Вчера вечером мне позвонила Вера и сообщила, что план поездки меняется. Ее любовник с женой, они же — лучшие друзья семьи, отказались ехать. Подруга заговорщицким шепотом добавила, что его жена в последний момент засомневалась: хорошо ли, если ее супруг окажется в моем обществе. Именно в моем, не Веркином. Еще бы, добавила подруга от себя: привлекательная, свободная молодая женщина! Верка всегда употребляет по отношению ко мне слово «свободная» вместо «одинокая».

— Так что, Рябинина, поедешь с нами. Нечего две машины гонять впустую.

— У вас же Юрик с подружкой!

— Подружка отпала: рассорились.

— А приятель?

— У его приятелей, вернее, у их родителей оказались другие таны на лето.

— Вы специально обделили Юрика, чтобы меня взять!

— Да нет же, Рябинина! Ну, честное слово, нет! Хочешь, Юрку спроси. Он не соврет.

Юрка бодро подтвердил слова матери. Я ему поверила.

— Вера! Ну и поезжайте втроем, своей семьей. Я-то вам зачем?

— Мы и так друг друга каждый день видим. А тебя — не каждый. Ты нам для компании. Ты нам четвертую часть бензина оплатишь…

— Нет, Вер. Спасибо, но я, пожалуй, не поеду.

— Что стои-и-ишь, качаясь, тонкая-а-а Ряби-и-ина… — Это Гоша выхватил у жены трубку и пропел в нее хорошо поставленным голосом. Он часто меня так приветствует. — Алька! Прекращай ерундой заниматься! Куда я без тебя?! Мне нужен второй водитель.

— Но прежде ты как-то предполагал обойтись своими силами…

— А теперь понял, что не обойдусь. Ты едешь с нами — и точка.

Я вспомнила про тот сюжет в утренних новостях, который так сильно меня поразил. Мне вдруг стало легко и спокойно.

— Да. Еду.

Мне нужно попасть на юг, и как можно скорее. Однако оказаться в роли нахлебницы не хотелось, и я коварно добавила:

— При одном условии!

— Вер, она нам условия ставит! — удивленно протянул Гоша.

Я знаю Верино слабое место! Сын и его образование.

У Юры — амбиции. Он талантливый умный парень — отец с матерью постарались! Вдобавок еще и симпатичный. О своих положительных качествах Юрка отлично осведомлен и высоко их ценит. Когда зашла речь о выборе вуза, он категорично заявил, что намерен изучать международные экономические отношения.

Платное обучение сына Гоша вряд ли потянет. Юрик должен поступить в госвуз. Сейчас родители с трудом копят на репетиторов.

— Вера! Я поеду, если ты разрешишь мне мучить Юрку английским.

— Ты с ума сошла? Ты не гувернантка моему оболтусу! Ты едешь отдыхать, как и мы все!

Но я ее уговорила. Объяснила, что заниматься с Юркой в общепринятом смысле слова не стану — буду только разговаривать с ним с утра до ночи. В конце концов, он втянется так, что за уши не оттащишь.

— А тебе это что дает? — спросила подруга, сдаваясь, но до последнего стараясь быть справедливой.

— Удовольствие и языковую практику.

Вера хорошо меня знает. Она поверила.

А сегодня утром позвонил Алексей. Спросил, как мои дела и не изменились ли мои планы.

Он сказал, что после нашего с ним объяснения многое осмыслил в себе и в своей жизни. Он предлагает мне возобновить отношения — теперь с открытыми картами. Мы могли бы просто попробовать сблизиться. «Я не в том смысле сблизиться, что… ну, ты понимаешь, хотя это, конечно, тоже дело хорошее, но я не имею в виду…» — косноязычно оправдывался мой бывший ухажер. Он справедливо полагал, что увеселительная поездка на юг — это замечательная, ни к чему не обязывающая ситуация, в которой можно все, начиная с простого общения по душам — ведь я сама ему обещала!

Я не видела никаких препятствий к осуществлению его чудесного плана. Более того, я испытала настоящий соблазн вновь позвать Алексея с собой! Мои красивые летние тряпочки, разложенные на диване, креслах, стульях, взывали к мужчине, который сможет их оценить! Я бы не чувствовала себя скованно в чужой машине, в тесноте. В Лешином лимузине хоть укладывайся на заднее сиденье да спи. Укладывайся… Вопрос о том, хочу ли я укладываться в Лешином обществе, решался на данный момент скорее отрицательно, но он ведь и не позволит себе настаивать.