— В этот раз мне не становится от него плохо!

— От чего?

— От запаха заметуса! Я уже выношу его. — Он стукнул большим волосатым кулаком по камню. — Неужели не понимаешь? Еда помогла! Я теперь в меньшей степени часть этого мира. Заметус не отпугивает меня!

Мне понятно было его возбуждение: такое же испытала я, когда моя кожа размягчилась после того как я подобрала ту первую ветку. Мы лежали рядом, плечом к плечу, стараясь разглядеть внизу край скалы. Но туман был таким густым, что мы ничего не могли разглядеть. Деревья, которые мы искали, были, может быть, очень далеко, а может быть, очень близко, но, так или иначе, скрыты от нас.

Как мои пальцы-корни черпали из почвы своеобразную энергию, так сейчас этот аромат давал мне другую. Голод, щемящей болью терзавший мне живот, исчез. Я почувствовала умиротворение; почувствовала, будто для меня нет ничего невозможного, что я распоряжаюсь судьбой, а она подчиняется моей воле.

— Кажется, спускаться не так уж и трудно, — сказала я. Та часть скалы, которую мы видели, была изломана и изрыта, предлагая опору для руки и ноги.

— Там где мы видим, да, — согласился Косгро, но добавил: — Бояться-то надо того, что нам не видно. Если бы у нас была веревка, что-то, что помогало бы спускаться, мы бы могли…

Неужели он собирается сдаться? С изумлением я выпрямилась и села.

— Но ведь мы же должны спуститься!

— Согласен. Но как, по-твоему?

Секунда здравого размышления — и я поняла, что он прав. Трое из нас легко могли это сделать. Но с Бартаре у нас не было шанса — не было для всех нас. И вот я стояла перед единственно возможным решением. Только я могла обращаться с заметусом, не испытывая дискомфорта. То, что даже одна ветка была настоящим подспорьем, было уже проверено. И это подспорье нужно нам, чтобы выжить. Значит, я должна спустится, взять свежую ветку и вернуться с ней.

Я так и сказала и приготовилась услышать возражения от Косгро. Он долго молчал, и потом сказал:

— Полагаю, это единственно возможный план.

— Ты как-то не очень уверен.

— Ничего не могу поделать, это так. Мы не знаем, что там внизу, не знаем даже, можно ли карабкаться по скале вниз там, где мы ее не видим. Спускаться в неизвестное опасно, а ты в наименьшей степени подготовлена к встрече с такими опасностями.

— По запаху можно сказать, что там, должно быть, не одно дерево заметуса в цвету. И сколько опасностей этого мира могут к такому приблизиться? Или я ошибаюсь, думая, что это средство от многих местных недугов?

— Нет. И — ты права, ты одна можешь с ним справиться. Я только могу сказать: будь начеку и береги себя, как только можешь.

После того через что мы прошли, такие предостережения были излишни. Я еще раз проверила обмотки на ногах, чтобы убедиться в их надежности. И прежде чем соскользнуть с края вниз, я сделала еще кое-что. Я вручила ему сумку с продуктами, тем самым выказав ему самое большое доверие, на какое была способна. Он не потянулся к ней; скорее, пронизывающе посмотрел на меня и сказал — слова его были ясными и резкими:

— Если ожидаешь неудачи, лучше не ходи. В самом воздухе будет витать что-то, что притягивает и увеличивает неуверенность, накликивая судьбу, которой можно было бы избежать.

Я делано засмеялась, надеясь скрыть, как его слова меня потрясли.

— Так ты что же, думаешь, я предвижу свою гибель? Ошибаешься. Просто не хочу, чтобы сумка мне мешалась. Теперь я делаю тебе исключительно важное ответное предупреждение — может быть, наши жизни зависят от этого узелка.

Он кивнул.

— Думаешь, я этого еще не понял? Уж поверь, он будет хорошо охраняться.

Опускаясь через край, я не оглянулась назад, а направила все свое внимание на каменную стену со множеством полезных для меня трещин. Хоть и туго перевязанные, мои ноги были более гибкими и лучше выискивали впадины и выступы, чем если бы они были в ботинках. Но я пробиралась очень медленно, тщательно проверяя каждый выступ, прежде чем опереться на него.

Весь мой мир сузился до этой полоски стены, влажной из-за густого тумана. Секрет заключался в том — быстро обнаружила я, — чтобы жить только настоящим моментом. Так что я цеплялась и выискивала опору, цеплялась и выискивала, и каждый раз, меняя положение, отыгрывала еще кусочек пути. Запах заметуса становился все сильнее, подбадривая меня, когда я решалась подумать о нем — поверить, что дерево или деревья не могли быть слишком далеко.

Наконец моя нога коснулась поверхности, и замерла; все еще оставаясь лицом к стене, не решаясь развернуться, я соскользнула одной, а потом другой ногой вниз и провела вперед — назад, чтобы окончательно убедиться, что мне есть на чем стоять. Держась одной рукой за стену, я очень медленно развернулась.

У меня под ногами был твердый камень, ровная поверхность, уходящая в туман. И на краю видимого пространства — зеленый обод дерна. Я в нерешительности задержалась на месте, потому что не была уверена, смогу ли вернуться сюда же без ориентиров. Но заметус не мог быть очень далеко, а нерешительность ничего не решала.