Звука не было; была струя вязкого липкого вещества. Потом дикими рывками на нас обрушилась вся масса этого ужасного тела, извиваясь и, похоже, молотя хлыстом. Косгро наносил удар за ударом, хотя не так удачно, как самый первый. Дважды оно с сокрушительной силой обхватывало его своим гибким телом. И все же, в то время как его разбитая голова висела безжизненно, Косгро снова вырывался на свободу.

Я ничем не могла ему помочь, только боялась за него. Это существо было, наверное, в три раза выше его, а в длину еще больше, и, казалось, переносило его удары, нисколько не пострадав.

В основном Косгро бил в его голову. Раз или два, когда он попадал в тиски захвата, я думала, что это конец. И я видела, что он уже изнемогал. Если первым же ударом он нанес чудовищу смертельный удар — то долго же оно умирало!

Дважды, когда его обвивали кольца, он по-прежнему старался бить в голову. Наконец голова упала на землю и лежала без движения, хотя вся остальная часть твари сворачивалась и разворачивалась кольцом. Он повернулся и посмотрел на меня. И в его взгляде было что-то такое, отчего я бросила Бартаре у стены и стала неистово оглядываться в поисках хоть какого-нибудь оружия.

Только камни! Я засунула корень-проводник в перед пиджака и схватила один, такой тяжелый, что поднять его до колен я смогла только обеими руками. Схватив его, я кое-как доплелась и опустила свой груз на извивающееся тело червя. Он неуклюже шлепнулся, поскольку времени целиться у меня не было. Должно быть, по удачному стечению обстоятельств, камень попал на чувствительное место, потому что кольца, все еще державшие Косгро, конвульсивно дернулись и ослабили хватку, так что он успел высвободиться и отпрыгнуть на безопасное расстояние до того, как они снова сжались.

Поспешив ко мне, он кое-как ухватил и оттащил меня назад как раз вовремя, потому что конвульсии стали бешеными. Червь дико колотил землю и камни, будто кнутом, в преддверии бесславного конца своего бренного существования. Сквозь град этих неистовых ударов я слышала, как Косгро тяжело дышал.

— Нам… надо… подняться… — Он подталкивал меня назад к детям. Потом, весь забрызганный кровью существа, излучая его отвратительную вонь, он остановился, чтобы поднять девочку.

— Наверх! — Его глаза блестели, будто самой силой этого слова он мог поднять нас всех.

Я последовала за Оомарком, который уже карабкался вверх по скале, стараясь найти какую-то опору для пальцев… или копыта, чтобы взобраться дальше. В конце я приподняла мальчика, чтобы ему удалось ухватиться за край верхней площадки. Потом — и сама толком не знаю, как это осилила — я оказалась рядом с ним.

Там наверху было несколько выступов, расположенных гигантской лестницей, и Оомарк уже выискивал путь на следующий. Я развернулась и помогла поднять Бартаре, которую Косгро поддерживал снизу.

Остаток этой дикой альпинистской прогулки остался смутным пятном в моей памяти. То, что она нам удалась, было такой же невероятной удачей, как и первый удар Косгро в битве. Но то сражение полностью лишило его сил. Он попытался, даже с моей помощью, поднять Бартаре на плечо — и не смог. Так что мы кое-как тащили ее вдвоем, пока не добрались до местечка намного выше, чем то, где нам встретился червь.

Внизу — теперь уже в дымке тумана — еще слышны были непрекращающиеся усилия этого существа. Казалось, оно было очень даже живым. И Косгро сказал в перерывах между судорожными вдохами, которые, казалось, причиняли ему боль:

— Надо… идти… дальше… Услышат… придут… охотники…

И мы продолжили взбираться, едва держась на ногах, хватаясь друг за друга и неся с собой Бартаре, которая продолжала спать, словно лежала в своей постели, и во мне пробудилось желание шлепками по лицу разбудить ее, но я сдержала этот приступ озлобления.

Наконец Косгро свалился в изнеможении, полусидя, полулежа, на выступе, достаточно широком, чтобы мы все могли на нем расположиться. Ничего не было видно — ни внизу, ни вверху, ни даже вдаль. Казалось, он, тяжело дыша, был доволен передышкой. А я — в ненамного лучшем состоянии — свернулась калачиком рядом с ним. Оомарк сжался рядом, в пределах видимости, поворачивая голову направо и налево, будто напряженно вслушиваясь.

Конвульсии червя были как удаленный барабанный бой. Но теперь стали слышны и другие звуки. Этот мир, который при сгущении тумана всегда был таким тихим, вдруг стал оживленным, хотя, я не сомневалась, все эти звуки исходили снизу, не угрожая нашей безопасности. Я не могла определить, что их издавало, да и не хотела.

Оомарк пересел ближе.

— Пришел первый, маленький, а теперь побольше. Скоро они закончат червя, и потом могут пойти за нами.

— Действительно, — согласился Косгро. — Нам пора двигаться дальше. — Он взглянул на Бартаре и еще раз осторожно прикоснулся к повязке.