля по-своему. – Правда, отвратительные? Кроме первых трех… Мальчик не верил собственным глазам. Первый снимок запечатлел Артура, восседающего на лошади, на двух других кавалькада всадников возвращалась в «Хижину шерифа». Эта пленка была в аппарате в момент кражи! Мишель побледнел, сердце его сжалось – вор израсходовал оставшуюся пленку. Четыре из пяти кадров представляли собой виды цыганского лагеря! Кибитки, цыганята… Несмотря на очевидную неопытность фотографа – последний снимок был передержанным и почти черным, – они не оставляли никаких сомнений. Одна из фотографий, судя по ракурсу, была сделана из фургона, причем фотографу, наверное, пришлось свеситься из окна. Может быть, эти снимки каким-то образом связаны с исчезновением Жана и Нура? Несмотря на все доверие к братьям-цыганам, несмотря на упорную надежду, которую ему хотелось сохранить любой ценой, Мишель был вынужден взглянуть правде в глаза: какой-то цыган воспользовался его фотоаппаратом. В голове у мальчика копошились самые противоречивые мысли. Как могло получиться, что вор настолько осмелел, что отдал пленку в мастерскую? «Жан и Нур никак не могли нас обокрасть, мы | были вместе весь вечер», – уговаривал себя Мишель. Но коварный внутренний голос тут же нашептывал: «Разумеется… Но у них могли быть сообщники…» Потрясенный, не в силах преодолеть разочарования, Мишель всматривался в пресловутые снимки, даже не отдавая себе отчета, что его поведение разжигает любопытство фотографа. – Ну, что скажете? Усилием воли юноша вернулся к реальности. – Поразительно, чего только не бывает на свете, – выговорил он в конце концов. – Три дня тому назад у меня из дома пропал фотоаппарат. Фотограф взглянул на Мишеля с удивлением, не находя связи между этим событием и лежащими перед ним снимками. – Украли?! – воскликнул он. – И хороший был аппарат? – «Фота спорт», тип два. – Отличный прибор. Но… что-то я не очень понимаю… – Сейчас я все объясню. И Мишель рассказал, как вытащил отснятую пленку, как зарядил новую, как сделал три снимка и как тем же вечером его «Фоту» стащили. – Очень обидно, – пробормотал мастер. – Но… при чем здесь?… – Эти фотографии, три первых кадра, я сделал в день кражи! Это моя пленка. Видите, парень на лошади, это Артур – он, кстати, был у вас. – Ну и ну! Господи Боже мой! Ну и ну! – запричитал фотограф. – Значит, вполне возможно, что эту пленку принес сам вор. – Да, правда, может, и так! – прошептал фотограф, явно сбитый с толку. – Он взял снимки, чтобы взглянуть на них еще раз. – Цыгане… Ну ни стыда ни совести… По-моему, все ясно как день! Мишеля слегка покоробило, что его собеседник пришел к тому же горькому выводу. Но он не нашел, что возразить. Внезапно у него возникла мысль. – Ваш клиент, наверное, оставил свою фамилию? – Фамилию? Да, конечно… Подождите… – Мастер почесал нос, затем разочарованно воскликнул: – Увы! Она была на конверте, который я отдал! Я не храню фамилии клиентов, и… – А как он выглядел? Вы могли бы его узнать? Это был цыган? – Цыган? Кто его знает… все может быть. Это был мужчина… такой, обычный, ну да, самый обычный мужчина. К сожалению, я плохой физиономист и… немного рассеян. Нет, ничем не могу быть вам полезен… У Мишеля внутри все кипело, но он притворялся невозмутимым. – Я хочу купить эти снимки. – Но… это противоречит принципам моей профессии, молодой человек! – возразил фотограф. – Вы сказали, три первых снимка – ваши. Охотно вам верю. Но остальные?… Мишель почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. Конечно, нерешительность мастера была естественной, но ему требовались эти снимки. Вдруг он припомнил одну деталь. Достав из бумажника сложенный листок, он протянул его фотографу. – Эту расписку мне дали в полиции, когда я оставил там заявление о краже. Вам этого достаточно? Мужчина поправил очки и пробежал бумагу глазами. / – Так… Мишель Терэ… заявление о краже фотоаппарата «Фота», тип два… оценочная стоимость… Номер серии… – Фотограф поднял очки на лоб. – Вы знаете номер серии? – удивился он. – Редкая предусмотрительность! – Мне так посоветовал продавец. По-моему, он нужен для декларации при поездках за границу, чтобы на обратном пути не было неприятностей на таможне. А в случае пропажи – лишняя примета! – Ладно, вы меня убедили, мой юный друг, окончательно убедили. Думаю, я не погрешу против профессионального долга, если отдам вам снимки. И по самой сходной цене! Мишель расплатился и быстро удалился – подальше от этого болтуна и придиры. Сердце у мальчика ныло и щемило: его дружбу предали. Как теперь верить открытому взгляду, выражению оскорбленного достоинства? Если даже Жан и Нур не имели отношения к краже фотоаппарата, они наверняка опознали беглецов, которых якобы преследовали. Значит, Артур не ошибся. Незнакомцы действительно направлялись к цыганскому лагерю, там было их убежище, их логово! Оказавшись на улице, Мишель заколебался. Ему было настолько больно, словно ножом полоснули по сердцу. Прежде чем встречаться с Галлин, надо было успокоиться, прийти в себя. «Как тут ни верти, она все равно узнает правду», – пронеслось у него в голове. Парень медленно брел по улице, глубоко дыша и через силу улыбаясь, чтобы вернуть лицу обычное выражение, уничтожить следы волнения. В руке он машинально сжимал белый конверт со снимками, которые фотограф разрезал с помощью специальной машинки. Наконец он вышел на площадь и отыскал машину Галлин. Девушка еще не вернулась. При виде хорошо знакомого здания с надписью «Полиция» у Мишеля мелькнуло желание бежать, уехать из этого города, из этих мест. «Неужели мне придется давать показания против Жана и Нура? – спрашивал он себя. – А Карум Старший, он что, не замечает, что творится у него под носом?» Чтобы убить время, Мишель облокотился о машину и стал в очередной раз рассматривать фотографии. Ему бросилось в глаза, что все они сделаны в одно и то же время и практически без всякой подготовки, шаляй-валяй. Создавалось такое впечатление, будто людям на снимках, а именно цыганам, даже в голову не приходит, что они кому-то позируют. «Моему вору не хотелось, чтобы в таборе пронюхали про аппарат». Мишель сознавал, что цепляется за малейшую деталь, лишь бы оправдать тех, кого он считал своими друзьями. Он спрятал снимки в конверт и тут заметил Галлин, хмурую, с вытянувшимся лицом. Подойдя к мальчику, девушка выдавила из себя улыбку. – Ну как фотографии, хорошо получились? – спросила она. В вопросе прозвучала невольная ирония. Мишель был бы счастлив, если бы фотографии вообще не получились, лишь бы избавиться от этой чудовищной убежденности! По всем правилам вежливости требовалось показать снимки девушке, но он предпочел выждать. – Так себе, – увильнул он от ответа. – А вы все сделали? – Да… Их нигде нет… – Скоро все выяснится. – Вы это искренне? Я уже все перебрала, ничего не могу придумать дельного. – И тут, без всякого перехода, девушка воскликнула: – Кстати, откуда взялись фотографии?! Разве аппарат не украли? Может, у ваших друзей есть другой? – Да нет… Это старая пленка. Мишелю нелегко далась эта полуправда-полуложь, но он не хотел окончательно расстраивать девушку, и так встревоженную загадочным исчезновением своих друзей. – Господи, только бы Жан появился до воскресенья. Он же участвует в королевских скачках, дед так на него надеется! Вот увидите, он будет звездой арены! Это великолепный наездник! Мишель обратил внимание, что, несмотря на свои сомнения, Галлин произнесла «вот увидите»– в глубине души она верила в возвращение Жана и его брата. Уже некоторое время Мишель машинально косился на объявление, вывешенное на стене полицейского участка. На глаза ему попался заголовок «Найденные вещи». Вдруг, к изумлению девушки, Мишель кинулся к объявлению. Он читал и не верил своим глазам: фотоаппарат «Фота», тип два. – Мой аппарат! Он так громко вскрикнул, что на него обернулись прохожие. Галлин тоже подошла к объявлению. – Аппарат нашелся? Замечательно! Идите скорее, я вас подожду! Рассеянно поблагодарив девушку, Мишель как вихрь влетел в участок. От неожиданности дежурный подскочил на стуле. – В чем дело? – произнес он с тревогой. Немного смутившись, Мишель пошарил по карманам, достал расписку и протянул ее офицеру. – Мой фотоаппарат значится в списке найденных вещей! – проговорил он, задыхаясь от радости. – Сейчас поглядим! Вы так влетели, что я уже думал – пожар! Полицейский открыл шкаф и вытащил оттуда предмет, снабженный большим ярлыком, – предмет, который Мишель мгновенно узнал. – Это он! «Фота»! – Сейчас проверим… хо-хо… правильно… все сходится… номер серии… Прекрасно, пишите расписку и можете забирать. Его только принесли, еще и часа не прошло! В этот момент в комнате появился старшина Дюкор. Он ответил на приветствие подчиненного и уставился на молодого человека. – Кого я вижу! Питомец господина Фредерика! Каким ветром вас сюда занесло?… Надеюсь, не тем, что вчера? – Молодой человек пришел за фотоаппаратом, который нам принесли утром. Помните, я показывал вам снимки… Старшина помрачнел. – Да, действительно… Эти фотографии – достаточно серьезная улика против цыган. Явная небрежность с их стороны… Мишель растерялся. Дело принимало странный оборот. Пресловутые фотографии оказались в руках полиции? Получается, тот, кто принес аппарат… Нет, это уже никак не укладывалось у него в голове. – Простите, пожалуйста. У вас есть фотографии… Случайно не такие?… Он достал из кармана конверт и протянул его старшине. Тот мельком взглянул на снимки. – Один к одному… Но каким образом они попали к вам? Мишель рассказал о своем посещении фотографа. – Любопытно… очень любопытно!… Но, откровенно говоря, тот, кто нашел ваш фотоаппарат, проявил недюжинную сообразительность! – Какую сообразительность? – Как, мой коллега вам ничего не сказал? – Нет. – Расскажите, Перон, вы ведь лично при этом присутствовали, – попросил старшина. Мишель, ошеломленный, терялся в догадках: в чем проявилась эта недюжинная сообразительность? СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ Дежурный рассказал такую историю: – Не каждый день попадаются такие честные граждане! Аппарат подобрал на пляже племянник этого господина. И тогда он по собственной инициативе отдал проявлять оказавшуюся в нем пленку, надеясь по фотографиям отыскать владельца. Он выждал ровно двадцать четыре часа – время проявления снимков, – а затем принес находку нам. Естественно, он не мог знать, что дает нам в руки улики против цыган. Мишель, огорошенный, не знал, что сказать. Мысли его пребывали в полном разброде. – И кого же… мне благодарить? – спросил он. – Этот господин не захотел представиться, – ответил сержант Перон, – мне лично он не знаком. Правда, я здесь всего неделю… – Тем проще… не надо мучиться с благодарностью, – весело заметил старшина Дюкор. – Кстати, не хотите ли написать жалобу на цыган? Мишель подскочил на месте. – Разумеется, нет. Аппарат в порядке, я всем доволен. Спасибо. – Не за что. Всегда рады служить, – откликнулся Перон. При этих словах Мишель невольно ухмыльнулся. Его мало вдохновляла перспектива опять иметь дело с полицией. Ни под каким соусом! Он вышел из участка, сощурился на солнце, ударившее ему в глаза, и приблизился к девушке. – И правда, ваш аппарат!… А почему вы такой хмурый? Мишель замялся. Затем, рассудив, что истина дороже всего, вытащил карточки из конверта. – Вот, взгляните. Человек, который нашел мою «Фоту», принес эти: снимки – он проявил заряженную пленку! Пока Галлин изучала фотографии, Мишель изложил ей все, что узнал, в том числе умозаключения старшины Дюкора. – Ясно, – прошептала девушка, – похоже, всё против наших друзей. Я считаю своим долгом поставить в известность Карума. Что вы на это скажете? – Хм… Вопрос был щекотливым. Уверенность Галлин в честности Жана и Нура невозможно было поколебать, а вот Мишель просто не знал, что и думать. Имя Карума Старшего придало ему твердости. Если кто-то внушал ему доверие, так это был старый цыган. – По-моему, вы совершенно правы, мадемуазель! – наконец произнес он, передразнивая выговор старика Паскалу. Галлин улыбнулась. Но улыбка тут же слетела с ее губ; на красивом лице, как в открытой книге, читалось глубокое уныние. – Поехали, – вздохнула она. – Может быть, в лагере нас ждет что-нибудь хорошее. Мишель со вздохом залез в машину. Через несколько минут они уже были на месте. Галлин въехала в ворота и затормозила у кибитки цыганского барона. В ту же секунду тот показался на крыльце. Сквозь внешнее спокойствие на лице его проглядывала тревога. – Здравствуйте, мадемуазель, – поздоровался цыган. – Как я вижу, поздравить вас не с чем., У меня тоже ничего утешительного. Но в любом случае – рад вас видеть. – Спасибо, господин Карум. Мы приехали, чтобы рассказать вам об одной… любопытной находке. Мишель, будьте добры, покажите фотографии. Мишель подчинился. Старик внимательно, по очереди, разглядел четыре снимка, изображающие цыган. – Кто это фотографировал? – спросил он после длительного молчания. – Нам бы тоже хотелось это понять, – ответила Галлин. – По мнению полиции, кто-то из местных… из лагеря. Карум покачал головой. – В лагере нет аппарата. Мишель полагал, что объяснение выйдет достаточно непростым. Но Галлин все взяла на себя. Когда старик цыган наконец понял, что его друзей и родных подозревают в новой краже, он пожал плечами. – Никто из наших в руках не умеет держать эту штуковину, – заметил он, указывая на болтающийся на плече Мишеля фотоаппарат. – Но на карточках ваши ребята, – возразила Галлин. Теперь Мишель смотрел на снимки другими глазами. Несмотря на размытый фон, он выискивал какие-нибудь ориентиры. В частности, разобраться ему помогло расположение кибиток. – Вы случайно не передвигали повозки в последние несколько дней? – поинтересовался он. Карум со свойственной ему неторопливостью окинул кибитки невозмутимым взглядом. – Да нет, давно уже ничего не меняли. А зачем их передвигать? Мишель оставил вопрос без ответа. Галлин догадалась о ходе его мыслей и тоже пригляделась к снимкам. – Они сделаны приблизительно из одной точки. – Мне тоже так кажется. По-моему, вон из того угла, – добавил Мишель. Он указал на ответвление, отходившее от основной части лагеря на манер горизонтальной палочки буквы «Г». Оно начиналось за последним домом по улице. Не предложив Каруму следовать за ними, Мишель и Галлин уверенно направились прямо туда. Мишель приметил за проволочной оградой тропинку, которая тянулась вдоль лагеря. Невдалеке возвышался старомодный кирпичный дом с палисадником, окруженный стеной. Через нее свешивались ветки деревьев. Впервые с тех пор, как в руки ему попались фотографии, Мишеля охватил радостный азарт. Молодые люди еще раз сверились со снимками. Вне всякого сомнения, именно этот ракурс! – Короче говоря, эти кадры снимал не обязательно цыган. С равным успехом можно было устроиться на тропинке или даже залезть на стену. Я имею в виду эти два снимка. – Мишель ткнул в фотографии, якобы сделанные из окна кибитки. – Верно! – воскликнула Галлин. – Значит, еще не все потеряно! – Надо выяснить, кто живет в этом доме. Если даже хозяин – не наш фотограф-любитель, оттого, что мы установим его личность, хуже не будет. Мишель и Галлин поспешили назад к Каруму. – Мы нашли место, откуда были сделаны фотографии, – сказала Галлин. – Надо выяснить, кто живет в угловом доме, вон в том. – Действуйте, как считаете нужным! Я вас буду ждать. Минуту поколебавшись, Галлин решила ехать на машине. Улица, подходившая к лагерю, видимо, начиналась в городе. Они с легкостью ее найдут. Снова оказавшись на площади, они сориентировались с помощью плана, который висел на стене полицейского участка, и отыскали Египетскую улицу. Нужный дом носил номер десять. К фасаду был пристроен портик; за деревянными воротами виднелись деревья – платаны и сосны. – Не слишком уютное жилище, – заметила Галлин. И действительно, потускневшие от пыли, частью потрескавшиеся стекла, окна без занавесок наводили на мысль, что второй этаж нежилой. Рамы и ставни были аляповато выкрашены в ядовито-зеленый цвет; судя по всему, ремонт проводился недавно. Мишелю и Галлин показалось, будто в одном из окон первого этажа шевельнулись занавески. – Нас, кажется, заметили, – сказал Мишель. – Как бы узнать, кто здесь живет? – Я сейчас вернусь. Мишель подошел к расположенным между парой окон дверям и негромко постучал. Прислушался – никого. Он постучал сильнее. Через несколько секунд где-то в глубине дома хлопнула дверь, послышались шаги. В замке повернулся ключ, и сдерживаемая цепочкой дверь приоткрылась. В проеме возникло лицо сорокалетней дамы. – Что вам нужно? – не слишком любезно поинтересовалась она. – Здесь живет господин, который нашел фотоаппарат? – Мишель показал на свою «Фоту». – Что? Впервые слышу. В жизни не видела этого аппарата, ничего мой муж не находил! – Может быть, не муж, а племянник? – Племянника нет. Он уехал к родителям! Мишель отметил про себя совпадение. В доме номер десять по Египетской улице существовал племянник, а если верить мужчине, который сдал аппарат в полицию, именно племянник нашел его на пляже. – И давно он уехал? – спросил Мишель. Дама нахмурилась. – Не очень… а вам, собственно, какое дело? Вы что, служите в полиции, в вашем-то возрасте? И вообще, мне некогда! До свидания! Дверь захлопнулась; ошарашенный Мишель вновь услышал клацанье замка. Он вернулся к Галлин, и они поехали дальше. – Пока мало хорошего, – признался мальчик. – Кто хозяин дома – неизвестно; единственное, что я выяснил – там гостил племянник. И то хлеб! – В конце концов мы узнаем правду. Жаль, поблизости нет соседей, их можно было бы расспросить! Галлин свернула на площадь – и в тот же миг из церкви выскочил мужчина в черном и как бешеный понесся в полицейский участок. Девушка еле-еле успела затормозить прямо перед самым его носом. Растерянный вид, бледное лицо бегущего произвели сильное впечатление на прохожих. – Боже мой, – прошептала девушка, с трудом оправляясь от испуга. – Что случилось? Очевидно, что-то ужасное! Вы видели его глаза? Да он просто обезумел от страха! Но тут мужчина показался вновь. Он был уже не один. Его сопровождал старшина Дюкор, который выглядел не менее взволнованным и спешил как на пожар. Оба припустили к церкви. ПРОПАВШАЯ ОХОТНИЦА Вид полицейской формы и встревоженные лица мужчин привлекли к храму внимание прохожих. Поползли самые противоречивые слухи: одни утверждали, что в церкви пожар, другие – что взломан ящик с пожертвованиями, третьи заверяли, что одной прихожанке сделалось плохо, и, наконец, четвертые клялись, что в церкви только что поймали вора. Выйдя из машины, Галлин и Мишель с минуту прислушивались к гомонящей толпе, но версии были настолько разноречивыми, что ни одна не вызывала доверия. Галлин заметила, что уже поздно. – Мне пора домой, – сказала она. – Я вас подвезу. Машина тронулась. Поравнявшись с цыганским лагерем, Галлин убавила скорость и скосила глаза, но останавливаться не стала. – Как бы мне хотелось, чтобы сразу наступило послепослезавтра, – вздохнула она. Притормозив возле «Хижины», девушка предложила: – Приходите сегодня с друзьями к нам, поужинаем вместе. Как насчет половины восьмого? – Думаю, мой брат и Артур согласятся. Спасибо большое, мадемуазель. – Тогда в семь я за вами заеду. Заодно заскочу в лагерь, узнаю, как дела. Мишель помахал вслед удаляющейся машине. – На наше счастье, с утра ни одного клиента! Что-то ты припозднился! – воскликнул Артур и тут же прибавил: – Неужто фотоаппарат нашелся? – Давай все по порядку, – вмешался Даниель. Мишель подчинился. Фотографии были внимательно изучены и прокомментированы, в том числе последний снимок, передержанный и настолько черный, что на нем не было видно ничего, кроме вертикально воткнутых палок. Мишелю пришлось во всех подробностях описать свои утренние похождения. Он изложил мотивы, побудившие честнейшего незнакомца отдать проявлять пленку. – А вдруг он хотел оклеветать цыган? – предположил Даниель. – Какой смысл? Он ведь не мог знать заранее, что на фотографиях! – Резонно. – Хотя… – задумался Мишель. – Возможно, ты и прав. Выходит, все это ложь, не было никакого пляжа. Если эти снимки сделал он сам, то в твоих словах есть определенная логика. – Лично я на стороне Даниеля! – вставил Артур. – Твой спаситель получается уж излишне порядочным. Жалко, ты не узнал, кто он такой. Мишель продолжил рассказ и дошел до происшествия в церкви. – Может, мне отправиться на разведку? – предложил Артур. – А то я совсем здесь закис! – Возьмешь меня с собой? – спросил Даниель. – У тебя нет шлема, старина! Правила есть правила, как сказал бы старшина рот безопасности. Кстати… нам ничего не нужно купить? – Хм… вроде нет. Да, чуть не забыл! Мы сегодня приглашены на ужин к мадемуазель Галлин. – Замечательно! Честно говоря, я уже несколько пресытился салатом из помидоров и сардинами! – с ухмылкой заметил Даниель. – А как мы туда доберемся? – спросил Артур. – По деревенским дорогам двоих мой мопед еще выдержит, но никак не троих. – Мадемуазель Галлин заедет на машине. Она очень волнуется за Жана и Нура. Артур собрался в путь. – Точно ничего не нужно? – Знаешь что… купи пленку! – ответил Мишель. – Ну ты нахал! Ты ведь только что был у фотографа. – Да, но я так разозлился на его неповоротливость, что совсем забыл… Тем более тогда еще не было фотоаппарата! – Ладно! Шесть на девять, большую кассету? – Точно. – До скорого! – На обратном пути узнай, нет ли чего-нибудь нового про Жана. – Хорошо! * * * «Может, мне отправиться на разведку?» – предложил Артур. Но принесенное им известие поразило ребят как гром средь ясного неба. Артур появился гораздо раньше, чем они ждали. Он гнал как сумасшедший – от обычной уравновешенности не осталось и следа. С жутким треском он ворвался в загон, резко затормозил у дома. Ребята бросились к товарищу. – Что с тобой? – Охотница… из церкви пропала золотая статуэтка богини-охотницы… Подземный ход… ведет прямо в цыганский лагерь! На этот раз им не отвертеться! – Успокойся, Артур, – умоляюще попросил Мишель. – Объясни, что случилось? И Артур рассказал. Возле цыганского лагеря он заметил довольно большую толпу, в которой мелькали кепи жандармов и фуражки рот безопасности. Решив, что суета вызвана исчезновением Жана и Нура, мальчик не придал этому особого значения. Но в городе было настоящее столпотворение. – Мне стало даже интересно, откуда такая прорва народу? На пляже ни души! Все до единого– и курортники, и городские – собрались возле церкви. Насколько ему удалось разузнать, церковный сторож, обычно готовящий статуэтку к воскресному шествию, сегодня утром спустился в подземную часовню, чтобы стереть с реликвии пыль и привести в порядок балдахин, под которым она выезжала на ежегодную процессию. – И ее не оказалось?! – задохнулся Даниель. – Не спеши! Статуэтка не просто исчезла – дверь, которая была замурована еще Бог знает когда, оказалась взломанной! В ней была проделана брешь, вполне достаточная, чтобы пролезть взрослому мужчине… – Ты что-то говорил о подземном ходе? – Подожди. Церковь – бывшая крепость, старинный феодальный замок… – И что? – Так вот, судя по всему, в ней, как в любом старинном замке, есть подземелье, подземные ходы– туда обитатели прятались в случае опасности, скажем осады. – Ясно… и один из них подводит прямо к цыганскому лагерю? – Так я, во всяком случае, слышал. И теперь стоит какому-нибудь Гратто начать болтать, об этом заговорит весь город. Как бы то ни было, жандармы и роты безопасности отправились к цыганам – это факт. Честно говоря, я боюсь за Жана и Нура. – Ты думаешь, их… отлучка как-то связана с кражей статуэтки? – спросил Даниель. – Ничего я не думаю. Но, признаться, довольно странное совпадение. И люди тоже так будут считать. Они расценят их исчезновение как побег. Побег преступников! – Бедный Карум! Как он, должно быть, страдает! – прошептал Мишель. – Боюсь, сегодняшний ужин на хуторе выйдет не слишком веселым, – заметил Артур. И все трое угрюмо замолчали. «Почему они так поступили? – размышлял Мишель. – Что это, уязвленное самолюбие? Или реакция на вчерашние выпады Гратто и компании?» Но эта версия представлялась сомнительной: она плохо вязалась с тем фактом, что воры проделали отверстие в кирпичной кладке, закрывающей вход в подземную галерею. «Эта кража, очевидно, была продумана заранее…» Он вспомнил о цыганском лагере. Действительно ли там находится подземный ход? «И какой в нем смысл, так близко от замка?» – спрашивал себя Мишель. Он вообразил вражеские войска – вот они берут церковь в кольцо и рассредоточиваются в радиусе, намного превышающем расстояние от церкви до цыганского лагеря… «Очевидно, с двенадцатого века город сильно переменился. Что-то разрушено, что-то построено, проложены новые дороги, совсем иной облик. Надо достать где-нибудь карту той эпохи, иначе не разберешься». Внезапно он подумал о колодце… о плоских камнях, которые кто-то вчера передвигал! «Не колодец, а подземный ход», – поправил он себя. Обед, который ребята, как всегда, съели в «Хижине шерифа», получился мрачным. А во второй половине дня к ним наведались двое жандармов, весьма интересующихся, не доверили ли им что-нибудь по секрету Жан и Нур и не заметили ли они в последнее время в поведении цыган чего-то необычного. Блюстители порядка осмотрели контору, конюшню и задали бесконечное множество вопросов, смысл которых Мишель не уяснил. Чувствовалось, что для них это рутинная работа, в которой они были доками. От жандармов молодые люди, не без чувства неловкости, узнали, что возле одной из кибиток под ящиком найден кошелек с ключами от бывшей гостиницы «Триада». В памяти всех троих всплыли слова управляющего господина Саваля. Вскоре Даниель с Артуром отважились сходить к цыганскому лагерю – толпа там уже рассеялась. Но вход им преградили двое полицейских. Возле кибиток беседовала кучка цыган. Карума нигде не было видно. Не теряя попусту времени, ребята вернулись в «Хижину», где их дожидался Мишель. * * * Задолго до прихода Паскалу лошади были расседланы и поставлены на конюшню. В этот день внимание курортников было занято событиями в Санте – никого не посетило желание совершить верховую прогулку. В положенный час на старом велосипеде прикатил взбудораженный Паскалу. Изложив собственное мнение по поводу происходящего, старик заключил: – Короче, весь праздник летит к чертям! Шествие без охотницы не состоится. Куча народа не поедет в Сант, а просто останется дома. Цыган наверняка не выпустят из лагеря… Невеселый получается праздник, невеселые королевские скачки! А может статься, вообще все отменится! Эх! Хорошенькую свинью нам подложили эти типы. Да и к чему им охотница, ума не приложу? Даже продать нельзя! Эх! Дева Мария, каких еще мерзавцев носит эта земля! Речь Паскалу прервало появление Галлин. – Ну, что нового? Ребята рассказали, что знали – в конечном счете не так уж много. – Вы говорите, в лагерь никого не пускают? То есть даже нет смысла ехать туда? – Боюсь, что так, – ответил Мишель. – Ладно, раз Паскалу здесь, я забираю вас прямо сейчас. Приятного вам вечера, Паскалу. – Вам также, мадемуазель. Ребята залезли в машину, та тронулась. Весь недолгий путь разговор вертелся вокруг сегодняшнего происшествия. – Если Жан и Нур в ближайшее время не объявятся, их сочтут виновными! – Мы тоже об этом думали, – сказал Мишель. – Какая нелепица… и куда они запропастились так некстати? – посетовала Галлин. – А скачки хоть будут? – поинтересовался Артур. Галлин задумалась. – Не уверена. Кощунственно устраивать веселье, когда похищена святая реликвия. – Внезапно девушка оживилась. – Ой, чуть не забыла! Мишель, у меня для вас сюрприз. Довольно занятный. Совсем голова дырявая! Пораженный этой переменой настроения, Мишель гадал, о чем может идти речь. ПРОСТЫЕ ДОГАДКИ – Я знаю, кто живет на Египетской улице в доме десять. Мадам Кукурд вспомнила, чей это адрес. Я ведь говорила вам, что Гратто раньше работал у нас? Так вот, это его дом! Сейчас он служит шофером в строительной фирме у некоего Саваля, – Гратто?! Потрясающе! Она уверена? – Да. На память мадам Кукурд можно положиться. Иногда она помогает деду вести бухгалтерию. Так вот, она показала квитанцию об оплате Именно этот адрес. Артур, не понимая, о ком идет речь, вопросительно повернулся к Мишелю. – Да, ты ведь не в курсе… Мадам Кукурд – это дама, которая служит у господина Сегоналя уже больше тридцати лет. Машина приблизилась к хутору и въехала в ворота, которые украшал бычий череп с внушительных размеров рогами. От солнца и дождя кости совсем побелели. На пороге возникла дама в черном платье и голубом холщовом фартуке поверх него. Седые волосы, забранные в высокий пучок, придавали ее лицу сходство с пышной булочкой. От нее веяло радушием, несмотря на напускную угрюмость, которую рассеивала улыбка. Галлин остановила машину у дверей, и все вышли. Девушка представила своих спутников. – Этих молодых людей я уже видела… кроме господина… как вы сказали? – Митуре, мадам, Артур Митуре, – ответил тот. – Моего покойного мужа тоже звали Артуром… Артуром Кукурдом. Ужасно нелепо казалось, когда я была молоденькой… а потом ничего, привыкла. Заходите, пожалуйста! – Добро пожаловать! – произнесла Галлин с нарочитой торжественностью. Молодые люди прошли в просторную светлую комнату, служившую гостиной. В центре ее стоял длинный полированный стол орехового дерева с двумя простыми лавками по бокам. На ослепительные, выбеленные известью стены падали блики от красных деревенских штор. На подставке, украшенной лошадиной головой, тускло поблескивая, возлежало седло скотовладельца, старенькое, но без единого пятнышка. – На седло смотрите? – спросила мадам Кукурд. – Правильно делаете! Если бы в Санте кто-нибудь кривел на один глаз каждый раз, когда в этом седле господин Фредерик срывал помпон с быка, то давным-давно все бы ослепли! – По-вашему, такое седло стоит как приличная лошадь? – полюбопытствовала Галлин. – Разумеется, это же прекрасная ручная работа. Комната, вплоть до последней мелочи, хранила отпечаток старины, местного стиля. На хуторе было электричество, однако лампочка притаилась под большим абажуром со стеклянным колпаком, имитирующим старинную керосиновую люстру. Исполнив долг гостеприимства, мадам Кукурд перевела разговор на темы дня. Она посетовала на распущенность нынешних нравов, заверила, что прежде подобного не наблюдалось. Вот в ее времена… Молодые люди, несколько растерявшись, не могли даже рта раскрыть, пока, спохватившись насчет ужина, мадам Кукурд не исчезла на кухне. – Правда, симпатичная? – спросила Галлин. Молодые люди единодушно ее поддержали. – Бедный дед, – продолжала девушка, – я как подумаю, что он отправился на другой конец света в тряском фургоне за племенными бычками… которые, уже понятно, не будут участвовать в состязаниях!… И ведь он до самого возвращения ни о чем даже не заподозрит. Я-то его знаю, он даже газеты не купит по дороге. Все мысли только о бычках! – Девушка вздохнула. – Понимаете, между настоящим скотовладельцем и его животными существует какая-то странная связь. Дед чувствует, когда скотина страдает или болеет, хотя даже ветеринар, не находя обычных симптомов, не решается поставить диагноз. Дед говорит, что сам наполовину превратился в быка. И я отчасти этому верю. Мишель наслаждался очарованием дома, царящим в нем покоем. Тишину нарушали лишь тихое мурлыканье мадам Кукурд, что-то напевающей себе под нос, да негромкое постукиванье кастрюлек. В нише на этажерке мальчик приметил толстенные фолианты в прошитых грубыми нитками переплетах из бараньей кожи. Галлин перехватила его взгляд. – Ага! Вижу, вы отыскали самое ценное в этом доме, наше главное сокровище. Это первопечатные книги, инкунабулы [3] . Я постоянно хнычу, чтобы дед нашел место получше, но он страшно упрямый. Здесь, я почти уверена, в последние сто или даже двести лет ничего не менялось – кроме электричества, естественно, и занавесок, которые надо обновлять. Хотите взглянуть на книги? 3 Первые книги, изданные в начальную пору книгопечатания (до XVI века). – С удовольствием. Девушка положила на стол увесистый том. – Только, пожалуйста, поосторожнее, переплет ссохся. Молодые люди с почтением созерцали памятник времен первопечатания. Им удалось расшифровать римские цифры – год издания. – 1499! Наверное, она очень редкая, – сказал Мишель. – Да! Другие не такие древние. Ой, вспомнила, ведь у нас есть книга о Сент-Мари-де-ла-Мере. Она, правда, на латыни, а мои скудные знания в этой области почти все выветрились. – В ней есть иллюстрации? – Ну да, гравюры. Я вообще-то нечасто смотрю эти книги. Сначала была слишком мала, а потом… при всем своем добродушии дед не слишком приветствует, когда к ним прикасаются. – Оно и понятно, они такие ломкие. – А про наши края я вам все-таки покажу. Говорят, ее написал монах. Первый фолиант вернулся на место. На стол лег второй. Мишелю удалось перевести несколько строк, но не более того. Гравюры вызвали у ребят большой интерес. На них были изображены планы, разрезы и чертежи церкви-крепости в пору ее строительства. – Хорошо бы здесь оказались планы подземелья! – воскликнул Мишель. – Весьма актуальная вещь! – По-моему, какой-то один был. – О чем беседуете? – поинтересовалась мадам Кукурд, – входя в комнату. Получив ответ, экономка подтвердила: да, такой план существует. Однако, когда они перелистали весь том, ребятам волей-неволей пришлось признать, что рисунка нет. Новое, более тщательное изучение выявило корешок вырванной страницы… – Какое варварство! – простонала девушка. – Кто посмел?! Мишель сразу же подумал о Жане, который был здесь частым гостем. Но быстро отверг эту мысль. Кто дал ему право подозревать цыгана в настолько отвратительном поступке? – Так кто посмел это сделать? – повторила Галлин. – По-моему, план мог интересовать похитителя статуэтки, – заметил Мишель, – поскольку в часовню он проник через подземелье. – Но о нем почти никто не знал! Дед никому не позволял трогать книги! – А что, если это было сделано тайком? – Тайком? Когда никто не видел? Но кто? Надеюсь, вы не думаете, что наши работники, Рейне и Марсель, нарушили запрет хозяина Фредерика? Они слишком любят его! – А кто-нибудь еще… мог взять книгу? – спросил Мишель. – Кого вы имеете в виду? – Девушка застыла с открытым ртом. Видимо, она тоже вспомнила про цыган. Галлин замотала головой, словно отгоняя назойливую муху. – По вашему мнению, Жан и Нур способны… Нет, это исключено. – А что, если план украден давно? – предположил Артур. – Давно? – как эхо отозвалась девушка. – Вы хотите сказать… до появления у нас Жана…… или еще до Рейне с Марселем? – Ну да! Девушка раздумывала, покусывая губы/ – Если я не ошибаюсь, – продолжал Артур, – здесь работал некий Гратто? – Совершенно верно! – воскликнула Галлин. – Вы считаете, это он? Но ведь прошло целых два года. Хотя поначалу дед ему доверял… Иногда даже оставлял одного на хуторе во время своих отлучек. – Выяснить, когда была вырвана страница, невозможно, мадемуазель Галлин, – сказал Мишель, – но я начинаю склоняться к мысли, что Артур затронул весьма щекотливый вопрос! Гратто одним из первых стал распускать мерзкие слухи. Он живет в доме, откуда, по всей вероятности, были сделаны уличающие цыган снимки… Так что все одно к одному! – Но это только домыслы! – возразила Галлин. – И потом, Гратто не блещет умом!… – А если он действовал не один, а по наущению какого-нибудь Колье или Жирба? Изучив план подземелья, он мог участвовать в похищении охотницы! – Минуточку, старина, – вмешался Даниель. – Заметь, что люди говорят про один-единственный подземный ход, тот, который ведет в цыганский лагерь. Если бы были другие, мы бы об этом знали! – Не обязательно! Не думаю, что полиция всем доложила о своих находках, – возразил Артур. – А люди чего только не наворотят… – Может, ты и прав, – уступил Мишель. – Однако не мешает проверить, что поделывал господин Гратто сегодня ночью. Карум говорил, собаки лаяли. По-твоему, они лаяли на Жана и Нура? Их-то они, слава Богу, знают! Следовательно, кто-то тайком пробирался к подземному ходу. – А Жан… и Нур? – пробормотала Галлин. – Раз мы начали строить догадки, тогда почему бы не допустить, что Жан и Нур заметили человека, на которого лаяли собаки? Они преследовали его по подземному ходу… и попали в руки его сообщников! – Звучит более или менее правдоподобно, – заметил Артур. – Но что-то мне плохо в это верится! – А почему, скажи на милость? – Предположим, все так и было, но тогда как, по-твоему, воры выбрались на поверхность, не переполошив собак? А если они отсиживались в подземелье, почему их не нашла полиция? – А потому, что существует еще один выход, черт побери! Это единственное объяснение! – Который никто не обнаружил? – спросил Даниель. – Хотя… преступнику недолго было его заделать. – Зачем? Ты же не знаешь, когда пропала охотница! Сторож спустился в часовню сегодня, а когда он там был в последний раз? В комнату вошла мадам Кукурд. – Освобождайте стол, друзья. Все готово. – Что у нас сегодня на ужин? – спросила Галлин. – Все очень скромно, красавица моя! Салат из помидоров, сардины… фаршированные баклажаны» козий сыр и инжир. Конечно, мадам Кукурд было невдомек, почему Артур с Мишелем со всего маху заехали Даниелю по спине, а тот безропотно снес удар. Да и откуда ей было знать, что тот думает про салат из помидоров и сардины… – Ну и озорники! – умилилась она. – Естественно, самый возраст! Ужин подошел к концу. Молодые люди отказались от предложения Галлин отвезти их домой. – Ничего, небольшая прогулка нам не повредит, – заверил ее Мишель. Теперь они шли по дороге. Никому не хотелось говорить. В мягком свете луны камарганская долина до самого горизонта дышала миром и покоем… Ребята вслушивались в тихий шелест стебельков риса, еще зеленых, только выпустивших колоски. Белая цапля, стоявшая в пруду, даже не шевельнулась, когда они проходили мимо. Вдали, в лучах невидимых прожекторов, высилась золотая громада церкви-крепости. Горящие окошки домов мерцали совсем как лампы святых паломников, которые собрались у церкви, словно мотыльки возле огня. Ни шороха. «При свете звезд, во мраке молчаливом» проволочная ограда растворялась в темноте, и пейзаж был наполнен истинной поэзией. В зеркале пруда то там то сям возникал клочок прозрачного неба и одинокая звезда – впечатление было такое, будто в занавесе проделана дыра, через которую просвечивает другое, сбежавшее небо… Вдруг Мишель остановился. СТРАННАЯ ПРОГУЛКА – Что с тобой? – спросил Артур, заметив, что Мишель застыл посреди дороги. – У меня возникла мысль! – Мысль?! Не может быть! – съязвил Даниель. – Да ну тебя! Братья затеяли шуточную возню. – Ты можешь изложить свою мысль на ходу? – спросил Артур. – А то у меня все кости ломит, так что я предпочитаю не останавливаться, чтобы мускулы не застыли. – Ладно… А вы мне скажете, прав я или нет. – И Мишель пустился в разъяснения: – Я все больше убеждаюсь, что Жан с братом не имеют отношения к краже охотницы. В отличие от своей родни и друзей, они последние два года вели оседлый образ жизни, а не разъезжали по белу свету. – Я как-то слышал, что цыгане этого племени– единственные, кто иногда оседает на месте, – сказал Даниель. – Верно, но, думаю, здесь другая причина. Жан и Нур очень привязаны к господину Сегоналю и Галлин. Я никогда не поверю, что они пошли на кражу с риском быть изгнанными из этих краев или, того хуже, угодить в тюрьму. – И какое же заключение ты вывел из столь блестящего рассуждения? – Такое, что если Жан и Нур не виноваты, то… – Виноват кто-то другой? Это и без тебя понятно, старина! – Погоди, дай досказать. Если Жан и Нур не виноваты, то у них нет никаких причин скрываться. – Резонно! Значит, кто-то держит их силой! – ДОПУСТИМ, НО КТО? – Скажем, Колье… или Гратто… или Жирба. А может, вся троица. – А зачем? – Затем, что это последнее средство настроить обывателей против цыган! Допустим, с этой же целью они совершали кражи – и что же, собралась всего лишь дюжина курортников, ты сам видел утром. Им требуется какое-то решительное действие, чтобы вызвать у населения психологический шок! – По-твоему, они украли охотницу сегодня утром, после демонстрации у лагеря? – Действительно… Совсем в голове все перемешалось. Что-то тут не клеится! – Кстати, ты забываешь, что я видел двух подозрительных типов, которые туда юркнули! – Ты мог ошибиться, Артур! Сейчас, когда я лучше представляю себе местность, я почти уверен, что они могли пробежать вдоль изгороди и спрятаться в доме десять по Египетской улице. Это очень похоже на правду! – Может, я плохо разглядел, – согласился Артур. – И если это подтвердится, значит, Жан и Нур нам не соврали. Они в самом деле гнались за двумя незнакомцами! – Верно. Но… думаю, следствие будет весьма предвзятым – из-за колодца с подземным ходом. После вчерашних передряг и предъявленных Жану и Нуру обвинений полиция не будет искать далеко. И в довершение всего они куда-то пропали… – К чему ты ведешь, Мишель? – Артур лукаво взглянул на товарища. Тот пропустил вопрос мимо ушей. – С другой стороны, всякие Гратто были бы просто счастливы и нас втянуть в эту историю! Мы же друзья их врагов. – Ну да… и что? – Я решил для себя, что, если существует хоть малейшая возможность вернуть Каруму покой и помочь Жану с Нуром выпутаться из этой истории, мы обязаны что-то предпринять! – Я лично «за»! – откликнулся Даниель. – Но что именно? У тебя есть план? – Давай выкладывай, что у тебя на уме, а то мы лопнем от нетерпения! – ухмыльнулся Артур. – Возможно, нечто такое в этом духе у меня имеется… – Тебя заело? Голова уже не в порядке? – Прости, я нечаянно, а имел я в виду следующее: доказав, что из подземелья есть другой выход, кроме того, в цыганском лагере, мы подтолкнем следствие… – Минуточку! – возразил Артур. – Ты хоть сам понимаешь, в чем суть твоего предложения? По-твоему, нам нужно обследовать подземелье. Но полиция уже это сделала, не дожидаясь нас! – Я еще не закончил, старина! – Мишель решил проявить терпение. – Конечно, полиция спускалась в подземелье. Они же не круглые идиоты!… – Ты тоже не круглый идиот… – начал Артур. – Спасибо… Так вот, повторяю, полиция спускалась в подземелье, но из этого отнюдь не следует, что она обшарила его вдоль и поперек, разыскивая другой вход! Ты не находишь, что довольно заманчиво собрать факты, которые рассыпаны на поверхности? Зачем полиции ломать себе голову! – Тут я, пожалуй, с тобой не соглашусь, – вмешался Даниель. – Их задача – установить правду! – Но у них своя правда! Для посторонних, не знающих ни Жана, ни Нура, ни достойного старика Карума, все и так яснее ясного. Через колодец можно попасть в подземную часовню; Жан и Нур, которых вчера поймали на краже и отпустили благодаря господину Сегоналю, сегодня утром исчезли. Так зачем старшине Дюкору что-то мудрить? Это же в природе человека! – Ну, это уж ты загнул, – усмехнулся Артур. – Хорошо, пусть будет по-твоему. Это ничего не меняет. Нам все равно стоит, несмотря ни на что, как следует прочесать подземелье. Вдруг мы отыщем то, что полицейские даже не пытались искать, ослепленные ложной уверенностью! – Замечательно, я согласен, – заявил Даниель. – Я тоже! – подхватил Артур. – Когда начнем? – Чем раньше, тем лучше! Мне кажется, тут есть какая-то связь с исчезновением Жана и Нура. Если до них дошли слухи – каким образом, я, правда, не понимаю, – но если до них все-таки дошли слухи о краже, они могли удрать, чтобы избежать обвинений! – Ты никогда не слышал о человеке, который от дождя спрятался в воду? – Слышал, конечно, но бывают обстоятельства, когда даже нормальные парни начинают паниковать. Жана можно понять. – Еще одна причина сделать так, как ты говоришь, пока их не поймала полиция! – Итак… предлагаю приступить прямо сейчас! – Сейчас? – удивленно переспросил Артур. – А как ты намереваешься проникнуть в подземелье? – спросил Даниель. – Я вижу единственное решение – как и все, через колодец. Наступило молчание. – Но… а как же роты безопасности? – спросил Артур. – И собаки, которые лаяли ночью? – добавил Даниель. – Немного смекалки, господа, и нам не страшны любые преграды! – самодовольно изрек Мишель. – Отлично сказано, генерал Терэ. Какие будут приказания? – Предлагаю собрать военный совет и немедленно начать подготовку к экспедиции. – Вот незадача, – вздохнул Даниель, – а у меня уже глаза слипаются. – Ничего, поспишь в часовне, – махнул рукой Артур, – если мы, конечно, туда доберемся. * * * Спустя час из дома выскользнули три тени. Три тени, которые сменили ковбойскую форму на темные майки и джинсы с карманами, набитыми всякой полезной всячиной. – Сахар взял? – спросил Мишель. – Да… целых полфунта, хватит? – отозвался Артур. – Я бы предпочел кусочек мяса, но ничего не поделаешь! У входа в лагерь друзья заметили силуэты двух постовых. – Будем надеяться, с ними нам дело иметь не придется! – вздохнул Даниель. – Как дело пойдет… Молодые люди вошли в город, не торопясь добрели до Египетской улицы и повернули назад, к лагерю. Пройдя вдоль изгороди, они очутились напротив входа, но с противоположной стороны. Здесь они минуту совещались, оценивая обстановку. До колодца было метров десять. До ближайшей кибитки – метров пятнадцать – двадцать. – Артур, успех нашего предприятия в твоих руках. Береги боеприпасы! Ну, ни пуха! Артур нырнул под изгородь и пополз к ближайшей кибитке. Он преодолел пять или шесть метров, когда звякнула цепь. «Осторожно, – сказал он про себя, – уже начинается». Мальчик замер, прижавшись к земле. «Главное– терпение…» Он медленно пополз дальше, пряча лицо в траве. Снова забряцала цепь. На этот раз собака угрожающе зарычала. Не теряя времени, Артур бросил в том направлении, откуда доносилось рычание, пригоршню сахара. Собака залаяла, ей ответила другая. Артур повторил движение. Все стихло. Артур швырял сахар, тщательно прицеливаясь, что в его положении было делом далеко не простым. Он слышал, как сзади зашелестела трава. Это приближались Мишель с Даниелем. Вскоре Мишель добрался до колодца. Не вставая с земли, он пошарил рукой вокруг себя и нащупал какую-то деревяшку. Полицейские не тронули плоские камни. Когда-то цыгане заменили их досками – как говорил Карум, для большей безопасности детей. «Уф! Вроде пронесло», – подумал Мишель. В этот момент к нему подполз Даниель. Приятели расположились с противоположных краев отверстия и, стараясь без необходимости не отрываться от земли, стали разбирать доски, спихивая их в сторону. А Артур тем временем раскидывал сахар. Тихий щелчок пальцами подал ему сигнал к отступлению. Последний бросок – и он пополз к колодцу. Мишель уже искал рукой перекладину. Только перекатившись на бок, он почувствовал под ладонью первую железную ступеньку. Мальчик проворно уселся на край и начал спускаться внутрь. – Скоро собаки прикончат сахар, – шепнул Артур. Даниель последовал за братом. Потом стал спускаться Артур. Прежде чем исчезнуть с поверхности, он, как сумел, прикрыл отверстие досками. – Мишель, можешь включать свет, – слазал он. Через миг фонарик осветил цилиндрическую скважину. Где– то внизу, на огромной глубине, луч коснулся воды. – И вправду колодец! – шепнул Даниель. – Надо держаться покрепче. Мишеля больше заботило состояние наполовину съеденных ржавчиной перекладин – они крошились под пальцами. Медленно и осторожно они продолжали спуск. Время от времени Мишель включал фонарик в надежде заметить отверстие в стене. Когда до воды оставалось не более двух-трех метров, он наконец различил прямо возле лестницы полукруглое углубление. – Нашел! Маневр получился не слишком сложным благодаря выступающим камням, за которые легко было уцепиться. Один за другим ребята покинули лестницу и вскоре очутились в углублении, которое они поначалу приняли за нишу. Когда-то ее закрывала массивная решетка, которая теперь была отодвинута к стене. Это был вход в подземную галерею. – Уф! Я думал, будет хуже! – вздохнул Артур. – Не будем даром терять время. Еще неизвестно, сколько нам добираться до часовни. Мишель осветил дугообразные своды. Галерея уходила вверх; пучок света растворился в темноте, не достигнув стены. – Брр!… Прохладно, однако! – прошептал Даниель. – По-моему, пока можно обойтись без веревки, – решил Мишель. – Еще пригодится, если отыщем другой коридор. Трое молодых людей удалялись в сторону от колодца, изредка зажигая фонарик, – ради экономии батареек. Мишель насчитал сто три шага, когда они попали в поперечную галерею. Она расходилась налево и направо. – Куда пойдем сначала? – спросил Мишель. – Какая разница? – Тогда налево, – предложил Даниель. – Давайте сделаем пометку. Осторожность никогда не помешает! – У меня один крошечный мелок. Так что я ставлю обычный крестик, – сказал Артур. Они свернули налево. Вскоре ход изогнулся под прямым углом, затем еще раз, но в противоположном направлении. И тут они заметили препятствие. На расстоянии шагов десяти после последнего изгиба проход был наглухо завален камнями. Мишель сверху вниз прошелся лучом по осыпи. – Лиха беда начало! Если все коридоры окажутся такими же, ты, Даниель, скоро будешь в своей постели! Они повернули назад. В первой галерее ребята приостановились. Даниель вынул из кармана блокнот и при свете фонарика, который держал Мишель, набросал план пройденного коридора. – Значит, сто три шага по прямой… Сколько до завала? – В общей сложности сорок один… три более или менее равных отрезка. Как только Даниель покончил с рисованием, они снова отправились в путь. На этот раз коридор оказался много длиннее. Мишель насчитал триста семь шагов, когда, бесконечное множество раз повернув то вправо, то влево, они очутились в некоем подобии залы, одна из стен которой тут же привлекла их внимание. Полукруглое, размером с дверь отверстие было заложено кирпичами. Работа казалась недавней. Но самой большой радостью было то, что в кирпичной кладке зияла дыра. – Даниель, – сказал Артур, – скоро ты сможешь вздремнуть. Кажется, мы неподалеку от часовни! – Полезли? – Черт побери! Быть может, тайный выход находится в самой часовне? Один за другим ребята протиснулись через отверстие. Луч фонарика скользнул по низкому своду, затем высветил крестообразные дорожки и четыре надгробия – четыре лежащие фигуры. Онемев от изумления, к которому примешивалось благоговение, трое друзей заметили на скрещении дорожек высокий узкий пьедестал. Голый камень навел их на мысль, что здесь до своего исчезновения, возможно, и находилась статуэтка охотницы. Луч фонарика тщательно ощупал углы. Повсюду одна и та же картина: влажный камень с налетом селитры и ничего, напоминающего отверстие. Приятели поднялись на три ступеньки и оказались перед дверью, обитой железом с помощью огромных кованых гвоздей. На ней висело три замка. – Без сообщника снаружи, имеющего доступ к ключам, я лично не вижу, как можно отсюда выйти, – заключил Мишель. – Пожалуй, пора выбираться, – заметил Ар-тур– На взгляд Даниеля, это слишком мрачное место для ночлега! – М-да, друзья мои, на этот раз мы дали маху! Судя по всему, мы повторили путь полицейских и ничего не нашли, – произнес Мишель. – Полный провал! Тайна так и остается неразгаданной. Как ворам удалось вынести отсюда охотницу, если, конечно, это были не Жан с Нуром? – Послушай, Мишель, мы сделали все, что в наших силах… может быть, даже сверх того! Досадно, что ничего не вышло. За Жана обидно. Но в самом деле, не копать же нам ради него еще один лаз? – Ты прав, Артур, просто ужасно обидно! Они снова полезли в дыру. Но когда из часовни выбрался Мишель с фонариком, ребята испытали самое сильное потрясение за все время их экспедиции. НЕЧТО ОЧЕНЬ СТРАННОЕ Выкарабкавшись из отверстия, Мишель и его спутники замерли как вкопанные: они заметили еще два коридора, которые прежде исчезали в тени. Почуяв приближение цели, они очертя голову ринулись к дыре в кирпичной кладке. Теперь приходилось все начинать заново. – Зря я не захватил мопед! – вздохнул Артур. – Оригинальная мысль! Где это ты видел спелеологов на мопедах? – Мы всего-навсего археологи, Мишель, – поправил его Даниель. – Что ж, тоже неплохо, просто «спелеологи» звучит шикарнее. – Пора доставать веревку, – сказал Даниель. Мишель нашел возле кладки кирпич, привязал к нему конец бечевки, и троица двинулась в левую галерею. Современная нить Ариадны не даст им заблудиться в случае, если коридор станет разветвляться и превратится в лабиринт. – Только бы веревки хватило! – сказал Даниель, который держал моток. – Я считаю шаги, – сообщил Мишель. Страхи его кузена оказались напрасными. Не пройдя и сотни шагов, ребята опять наткнулись на завал, который полностью закрывал проход. Куски свода и стен, смешавшись с известкой, которая от старости обратилась в пыль, образовывали монолитную глыбу. – Остается надеяться только на второй коридор, – вздохнул Мишель. Они опять оказались возле часовни, перед входом в другую галерею. – Что-то меня озноб пробирает, – заметил Артур. – Надо было захватить шерстяной свитер! – Эта галерея просто обязана нас куда-нибудь вывести, иначе воры не смогли бы сбежать! – сказал Даниель. – Если только это не Жан с Нуром, – отозвался Мишель, – при пособничестве остальных цыган… Но что-то мне в это не верится. Однако, когда, не проделав и полусотни шагов, трое приятелей оказались перед новой грудой камней и щебня, в их души закралось сомнение. – Вот оно что, – прошептал Артур. – Похоже, выбраться отсюда можно только через колодец. Но, по словам Карума, собаки лаяли только один раз! – Или Карум лжет, выгораживает внуков, или мы что-то упустили, – заявил Мишель. – Я лично не верю, что Карум способен на ложь! – Ну, куда теперь? – спросил Даниель. – Я предлагаю отправиться баиньки, – ответил Артур. – Даниель прав, мы сделали все, что в наших силах. Давайте двигаться отсюда… – Ужасно обидно, – прошептал Мишель. – Я был почти уверен… Ребята, понурые, повернули обратно. Мишель внимательно осматривал стены в надежде, что на пути к часовне, включая фонарик лишь от случая к случаю, они пропустили какую-нибудь расщелину. Но вот и начало первой галереи, где они оставили отметину мелом… Артур и Даниель были уже на полдороге к выходу, когда Мишель их окликнул: – Постойте! Ребята, удивленные и не слишком довольные остановкой, побрели к товарищу. – Ну, что еще? – буркнул Даниель. – Долго нам тут прохлаждаться? – проворчал Артур. – Слушайте… если хотите, подождите здесь, мне надо взглянуть на первый завал. – Первый? Отсюда слева? – спросил Даниель. – Да… Мне начинает казаться, что он какой-то странный по сравнению с двумя другими! – Странный? – проворчал Артур. – Я сейчас… – Эй!… Мы с тобой, что нам сидеть в темноте! И трое товарищей направились к галерее, с которой начинали свое исследование. – Двадцать, двадцать один, двадцать два, – считал Мишель. – Последний поворот… Тридцать, тридцать два, тридцать три… Луч фонарика осветил груду камней. – Ну? – спросил Артур. – Лично я ничего не вижу, – заявил Даниель. – А я вижу: камни лежат не так плотно, как в других завалах. Смотрите, битый щебень. Как будто грузовик разгружали. – Точно! – воскликнул Артур. – Забавно! – добавил Даниель. – Не будь других осыпей, мы бы ровным счетом ничего не заметили! – Стало быть, завал могли устроить намеренно, чтобы замаскировать вход! – Но кто? Воры? – Вполне возможно. – Может, попытаться его разобрать? – Ничего себе работенка, – проворчал Даниель. Мишель пожал плечами. – Совершенно незачем разбирать все полностью! Если проход существует, то он где-то вверху. – А почему? – спросил Даниель. – Эти глыбы не от кладки стен. Значит, проход никак не может быть внизу. – Ладно… пусть будет по-твоему. Держи фонарь, а мы с Артуром начнем расчистку. – Осторожно, не придавите себе ноги! Артур и Даниель вскарабкались под самый свод и принялись вытаскивать камни. Один за другим булыжники скатывались на землю. У Мишеля мелькнула мысль, что им, возможно, следует умерить пыл. Если выход неподалеку от жилья, шум может насторожить обитателей. И в то же время действовать надо было быстро. Ходить с каждым камнем вниз и осторожно класть его на землю было делом весьма трудоемким. Вдруг сверху сорвался огромный булыжник, видимо, непрочно державшийся. Он катился вниз, пока не остановился у ног Мишеля. Тот направил на него фонарик – к возмущению приятелей, оставшихся в темноте. – Эй, дай сюда свет… – Идите лучше ко мне, я оказался прав! Даниель и Артур быстро спустились и тоже уставились на камень. – Что-то мне не верится, что в двенадцатом веке пользовались цементом. Видите это? К куску бута пристал шмат извести явно современного происхождения. – Вот оно, доказательство… Я полежу фонарь на землю, и давайте расчищать вместе! Трое приятелей, не мешкая, включились в работу. Поначалу они разбирали два ближайших к своду пласта, но вскоре им пришлось приняться и за другие. Иначе не удавалось дотянуться до дальних булыжников. – Я лично согрелся, – заметил Артур. – А я, если уж честно, весь мокрый как мышь! – прибавил Даниель. – Осторожно, не прищемите пальцы! – предупредил Мишель. Несмотря на стойкость друзей, работа продвигалась медленно. Ребята с трудом балансировали на груде камней. Не раз и не два под тяжестью булыжников им приходилось спрыгивать на землю. – Вот увидите, свод в целости и сохранности! Откуда же взялись эти камни? Терпеливо, но с энтузиазмом троица шаг за шагом пробивалась сквозь преграду. – Ну-ка, Мишель, сбегай за фонарем! – вдруг попросил Артур дрожащим от волнения голосом. Вместо уже привычных обломков скалы он извлек пригоршню гальки. Мишель подчинился. Луч фонарика осветил сделанное Артуром углубление. – Именно это я и предчувствовал! – заметил Артур. – Мы дошли до глины. – Это конец галереи? – обескураженно спросил Даниель. – Все может быть. Давайте разберем еще рядок, дальше будет видно. И снова с рекордной скоростью камни покатились под склон. Вскоре ребята, кое-как улегшись на камнях, ощупали залегающую над ними глину. – Странно! – прошептал Мишель. – Здесь нужен какой-нибудь инструмент. Он безуспешно ковырял желтую массу пальцами. – У меня есть перочинный нож, – сказал Артур. – Можно попробовать. Он похлопал по карманам и открыл лезвие. Затем всадил его в глину, надавил и отколупнул кусок размером с куриное яйцо. – Такими темпами мы здесь проковыряемся весь остаток каникул, – буркнул он. – Погоди, надо кое-что проверить, – сказал Мишель. – Дай на секунду нож! Артур протянул нож. Мишель, вместо того чтобы всадить его куда попало, принялся ковырять глину под самым сводом. – Думаешь, здесь легче пойдет? – спросил Даниель. – Да нет, просто хочу понять, есть ли там еще кладка или глина действительно означает конец галереи. Поработав с четверть часа, он пришел к заключению: – Кладка не повреждена… Бьюсь об заклад, глина тут оказалась не случайно. Чувствую, ребятки, мы на верном пути! – Ты, наверное, шутишь? – усомнился Даниель. – Какие могут быть шутки, сейчас ты сам убедишься. Это место кто-то не поленился замазать глиной, потому что здесь выход… Кому-то очень не хотелось, чтобы камни торчали наружу. И с удвоенным пылом Мишель вгрызся в почву. Он выцарапывал глубокие канавки, чтобы отколотые куски получались как можно больше. – Нам бы сюда рычаг… Ой!… Нож сложился, резанув лезвием по пальцу. – Иди, Артур, развлекись, пока я сделаю повязку… Только аккуратно, твой нож – опасное орудие. Сменив товарища, Артур набросился на глину, а меж тем Даниель из острого длинного камня сделал подобие рычага. Они продвинулись на добрые тридцать сантиметров, когда Артур остановился. – Эй, Мишель, скорей! Мишель вспрыгнул на груду камней. – Что там? – Подожди, иди на мое место… взгляни вон туда… Известковый раствор кончился, а этот камень очень напоминает плиту. Мишель пригнулся, просунул руку в отверстие… – Я бы даже сказал, цементную плиту! – заключил он. – Партия окончена, дети мои, во всяком случае, к этому близится. Давайте расчистим немного по краям, а потом попытаемся приподнять плиту! — Даниель, Мишель и Артур продолжали сменять друг друга, на этот раз на всякий случай обернув рукоятку ножа носовым платком. Теперь, когда углубление расширилось, земля уступала легче. – Стоп! – вдруг крикнул Даниель. – Плита падает!… Но падала не плита, а земля под ней. Ребята, отдуваясь, остановились. На них сыпалась глина… Интересно, что там на поверхности? ВСАДНИК АРТУР Однако на этом злоключения троих товарищей не окончились. В некоторых местах земля осыпалась, но открывшееся отверстие было еще слишком мало. – Надо сдвинуть плиту! – предложил Артур. Но попытка его окончилась неудачей – в руках не хватило силы. – Подожди, – вмешался Мишель. – Я, кажется, придумал… И под ошеломленными взглядами приятелей он улегся на камни головой к галерее. – Жестковатый матрасец. Настоящее ложе факира! – заметил он. Устроившись на спине, он уперся ногой в препятствие. Какой-то миг посопротивлявшись, камень поддался. Плита оказалась не более трех сантиметров толщиной. Мишель опасался, как бы шум падения не наделал переполоха. Но плита только глухо стукнула, как будто упала на траву или мягкую почву. Мишель бойко расчищал проход; пока он занимался акробатикой, Артур уже шмыгнул в отверстие, следом – Даниель, Мишель последним присоединился к приятелям. Они потушили фонарь. Присев на корточки и затаив дыхание, ребята вслушивались, вглядывались в темноту в надежде понять, где они находятся. На миг им показалось, что они в деревне, поскольку в метре от лаза тянулись заросли тисовых кустов. – Эй… сзади какая-то стена, – шепнул Даниель. Артур и Мишель обернулись. Действительно, стена. – Подсадите меня, – попросил Артур. Мишель прислонился к стене спиной, сцепил руки. Даниель помог товарищу вскарабкаться ему на плечи. Артур ухватился за край, легко подтянулся – и почти сразу мягко соскочил на землю. – Там цыганский лагерь, совсем рядышком! Стоило проделывать весь этот путь, чтобы вылезти в двадцати метрах от исходной точки! – Помоги-ка, я тоже хочу взглянуть! – сказал Мишель. Мишель и Даниель по очереди окинули взглядом цыганский лагерь, мирно спящий в свете луны. – Потрясающе, дети мои! – шепнул Мишель, страшно взволнованный. – Знаете, где мы находимся? – В департаменте Буш-дю-Рон? – подсказал Артур. – Дурак. Мы на Египетской улице, в доме десять! – Ну и зрение у тебя! Ты, как кошка, видишь в темноте? – Да нет, просто отсюда были сделаны пресловутые фотографии… этим типом, который врал, что нашел мой фотоаппарат! Новость была важная. Похищение охотницы, в котором Мишель грешным делом подозревал цыган, и кража фотоаппарата оказывались звеньями одной цепи! – По-моему, в подземелье мы больше не полезем, – заявил Артур. – Может, заделать вход? – Обязательно. Хозяину этих угодий еще не время знать, что его персональный лаз обнаружен. Положить плиту на место не составляло большого труда. Даниель с Мишелем спустились в галерею, а Артур остался в саду. Ребята подавали ему камни и остатки глины. На придание аллее первоначального вида ушло не меньше часа. Цементная плита аккуратно встала на место, под ней не чувствовалось пустоты. – По-моему, надо прийти сюда еще раз, прямо с утречка, проверить, не осталось ли следов, – решил Мишель. – Наверняка мы что-нибудь упустили. – А сейчас? Что будем делать сейчас? – Сейчас будем делать ноги, – отозвался Артур. – Ноги? – переспросил Даниель, которому так хотелось спать, что он плохо воспринимал шутки. – Один момент, – произнес Мишель. – Я хочу сходить на разведку. Всем рисковать не имеет смысла. Подождите меня здесь! Я быстро! Хотя стена отбрасывала на дорожку густую тень, можно было понять, что их плита – самая первая на дорожке, вымощенной одинаковыми цементными прямоугольниками. Судя по всему, работа была недавней – в щелях еще не проросла трава. Несмотря на возражения приятелей, Мишель двинулся по аллее. Плиты скоро кончились, на аллею они выступали не более чем на метр-полтора. Мишель находился в палисаднике, обнесенном глухой стеной. Перед ним темнели ворота, которые он приметил, когда они приезжали сюда с Галлин, и дом, фасад которого выходил на Египетскую улицу. Со стороны сада и со стороны улицы равное число окон. Света нигде не было видно. «Ничего удивительного в такой час!» – сказал про себя Мишель. Он машинально вскинул запястье. Напрасный труд. «Пожалуй, если часы найдутся, мне крупно повезет!» Мальчик подошел к дверям, медленно повернул ручку… Как он и ожидал, тщетно. Дверь не поддавалась. «Отлично… Пока мы не продвинулись ни на шаг – не считая некоторого представления о том, каким образом статуэтка покинула подземелье. Но где же она? И где Жан?» О том, чтобы взломать дверь и проникнуть в дом, он и не помышлял. Бессмысленно и очень рискованно. Мишель вернулся к товарищам. – На сегодня все, – сказал он. – Давайте, как изящно выразился Артур, «делать ноги». Я вас подсажу, только, пожалуйста, без фокусов… не надо таких выходок, как в колодце. – Ты ведь все равно собрался сюда вернуться ни свет ни заря, – возразил Даниель. – Так что чего уж там, оставайся здесь ночевать, заодно все проверишь! Артур и Даниель вскарабкались на стену и подтянули Мишеля за руки. Через четверть часа троица оказалась дома, не преминув, проходя мимо лагеря, поприветствовать часовых. – Знай они, чем мы тут занимались, вряд ли держались бы с таким дружелюбием! – Ба!… Да нас еще к награде представят, вот увидишь! – возразил Артур. Судя по всему, ставка в игре, затеянной молодыми людьми, значила многое в глазах Даниеля, поскольку он ворчал не дольше пяти минут, когда на следующее утро будильник прозвонил… в четыре часа. Молниеносный туалет и весьма облегченный завтрак – плитка шоколада да три куска сахара – были делом пятнадцати минут. На всякий случай решили прихватить мопед. – Какой генерал без кавалерии! – объявил Артур, за что удостоился от «генерала» Мишеля дружеского хлопка по плечу. И вправду, когда они оказались у стены, которую легко преодолели всего несколько часов назад, мопед пригодился им в качестве лестницы. Даниель и Артур поддерживали его с двух сторон, пока Мишель карабкался на верхушку. – На горизонте ни души! – вполголоса произнес он. – Спускаюсь! Он мягко спрыгнул в сад и, заметив плиту, поздравил себя с прозорливостью. Накануне, в темноте, ребята положили ее… вверх тормашками! Придать аллее невинный вид, как того хотел ее создатель, было делом пары минут и испорченного носового платка. Носовой платок стер следы глины с полированной поверхности, по иронии судьбы оказавшейся повернутой к земле. На глаза Мишелю попались цементные плиты, приваленные к кусту. – Да… Похоже, аллею собираются продолжать! Через несколько секунд на вершине стены показался Артур. Он помог Мишелю выбраться из сада. – Полный порядок! Но мы такого дурака сваляли… – И он рассказал, что ему пришлось переделывать. – Ба… Верхом вниз, низом вверх, какая разница! – возразил Артур. – Стоило ради этого подниматься в такую рань! – проворчал Даниель. – А что делать теперь? Еще, наверное, пяти нет! – Для визита к нашему приятелю Дюкору несколько рановато, – отозвался Мишель. – На худой конец можно встретиться с Паскалу… через четыре часа, – подсчитал Артур. На минуту ребята задумались: что им предпринять? Может, вернуться домой и поспать часок-другой? Но вскоре их сомнения разрешились. Утреннюю тишину разорвал рев мотора. По саду дома номер десять разъезжала тяжелая машина. – Однако ранние пташки в этом квартале, – заметил Артур. Мотор заглох. Вновь наступила тишина. Но ненадолго. Любопытство мальчиков привлек характерный звук перекидываемого лопатами песка. Это длилось минут десять. Затем шуршание песка сменили глухие, ритмичные удары. «Кирка, – подумал Мишель. – Попробую взглянуть хоть мельком…» Мопед опять превратился в лестницу. Мишель осторожно высунул голову из-за стены. Сначала он не заметил ничего, кроме тисов и мощеной дорожки. Затем за деревьями мальчик различил силуэт мужчины в голубом комбинезоне. Тот работал киркой. Мишель спустился со своего насеста и передвинул мопед так, чтобы тисы не заслоняли вид. Опять вскарабкавшись на стену, он на этот раз отчетливо увидел, что землекоп прокладывает новую дорожку, перпендикулярно первой. Мишель поразился той лихорадочной спешке, с | которой работал незнакомец, стоявший к нему спиной. Прорыв канавку приблизительно в три метра длиной и полметра шириной, землекоп забросал ее песком, а сверху уложил оставшиеся цементные плитки. Неподалеку его поджидал маленький грузовик. Разделавшись с цементными квадратиками, он распрямился, обернулся, чтобы попробовать ногой, хорошо ли они лежат. Мишель еле-еле успел спрятать голову. Он узнал Гратто, шофера Саваля. Сочтя, что видел более чем достаточно, Мишель слез с импровизированной стремянки и, понизив голос, рассказал обо всем друзьям. Молодые люди отступили подальше от дома, прошли вдоль стены и спрятались в кустах, откуда было удобно наблюдать за воротами. – Короче говоря, под плитами больше ничего нет! – заключил Артур. – Глину он использовал для скрепления камней, песок слишком сыпучий, его ушли бы тонны! – Так или иначе, тут дело нечисто. У меня впечатление, что если мы проследим за Гратто, то выясним немало интересного! – заметил Мишель. – Всадник Митуре в вашем полном распоряжении и ждет указаний по отслеживанию грузовика! – отрапортовал Артур. – А я предлагаю устроить привал. Здесь совсем неплохо. Я мог бы отлично вздремнуть, – зевнул Даниель. – Прекрасная мысль, – согласился Мишель. – Но кто-то должен караулить. Может, посчитаемся? – Давай, – ответил Артур, – при условии, что выпадет на Даниеля! Но выбор пал на Мишеля. – Только не больше часа! – предупредил он. Артур и Даниель устроились поудобнее и тут же заснули. * * * Мишель спал, Даниель тоже. Третьим дежурить досталось Артуру. Только что колокол отзвонил восемь. Мишель потянулся, зевнул… – Что нового? – спросил он. – Все тихо-спокойно. Словно оспаривая его слова, во дворе дома десять взревел мотор. – Мне послышалось, били часы… Сейчас восемь? – спросил Мишель. – Наверное, минут пять девятого. У меня все готово. Грузовик должен выехать с минуты на минуту. Я сяду ему на хвост. . – Где встречаемся, здесь? – Договорились… Артур открыл бензиновый краник и приладил шланг к карбюратору. ОПЯТЬ СЕНСАЦИЯ? ДА! Трое ребят прислушивались к маневрам грузовика во дворе дома номер десять. Вскоре ворота открылись. Гратто высунул голову на улицу и огляделся – ребята едва успели нырнуть в укрытие. Наконец появился грузовичок; шофер вышел прикрыть за собой ворота. – «Компания Саваля», – шепотом прочитал Даниель надпись на заднем борту. – Гратто взял грузовик своего патрона! – шепнул Мишель. – Скорей, Артур, заводи! – Готово! – откликнулся тот. Грузовик тронулся с места и загромыхал по ухабам. Машина была старенькая – железные болты расшатались, краска выгорела, облупилась. Артур вскочил на мопед и бросился вдогонку. На поверку это оказалось совсем не легким делом. Грузовик свернул на набережную. Несмотря на потрепанный вид, он катил достаточно шустро – не в пример мопеду. Выжимая до предела газ, Артур сохранял дистанцию, но нагнать грузовичок ему не удавалось. «Забыл проверить уровень смеси, – посетовал он про себя. – Лишь бы мотор не перегрелся!» А тем временем грузовичок-бодрячок на всех парах катил вперед, не выказывая никаких признаков усталости. Артур внимательно следил за шоссе. Малейший камешек или выбоина угрожали его равновесию. Вдруг впереди показался разбитый грузовик. Пропуская встречный поток машин, Гратто сбросил скорость, затем встал, ожидая своей очереди. Артуру пришлось убавить газ и, притормаживая ногой, остановиться. Он находился всего в нескольких сантиметрах от кузова, деревянный борт которого был идеальным укрытием. Наконец грузовик обогнул препятствие; Артур, презрев все страдания от близости выхлопной трубы, держался за ним. Вскоре тот опять замедлил ход. Артур растерялся, не зная, что ему делать дальше. Гратто свернул с шоссе на проселочную дорогу, пролегающую между крутыми склонами; по правую ее сторону тянулась общественная свалка. Свалка эта, по-видимому, была давней – там и сям сквозь слипшийся от времени мусор пробивались кусты. Среди груд хлама стояли покосившиеся лачуги с провалившимися камышовыми крышами, зияющими окнами, сорванными дверями. Мальчик никак не мог решить, стоит ли ему рисковать, выезжая на дорогу, где он был бы открыт со всех сторон. На шоссе Гратто вряд ли бы встревожило появление в смотровом зеркальце мотоциклиста, но на проселочной дороге – совсем другое дело. Жалея, что не принимает участия в слежке, Мишель маялся в обществе Даниеля. Ему казалось, что здесь после отъезда грузовика ничего уже не произойдет. Артура же ждало еще немало сюрпризов. Он собирался продолжать погоню, но все-таки успел отъехать от поворота, спрятать мопед в кювете и укрыться за платаном. Вдали показался мотоциклист – это был не кто иной, как Жирба. Поворот к свалке он прошел, почти не снижая скорости. Артур был парень сообразительный. Однако сейчас голова его работала туго. Что делать? Возвращаться на Египетскую улицу и поднимать ребят? Но тогда он рискует потерять след Гратто, так и не выяснив, зачем тот приезжал в столь странное место. Артур решился действовать в одиночку. Он достал из кювета мопед, но заводить не стал, а направился к проселочной дороге, которая, на его счастье, пролегала в лощине. Так, хоронясь за зарослями кустов, он продвигался вперед, оставаясь незамеченным. Наконец в его поле зрения попал грузовик Гратто, который стоял неподалеку от полуразрушенной хижины. К кабине был прислонен мотоцикл Жирба. Но самих хозяев не было видно. Привалив мопед к скату дороги, Артур задумался: что же ему предпринять? Мишель с Даниелем изнывали от нетерпения. Они прождали Артура массу времени. Наверное, было уже одиннадцать. – Просто идиотизм, – шепнул Даниель. – Надо было условиться как-то по-другому. А теперь сиди как привязанные, пока Артур не вернется. Могли бы найти другое занятие! – Да, конечно… но откуда нам было знать, что Гратто отправится куда-то на грузовике? Да и времени у нас не было договориться как следует! – Но что ж его так долго нет? – Наверное, там происходит что-то интересное. – Послушай, надо что-то делать! Если Артур не застанет нас здесь, он вернется домой! – Ты прав… Куда пойдем? Но проблема разрешилась сама собой – на вьющейся вдоль лагеря тропинке показалась фигурка; она направлялась в их сторону. Это была Галлин. Когда она поравнялась с кустами, Мишель поманил ее рукой. Девушка, не слишком удивившись, присоединилась к молодым людям. – Уф! Ну, я вас обыскалась! Паскалу рвет и мечет. Он остался в «Хижине шерифа», вместо того чтобы уйти домой. Звонил мне в девять, потом в десять… С тех пор я вас не переставая ищу. В конце концов я сообразила, что вы где-то в окрестностях Египетской улицы. И чем же вы здесь занимаетесь? Есть что-нибудь новое? – Новое? У нас настоящая сенсация! – откликнулся Даниель. – Мы обнаружили ход, которым пользовались воры… тот, который все ищут в цыганском лагере! – А что, разве есть другой? А что я говорила мадам Кукурд!… Мы с ней сегодня прочитали в газете… – Вы на машине, мадемуазель Галлин? – перебил Мишель. – Да, конечно… – Если можно, давайте обо всем по пути. Понимаете… Артур пропал! Девушка подскочила. – Как? И,он тоже?! Трое молодых людей пошли к дороге, где их поджидала машина господина Сегоналя. По пути Мишель закончил рассказ. – Потрясающе! Гратто – заговорщик?… Так куда едем? – Для начала в компанию господина Саваля. Возможно, он не догадывается, каким образом его шофер использует казенный грузовик. Адрес, думаю, найдем. Адрес они прочитали на рекламном щите. – Я знаю, где это находится, – сказала Галлин, вновь садясь за руль. Город пребывал в тревоге. Туристы с газетами в руках обсуждали последние события. В воздухе веяло возмущением. Ребята заметили Колье с петицией в руке. Он собирал подписи – от желающих не было отбоя. – Если бы не роты безопасности, старику Каруму пришлось бы туго, – заметил Мишель. Машина свернула на набережную. Путешествие оказалось коротким. У выезда из города Мишель приметил грузовик – тот стоял на левой обочине, напротив склада стройматериалов. – Грузовик Гратто! Гратто у Саваля. – Что будем делать? – спросила девушка, притормаживая. – Прежде всего не создавать паники. Проедем немного дальше! – скомандовал Мишель. Галлин поставила машину в тени платанов – метрах в пятидесяти от склада. Ребята тут же выскочили на улицу. Мишель посоветовал девушке развернуться и быть наготове, если Гратто надумает ехать в Сант. – Вы к Савалю? – Пока не знаю… Для начала хотелось бы взглянуть на грузовик. Вдруг он что-нибудь нам подскажет! Они прошли к машине мимо ряда платанов. Мишель открыл дверцу с противоположной дороге стороны. В кабине была неописуемая грязь. Резиновый коврик усеивали обгоревшие бумажки, вымазанные в чем-то белесом. Алюминиевая крышечка от йогурта соседствовала с рваной наклейкой от камамбера. – Ну и свинарник! – прошептал Даниель. Ребята прикрыли дверцу, обогнули машину сзади и направились через дорогу к входу в контору Саваля. По пути Мишель заметил, что из кузова сочится какая-то жидкость. Он подставил палец, почти машинально поднес его к носу… – Бензин, – прошептал он. – Странно… и весьма опасно. Наверное, канистра перевернулась. Заинтригованный, он подошел к заднему колесу, уцепился рукой за борт и, поставив ногу на шину, заглянул в кузов. И тут же, ошарашенный, соскочил на землю. СТРАННОЕ ПЯТНО После увиденного в кабине Мишель был готов ко многому. Но валяющийся на боку мопед Артура, из карбюратора которого медленно вытекал бензин, – тут было от чего потерять самообладание. Мишель был сообразительным парнем. – Даниель! – позвал он. – Быстро сюда, ну-ка помоги! Он мигом вскарабкался на колесо, перемахнул через борт и соскочил в кузов. Приподняв мопед, он перевалил его через борт. Даниель подхватил машину за руль, а его кузен опустил ее, насколько хватило рук. Затем в один прыжок очутился на земле. – Быстро отсюда! Пока Гратто что-то обсуждает, ему явно не до того, чтобы сторожить грузовик… Нет никаких сомнений, с Артуром что-то случилось, и явно не без содействия этого типа! – бросил Мишель в ярости. – Где же он может быть? Они вернулись к автомобилю; навстречу им вышла Галлин. – Но… это машина вашего друга? – спросила она. – Совершенно верно. Она была в грузовике. – Значит, Артур пойман? – Надо думать. – И что же теперь делать? Идти в полицию? – По-моему, это самое разумное. Однако… – Мишель, можно тебя на секундочку? – Крайне оживившись, Даниель опять направился к грузовику. – В чем дело? Ты куда? – Смотри. Видишь эти пятна… это бензин, вернее, смесь! – Точно? – Да. Они ведут к грузовику! От смеси бензина и масла, когда бензин испаряется, остаются пятна. – И что? – Немного везения, и мы, возможно, узнаем, откуда приехал Гратто! – Из города, черт побери! Разве мыслимо отыскать пятна на городских улицах! – Так что будем делать? – спросила Галлин, подходя к ребятам. Молодые люди рассказали о своем открытии. – В самом деле, – задумчиво произнесла Галлин. – Но вы ошибаетесь… Гратто приехал не из города, следы идут с другой стороны. Даже если предположить, что Мишель прав и что Гратто здесь развернулся, – грузовику пришлось бы заехать на склад и он бы так не стоял. – Интересно, это точно следы от грузовика? – размышлял Даниель вслух. – Что? Ты же сам говорил… – Мишель пригнулся, мелкими шажками прошел вперед и скоро вернулся. – Да, точно, – подтвердил он. – Как ты узнал? – Чем ближе к грузовику, тем чаще встречаются пятна: значит, их оставила тормозящая машина. Ты видишь еще какой-нибудь транспорт, кроме грузовика Гратто? Отлично. Так что, Даниель, залезай-ка в автомобиль… Я сяду на мопед, а вы, мадемуазель Галлин, следуйте за мной. Так проще различить пятна! Чтобы облегчить себе розыски, Мишель, удаляясь от города, держался левой стороны. Дополнительную сложность создавали значительные разрывы между пятнами, которые подтверждали гипотезу мальчика. Грузовик мчался на большой скорости и замедлил ход только вблизи склада. В какой-то миг сообразив, что путь еще далекий, Мишель усомнился, стоит ли ехать по встречной полосе – вопреки всем правилам дорожного движения. «Неровен час, напорюсь на патруль – штраф обеспечен», – сказал он себе. Он вырулил на правую сторону и дождался машины. – Что-то не так? – спросила Галлин. – Вы потеряли след? – Нет, но, по-моему, проще и быстрее сделать по-другому. Мы проедем подальше, а потом вернемся, как только заметим, что следы кончились. – Как вам угодно! Выжав газ, Мишель рванул с места. Он переехал поворот к свалке примерно на километр и, воспользовавшись затишьем на шоссе, развернулся. В тот момент, когда рядом затормозила машина, он тщетно искал следы масла. С подножки соскочил Даниель. – Слушай, Мишель! Ты заметил дорогу на замусоренное поле? – Нет. Честно говоря, я смотрел на шоссе. – Помнишь, что мы нашли на полу в кабине? Это тебе ни о чем не говорит? – На полу… Ах, да! Ты имеешь в виду бумажки и наклейку от камамбера? – И крышечку от йогурта. – Да… постой! – Мишель дружески хлопнул кузена по плечу. – Ты гений! Общественная свалка! Мусор прилип к подошвам Гратто, и он занес его в кабину! Приободренные, братья вернулись к машине, чтобы обо всем рассказать Галлин. – Потрясающе! Вы абсолютно правы, – сказала девушка. – Но все-таки я проверю этот участок. Кто его знает… Вдруг пятна начинаются до развилки! Мишель вскочил в седло и возобновил поиски, двигаясь теперь по направлению к Санту. Первый след он обнаружил метрах в ста от развилки. – Гляди-ка… Почему же их не было раньше? Полнейший абсурд. Он тронулся дальше и скоро все понял. Второй след находился тоже на значительном удалении от первого. – Черт возьми! Вот оно что. Какое-то время смесь растекалась по днищу – может, впитывалась в сухое дерево – и только потом закапала на дорогу. Машина Галлин послушно ползла за мопедом. – Именно так… Даниель прав, – сказал Мишель. – Надо исследовать окрестности. Мишель опять повернул к перекрестку, съехал на проселочную дорогу, но вскоре остановился. Оставив машину на обочине, Галлин с Даниелем подошли к нему. – По-моему, мы на открытой местности, – проговорил Мишель. – Там торчат какие-то развалюхи. А вдруг в одной из них сообщник Гратто сторожит Артура, если тот у них в плену? – Но какой смысл держать его силой? Неужели они не способны сообразить, что мы будем удивляться, волноваться… – Представь, я себе задавал тот же вопрос, – ответил Мишель. – Единственный ответ – мопед Артура попал в грузовик, который, теперь уже ясно, приезжал сюда, потому что Артур обнаружил что-то по-настоящему важное… Может, где они прячут охотницу… Или Жана с Нуром! – Боже мой! Вы правда так думаете? – взволнованно прошептала Галлин. – Другого объяснения я не вижу. Если бы Гратто привез обычный мусор, он бы вволю позубоскалил над Артуром, но не отнял мопед! Трое молодых людей строили планы, как лучше обыскать поле и хижины незаметно для часового– или, на крайний случай, как обвести его вокруг пальца. – Послушайте, мадемуазель, – сказал вдруг Мишель, – вас, конечно, трудно представить старьевщицей… – Старьевщицей? – Но если взять прут, издалека он сойдет за крюк… Кстати, в машине, кажется, был полотняный мешок? – Подождите… Да, есть. Сейчас принесу. Скоро девушка вернулась с мешком. – Что-то я не очень понимаю, куда вы клоните! – Хорошо, объясню. До этого места нас более или менее заслоняли кусты. Отсюда вы идете вперед, не слишком быстро, время от времени останавливаетесь, делаете вид, что роетесь в мусоре, нагибаетесь… – Боже! Какой ужас! – Так надо, мадемуазель! А еще притворяетесь, будто что-то складываете в мешок. Так вы передвигаетесь от хижины к хижине. А мы с Даниелем наблюдаем из засады и, если что, вмешиваемся. – Хорошо, я поняла. Девушка играла комедию просто великолепно. Только, может, немного медленно – для сгоравших от нетерпения молодых людей. Мишель с Даниелем следили за дорогой, которая пролегала в неглубокой лощине. Вдруг Даниель схватил кузена за руку. – Наша взяла! Видишь вон ту, самую дальнюю хижину? Из нее только что выбрался какой-то малый! Мишель взглянул в указанном направлении и действительно различил силуэт мужчины, который неспешным шагом тронулся навстречу девушке. Та, казалось, ничего не замечала. – Ты уверен, что он вылез именно из этой хижины? – спросил Мишель. – На все сто. – Отлично, старина, мы почти у цели! Ребята со всех ног припустили по дороге, оставив хижину несколько позади. Затем, используя ее как прикрытие, свернули в открытое поле. Мужчина – по мнению Мишеля, это был Жирба – был к ним спиной. Он неторопливо брел по свалке, время от времени делая вид, что рассматривает мусор. В какой-то миг Мишель упрекнул себя за то, что отвел девушке роль «козы отпущения», но скоро воспрянул духом, рассудив, что, узнав ее, Жирба не посмеет держаться нагло или грубо. Сердца ребят бешено колотились от возбуждения, когда они, никем не замеченные, очутились в нескольких метрах от хижины. Такая же развалюха, как и другие, она, однако, была кое-как подремонтирована – окна были забиты досками от ящиков. Мишель с Даниелем приблизились, рискуя в любой момент обнаружить себя, если Жирба вдруг обернется. Но тот, казалось, был поглощен единственным: как бы не подпустить девушку к хижине. – Артур, ты здесь? – спросил Мишель вполголоса. Послышалось глухое ворчание – и сердце Мишеля екнуло от радости. Однако его ожидало горькое разочарование: в дверях был замок, который Жирба запер на ключ. Доски крепко сидели на окнах… «Что делать?» – спрашивал себя Мишель. Внезапно внимание его привлекла провалившаяся крыша. . – Ну-ка, Даниель, прислонись к стене… Даниель подчинился. В два счета Мишель вскарабкался кузену на плечи и почти до пояса зарылся в солому. Ухватившись за балку, он пролез внутрь. Даниель услышал шум падения и почти одновременно слова: – Даниель, полный порядок. Жан и Нур здесь, Артур тоже. Спрячься и следи за Жирба… Как только заметишь, что он возвращается, дай нам сигнал! Преодолев брезгливость, Даниель улегся на усыпанную мусором землю так, чтобы видеть мужчину, который по-прежнему шел к девушке. Он услышал, как Мишель скомандовал: – Пошевелите руками, ногами… Скоро они нам понадобятся… Как чувствуешь себя, Артур? Эй, полегче! Неподалеку Жирба… Даниель улыбнулся. Удача была на их стороне. Теперь, впятером, они запросто расправятся с Жирба! Но внезапно он вздрогнул. Раздался шум мотора, и показался грузовик Гратто, который летел на бешеной скорости. И НА НАШЕЙ УЛИЦЕ БУДЕТ ПРАЗДНИК Даниель отступил за хижину. – Мишель, – позвал он вполголоса. – Мишель, ты меня слышишь? – Да… Что там еще за машина? – Это Гратто… Заметил, наверное, что мопед исчез… Он не один. Наступило молчание. Грузовик стремительно приближался к свалке. – Спрячься получше. Вступишь в самый последний момент! – Хорошо… Только потише там! Даниель вновь занял свой наблюдательный пост. Гратто между тем уже гнал по полю, подскакивая на выбоинах и буграх. Грузовик трясся, буксовал, но со свирепым гудением опять рвался с места. Чувствовалось, что водитель разъярен как черт. Галлин перестала притворяться старьевщицей. Жирба теперь бежал к ней. Отрезав мнимой старьевщице путь к отступлению, грузовик остановился. Из него выпрыгнули двое мужчин и бросились к девушке. Та не пыталась убежать. Даниель услышал раздраженные выкрики и увидел, как трое сообщников грубо подталкивают к хижине сопротивляющуюся Галлин. – Хамы, – прошептал он, сжимая кулаки. – Сейчас они за это заплатят! Даниель подполз к хижине и притаился за ней. Теперь за событиями можно было следить только на слух. Голоса приближались… Вскоре в замке скрипнул ключ. * * * Мишель тоже это слышал. Он вжался спиной в стену за дверью. В глубине хижины на полу сидели Жан, Нур и Артур, руки за спиной, с обмотанными веревками ногами. При виде пленников Галлин вскрикнула от радости. Грубо подтолкнув ее вперед. Гратто злобно усмехнулся. – Осталось двое… Предлагаю всю честную компанию отсюда убрать. Те двое тоже никуда не денутся. Что скажешь, Саваль? Словно в полусне, Галлин опустилась на колени возле цыган и попыталась их освободить… не подозревая, что это уже давно сделано! Жирба и Саваль метнулись к ней, чтобы помешать. Забыв про Гратто, который стоял в проеме, Мишель выскочил из-за дверей и, выставив вперед кулаки, налетел на двоих мужчин, меж тем как трое пленников с победными криками разом вскочили на ноги. В мгновенье ока Гратто смекнул, что борьба неравная. Он развернулся и бросился наутек, но тут же растянулся, пойманный Даниелем за ноги. Галлин с трудом успевала следить за событиями, которые разворачивались с молниеносной скоростью. Вся схватка длилась не более десяти секунд. За время заточения у Жана, Нура и Артура скопилась такая злоба, что их кулаки, кажется, налились свинцом – Саваль и Жирба валялись на полу в полном нокауте. – Ко мне! Ко мне! – взвыл Даниель, с силой, которую ему придавало отчаяние, цепляясь Гратто за ноги и стоически перенося град сыпавшихся на него ударов. Жан прыгнул вперед. Три удара – и шофер был обезврежен. Не теряя ни минуты, молодые люди связали побежденных трофейными веревками. На эти же цели Мишель пустил великолепные голубые подтяжки Жирба, ремень Саваля и весь моток бечевки, который они брали с собой в подземелье. – Как с ними поступим? – спросила Галлин. – Может, съездить за полицией? – Пустая трата времени! – возразил Артур. – Есть же их грузовик. Сейчас я его подгоню, и мы сами доставим их куда следует. – Правильно. Надо, чтобы эти господа въехали в Сант с фурором. Не придется никого оповещать. Сейчас самый подходящий момент – курортники и местные пьют ликер в кафе. Так что зрителей будет предостаточно! – А что охотница? – спросил Жан. – Ее нашли? – Пока нет… Но этим господам придется-таки рассказать полиции, куда они ее дели! Жан с сомнением покачал головой. Казалось, он не разделял оптимизма Мишеля. Загудел грузовик, который остановился поблизости. – Все в машину! – крикнул Артур. – Вы уж извините, у этих господ не самые удобные сиденья, но, слава Богу, путешествие будет недолгим. Задний борт был откинут, и троих мужчин погрузили в кузов. – Экскурсия в Сант, побыстрее, побыстрее! – выкликал Артур. – Я лично проголодался! Жан и Нур, Мишель и Даниель залезли в кузов и расселись по бортикам. Галлин устроилась рядом с Артуром, который завел мотор и повернул к проселочной дороге, держась проделанной грузовиком колеи. Там их ожидал сюрприз. Заинтересовавшись брошенной возле дороги машиной, рядом с которой лежал мопед, на обочине притормозили двое жандармов-мотоциклистов. Вид грузовика, выписывающего лихие пируэты по общественной свалке, их весьма озадачил. Сурово нахмурившись, полицейские перешли дорогу и двинулись ему навстречу. Один жандарм вытянул руку, приказывая шоферу остановиться. Артур ойкнул и до упора выжал тормоза. – Ну я и влип! Шестнадцать лет, прав нет! Ну, друзья, доигрались! Он остановился, не выключая зажигания. Один из жандармов подошел к кабине и взял под козырек. – Дамы и господа, ваши документы, пожалуйста… — – Э-э… Понимаете… дело в том… – Я вам все объясню, – вмешалась Галлин. Меж тем второй жандарм уже интересовался пассажирами в кузове, и Мишель перебил девушку: – Мы везем в Сант похитителей охотницы.: Вот они… собственной персоной! – Похитителей охотницы?! Шутите?… Эй, Барбу, пойди-ка сюда! – позвал он коллегу. Тот подошел, и за несколько минут Мишель ввел их в курс дела. Имя Фредерика Сегоналя и присутствие Галлин, которая показала свои документы, в конце концов убедили поначалу засомневавшихся представителей жандармерии. – Отлично, молодцы! – сказал один из них. – Это разрядит обстановку в районе. – И праздник состоится… замечательно! Вы, кстати, нашли охотницу? . – Пока нет. Но как только эти господа поймут, что отпираться бесполезно, выложат как миленькие, куда ее запрятали. – Будем надеяться, что это случится до воскресенья, – подытожил жандарм, который спрашивал у Артура документы. – Итак, господа, не будем томить обитателей Санта. Мы вас проводим до города, чтобы избежать нежелательных встреч. – Я пересяду в автомобиль, – сказала Галлин. – Кто едет со мной? Вызвались цыгане. Пребывание в лачуге не самым благотворным образом повлияло на их внешний вид. Они даже несколько запылились. Странное зрелище являла собой эта небольшая процессия. Открывал ее жандарм на мотоцикле, следом ехал грузовик, за ним – машина Галлин. Второй жандарм замыкал кортеж. Процессия на полной скорости вкатила в Сант. «Прочти я такое в книжке, никогда бы не поверил, – твердил про себя Артур. – Шестнадцатилетний парень без прав, который мчится как угорелый по национальной дороге, а двое жандармов расчищают ему путь! Обалдеть можно!» Центральная площадь кишела людьми, они заполняли террасы ресторанов и кафе, когда возле полицейского участка притормозил грузовик. К зданию со всех ног бросились двое жандармов, посеяв переполох среди свидетелей этой сцены. А когда у всех на глазах из дверей участка выскочили двое офицеров, которые вспрыгнули в кузов и вместе с жандармами вытащили оттуда троих субъектов, странным образом связанных, террасы облетела новость: – Воров поймали… Воров поймали… В мгновение ока столики опустели, но было слишком поздно. Трое преступников и молодые люди были уже внутри, и двери за ними захлопнулись. – Гляди-ка, что там течет из грузовика? – полюбопытствовал какой-то зевака. – Смесь! – ответил другой, понюхав жидкость. – Надо посмотреть, нельзя это так оставлять, – продолжал первый. – Это опасно! Они, в свою очередь, обнаружили мопед Артура, продолжающий истекать горючим. – Ну и молодежь пошла! – прошептал зевака, забираясь в кузов и закручивая бензиновый краник. – Один ветер в голове! * * * А в полицейском участке на протяжении нескольких минут разыгрывалась очень странная сцена. Придя в себя, Саваль, Жирба и Гратто обрели гонор. – Это вам так не пройдет, старшина Дюкор! – заявил Саваль. – Как вы смеете так обращаться с человеком, чье имя занесено в торговый реестр?! – Я буду жаловаться на злоупотребление властью! – прибавил Жирба. А Гратто тем временем осыпал бранью молодых людей. Даже Галлин не пощадил. Мишель заметил, что старшину не оставляют сомнения. Конечно, он понимал, что внучка господина Сегоналя не станет участвовать в грязных делишках… Но где доказательства того, что эта троица украла охотницу? – Я хочу лично все осмотреть, – сказал старшина. – А эти пусть пока посидят в камере. Наручники более надежная вещь, чем ваши веревки. Это заявление вызвало очередной поток угроз и брани. Старшина Дюкор поручил своему помощнику присматривать за буянами, а сам в сопровождении молодых людей отправился на Египетскую улицу. Галлин посадила его в машину. Мишель, Жан и Нур притулились на заднем сиденье. Артур оседлал свой мопед, Даниель устроился сзади. После первого же стука калитка дома номер десять распахнулась. Госпожа Гратто подняла на посетителей покрасневшие глаза. Появление полиции ее не слишком удивило. – Не знаю, по какому вы поводу, – обратилась она к старшине, – но мужа дома нет. Хотя пора бы ему уже вернуться… – Откройте нам, пожалуйста, ворота. Машина Галлин въехала в палисадник. Собрались первые любопытные, прознавшие новость от сопровождавших машину мотоциклистов. Дюкор прикрыл калитку. Мишель, Артур и Даниель повели его к аллее. Они быстро сняли плитку, расчистили отверстие… Жан с Нуром помогали им вынимать камни и куски глины. – Значит, вот этот проход, – задумчиво произнес Дюкор. – А где же охотница? – В каком-нибудь укромном месте, – пожал плечами Мишель. – А нам можно пойти поесть? – Разумеется! Я вызвал по телефону подкрепление, в течение пятнадцати минут они будут здесь. И действительно, с улицы вскоре донеслись автомобильные гудки. – Папаша Фредерик! – воскликнула Галлин. – Это клаксон нашего фургона. Дед вернулся! Девушка выбежала на улицу и через несколько минут вернулась в сопровождении скотовладельца в шляпе набекрень; он так и кипел энергией. – Ну что, Дюкор, кто из нас оказался прав?! – воскликнул он, после обмена приветствиями выслушав краткий рассказ о том, что произошло. * * * Прибыло подкрепление; старшина оставил полицейских дежурить у дома номер десять и мигом отпустил ребят. – Заходите ближе к вечеру, – сказал он. – Мы занесем ваши показания в протокол, вы подпишете. А я тем временем допрошу этих людей, постараюсь у них вытянуть, где они прячут охотницу. Приятного аппетита! – Галлин, будь добра, поезжай вперед и предупреди мадам Кукурд, что у нас к обеду будет куча гостей. А я хочу все выяснить поподробнее. – Мишель заметил, что при этих словах в глазах скотовладельца вспыхнули веселые огоньки. – А вам, ребятки, придется прокатиться в фургоне. Теперь это мой единственный транспорт – машину присвоила Галлин. Однако, как ни торопилась Галлин предупредить мадам Кукурд, выбравшись за городскую черту, ребята заметили машину девушки, которая отъезжала от цыганского лагеря. – Я отлучусь на секунду, – сказал скотовладелец. – Мне тоже надо переговорить с Карумом. Через десять минут скотовладелец вернулся вместе с Карумом и его женой. – Праздновать так праздновать, ребятки! – сказал он. Старый цыган и его супруга разместились на переднем сиденье. Когда же фургон поравнялся с «Хижиной шерифа», произошло вот что. – Боже, совсем из головы вылетело, тут же Паскалу! – вскрикнул господин Сегональ, останавливая фургон. Мишель, Даниель и Нур вместе с Артуром вылезли наружу. – Сейчас возьмем лошадей и приедем, – пообещал Мишель. Лошади стояли уже оседланные, как обычно. Вслед за фургоном кавалькада всадников свернула на дорогу к хутору. Во время десерта, когда за столом уже вовсю царило веселье, господин Сегональ предложил тост. Он поднял бокал и сказал: – Друзья, в это воскресенье в Санте состоятся скачки, подобных которым не было уже очень давно. Но выпить я хочу не за праздник, во всяком случае не за воскресный. Я хочу выпить за праздник, который у нас сегодня. Разумеется, в вашей жизни будет еще немало праздников, гораздо более торжественных и пышных, но для меня сегодня самый счастливый день в жизни. Здесь собрались мои друзья. Если Карум не против, я поднимаю этот бокал за добрую дружбу между цыганами и гаджо. Мне очень приятно, что Жан и Нур считают себя членами нашей семьи. Карум вскинул голову. Глаза его блестели. Он поднял свой бокал. – Я присоединяюсь, – просто сказал он. Мадам Кукурд украдкой наблюдала за этой сценой из дверей кухни. По ее щеке скатилась слеза, и она засуетилась над плитой, в чем явно не было никакой необходимости. * * * Однако на следующее утро, в субботу, энтузиазм друзей несколько поубавился. Заговорщики ни в чем не признались. Охотница не была найдена. Тщательный обыск у обвиняемых ничего не дал. В городе нарастала нервозность. Состоится ли процессия, будет ли праздник? Но Мишель, Даниель и Артур не падали духом. – Не может быть, чтобы все наши труды пропали даром, – сказал Мишель. Прежде чем вернуться на хутор, они зашли домой, чтобы собрать вещи, а также приготовиться к завтрашней «корриде», если, конечно, та состоится. Мишель разложил свои вещи на раскладушке и одну за другой складывал их в рюкзак. Когда на глаза ему попался конверт со сделанными вором снимками, ему захотелось взглянуть на них еще раз. Это заметил Артур. – Можно получить карточку на память? – Конечно. Я закажу еще один комплект. – А тебе не вернут фотографии, которые в полиции? – Может быть, и вернут. Если, конечно, их не подшили к делу как вещественные доказательства. Впрочем, их всего семь. Ту, передержанную, этот малый оставил себе… Ой!… Мишель оборвал себя на полуслове. – Ты – чего? – буркнул Даниель. – Погоди. Интересно, зачем ему этот снимок? Посмотри-ка… Артур и Даниель придвинулись к Мишелю поближе, чтобы тоже увидеть фотографию. – Хорошо бы понять, что он хотел запечатлеть, – сказал Артур. – Если приглядеться, вроде какие-то палки, – пожал плечами Даниель. – Допустим, эта фотография очень важна для вора – ведь в полицию он ее не отнес. Под предлогом, что она испорчена. Мишель подошел к окну, друзья – за ним. – Скажи-ка, Артур, тебе ничего не напоминают эти палки? Артур взял карточку. – Нет, честно говоря, не знаю… Мишель улыбнулся. – А тисы во дворе Гратто? – Тисы… Да, действительно, ты прав. А белая палка, вот эта, голову даю на отсечение, это рукоятка какого-то инструмента. – А по-моему, это ориентир, – заявил Даниель. – У меня тоже возникла такая мысль, – кивнул Мишель. – Скорей, бегом! По дороге захватим старшину Дюкора. * * * Через четверть часа трое ребят и полицейский входили в сад Гратто. – Надо найти какой-нибудь щуп, – сказал Дюкор. Подобранная во дворе железная мешалка для бетона была выпрямлена, плитки подняты, глина под ними прощупана. Под первыми двумя – после той, которая маскировала вход в подземелье, – не было ничего. Но третья подтвердила гипотезу Мишеля. Щуп уткнулся в какой-то твердый предмет. Очень скоро Артур обнаружил, что это инструмент, кирка Гратто. Частыми ударами они принялись долбить глину и вскоре заметили свертки, завернутые в вощеную бумагу. Старшина Дюкор развернул один. Не слишком удивившись, он извлек на свет часы, ручки, драгоценности – одним словом, все, что пропало во время краж, которые приписывались цыганам. А тем временем молодые люди, сменяя друг дружку, перелопачивали аллею. Ни один из найденных свертков не был достаточно объемистым, чтобы вместить в себя охотницу. «Разве что они припрятали ее в другом месте», – подумал Мишель. Но вскоре из глиняного панциря был вытащен криво сколоченный ящичек. Под крышкой – все та же вощеная бумага, затем полиэтилен и, наконец, стружка, вновь вселившая в исследователей надежду. Не успели они вытащить горсточку стружки, как показалась золотая фигурка в уборе из драгоценных камней. – Стоп! – воскликнул старшина. – К упаковке не прикасаться, забираем ее в участок! Мои люди закончат розыски. Поехали! * * * На площадь вступила процессия, отдаленно напоминающая праздничное шествие. В поведении старшины, который нес перепачканный в земле сверток, было нечто такое, что притягивало внимание окружающих. К тому же его так распирало от радости по поводу успешного завершения дела, что он не в силах был удержаться и не оповестить любопытных. – Мы нашли охотницу, – объявил он. – Цыгане тут ни при чем, равно как и во всех предыдущих кражах. Новость переходила из уст в уста, и меньше чем через час весь город с окрестностями знал, что воскресное шествие состоится. * * * Потерпев полный провал, трое виновных поспешили во всем признаться. А несколько часов спустя старшина Дюкор рассказал ребятам, как все произошло в действительности. Главным зачинщиком являлся Саваль. Гратто показал ему план подземелья, который за два года до того выкрал у господина Сегоналя. Мало-помалу в их голове созрел замысел кражи. В свои планы они посвятили Жирба – брата госпожи Саваль. Единственное, что смущало троих сообщников, – необходимость уехать из Санта в случае, если подозрение в краже падет на них. Любопытная деталь: в осуществлении их замыслов им невольно помог Колье, к самим грабежам непричастный. Его кампания против цыган подсказала Савалю мысль совершить ряд ограблений, в которых все обвинят цыган. Обработав таким образом общественное мнение, исчезновение охотницы легко будет списать на «цыган». Сторож спустился в часовню только на четвертый день после кражи. Теперь ворам оставалось дождаться благоприятного момента и вскрыть колодец в цыганском лагере. Но вмешательство Жана и Нура, которые, по мнению преступников, находились в полицейском участке, спутало Савалю все карты. Цыгане заметили Гратто, который, бросив собакам кусок мяса и спрятав отмычки возле кибитки, разворошил плоские камни. Они бросились за ним в погоню и попали прямо в лапы бандитов, дожидающихся на Египетской улице возвращения своего сообщника. Поначалу Саваля смутило наличие двух пленников, но он быстро нашел выход из положения, внеся в свой план одну простую поправку: если их разоблачат, он будет высказываться в том духе, что, мол, держал цыган, чтобы вытянуть из них признание, где они прячут охотницу и краденое. Так мороча голову полицейским, он мог хранить охотницу сколь угодно долго – пока все камни не будут вынуты, а золото переплавлено. Гратто испортил всю затею по собственной глупости. Украв у Мишеля фотоаппарат, он решил им воспользоваться. В секрете от своих сообщников он задумал еще больше насолить своим врагам. Сфотографировав цыганский лагерь, а затем проявив и напечатав снимки, он надеялся дать в руки полиции доказательство, уличающее цыган в краже фотоаппарата. Поддавшись соблазну, он снял и «захоронение» своих неправедных приобретений, убедив себя, что ничем не рискует, поскольку в полицию эту карточку не отдаст. Когда он понял, было уже поздно. В день кражи охотницы Саваль замыслил провести демонстрацию возле цыганского лагеря. Требуя выдать им Жана и Нура, чтобы отвести тех в тюрьму, трое преступников рассчитывали, что теперь уже ни единая душа не заподозрит их в похищении цыган. В воскресенье на улицах Санта бурлила празднично разодетая толпа. Шествие проходило, как обычно, спокойно, с той единственной разницей, что явившимся в полном составе цыганам устроили настоящую овацию, когда охотница заняла свое место в часовне. Но тут же интерес зрителей отвлекло другое событие. Уже с раннего утра фургон господина Сегоналя стоял возле «Хижины шерифа» он привез туда шесть великолепных быков – на голове у каждого теперь красовался красный шерстяной помпон, а рога венчали два белых наконечника. Двери стойла, которое прилегало к арене, были распахнуты настежь. Толпа топала ногами от нетерпения – по местным правилам в «корриде» участвовали не только «ковбои» и быки, но и зрители. Последние старались криками и всяческими действиями не пустить быка на арену и сорвать бой. Мишель, Даниель, Артур, Рене, Марсель и Паскалу сопровождали Нура, Галлин и господина Фредерика – последний ехал верхом, с вилами в руке. Все были очень взволнованы – каждый по своей причине. Жана с ними не было. Он на арене готовился к состязаниям. В загоне «избранники» были разведены в стороны, чтобы не перебодать друг дружку. Белые наконечники и красные помпоны трепетали при малейшем движении. – Понимаешь, Артур, – сказал Мишель, – если начистоту, я не слишком… уверен в себе. Хотя… вести корриду мне хотелось бы еще больше, чем сражаться с быком. Видел, какое столпотворение? Он указал на вход в город, где их подкарауливала нетерпеливая толпа – до ребят долетал ее возбужденный гомон. – А по мне, лишь бы не потерять стремена, – проворчал Артур. – Так бы хотелось воздать почести Оливетте! – По коням, ребятки, уже время, поехали! Наездники окружают быков, Паскалу отвязывает быков с такой сноровкой, что они одновременно срываются с места… Прежде чем перейти на галоп, Галлин успела шепнуть Мишелю: – Взгляните на деда, он сегодня король! Приметив движение, толпа вдали загалдела: – Вон они! Вон они! – И все это благодаря вам, Мишель… и вашим друзьям. Надеюсь, вы еще к нам приедете? – улыбнулась Галлин. Но Мишель не смог ответить. Его отлично вышколенная лошадка припустила галопом и догнала камарганских быков – ее грива развевалась на ветру. Если сидеть поглубже в седле и слегка откинуться назад, упасть практически невозможно… но вот он уже перед лицом толпы, какие-то смельчаки пытаются затеять игру, отвлечь быков… Сегодняшняя «коррида», это чувствуют все, не обычное конное состязание. Город наконец окончательно избавился от отвратительной лихорадки последних дней. Вместе с цыганом Нуром – вот его узнают и радостно приветствуют зрители, которые в самом скором времени будут аплодировать его брату, – в него возвратилась добрая старая дружба, истинное братство свободных людей.