Итак, дело было сделано, и двойная доза жидкости теперь находилась внутри Пенрода Скофилда. Это не прошло для него бесследно и, сев за стол, он почувствовал легкое головокружение. В глазах у него начало двоиться. Ничего удивительного. Дело в том, что в коричневом снадобье содержалось изрядное количество спирта и две ножки равнялись по крепости доброй порции коктейля. Пенрод никогда не пробовал спиртного, и опьянение не только было ему неприятно, но и очень его испугало. Пенрод тут же пожаловался, что плохо себя чувствует и не преминул мстительно добавить, «это, наверное, от лекарства».

Мать не ответила ему. Она лишь кивнула головой.

– Вот видишь, какой он раздражительный, – прошептала она мужу.

Полчаса перед ужином тоже были посвящены битве за здоровье Пенрода, и она, по своему размаху, лишь совсем чуть-чуть уступала той, что разразилась перед обедом. Для усмирения недовольного снова пришлось вызвать главу семейства. Благодаря своей мускульной и ораторской энергии он снова нанес поражение мятежнику. Но на следующее утро, перед завтраком, мятеж разгорелся вновь, и мистеру Скофилду опять пришлось его усмирять тем же способом. Это было субботнее утро. А перед ленчем родители нашли в Пенроде разительную перемену. Но они не придали ей никакого значения. Они давно уже привыкли к тому, что у Пенрода часто меняется настроение.

А им бы стоило обратить внимание. Когда миссис Скофилд не без внутренней дрожи позвала Пенрода перед ленчем «принимать лекарство», он неожиданно быстро явился и покорно, как ягненок, принял его.

– Ну, какой же ты у меня умник, Пенрод! – воскликнула миссис Скофилд. – Теперь ты убедился, что это совсем не плохое лекарство?

– Да, мама, – тут же согласился он, – к нему просто нужно немного привыкнуть.

– Теперь хоть тебе стыдно? – спросила она счастливым голосом. – Как можно было поднимать такой шум?

– Да, мама.

– Ты себя лучше чувствуешь? Видишь, оно уже принесло тебе пользу.

– Да, мама.

Несколько недель спустя, во время каникул, Пенрод и Сэм снова решили поиграть в то, что они называли «аптекой». Соорудив прилавки, они продавали химикаты, лекарства и косметику воображаемым покупателям. Они составляли рецепты и производили некоторые другие действия в «фармацевтическом духе».

Игра была в разгаре, когда Пенрод вдруг воскликнул:

– Знаю! У меня есть одно сильное средство. Вот его-то как раз нам и не хватало.

Он убежал в дом, но вскоре вернулся и поставил на «прилавок» большую бутыль. Она была наполнена мутной бурой жидкостью, а на дне плавало что-то вроде тины.

– Видал? – крикнул Пенрод. – Как тебе нравится это старое лекарство?

– Отличная штука! – одобрил Сэм. – Где ты его достал? Чье оно, Пенрод?

– Было мое. Только они несколько дней назад перестали мне его давать. А вообще мне пришлось принять его две с половиной бутылки.

– А зачем они давали его тебе?

– Я был нервный или как-то там еще, – объяснил Пенрод.

– А теперь ты поправился?

– Наверное, да. А, может, ей просто некогда давать мне это, или еще что-нибудь… Во всяком случае, больше она мне его не дает и говорит, что теперь мне стало гораздо лучше. Она и думать забыла про это.

Сэм с большим интересом разглядывал бутылку.

– Пенрод, а что это там такое внутри? Похоже на траву.

– Это и есть трава, – сказал Пенрод.

– Как она туда попала?

– Я ее туда засунул, – честно признался Пенрод. – Сначала у них там была какая-то ужасная дрянь. Я чуть не отравился. Они заставили меня принять три раза, и я думал, что мне пришел конец. Потом я отнес бутылку во двор, вымыл ее как следует, наложил туда нормальной травы и долил водой из колонки. Когда они купили новую бутылку, я и с ней сделал то же самое.

– Это не похоже на воду, – возразил Сэм.

– Ну, это уж совсем просто, – ответил Пенрод с небрежностью юного гения, – после этого мне оставалось только иногда взбалтывать, чтобы они не заметили…

– Но что же ты туда положил?

Прежде, чем ответить, Пенрод бросил взгляд на дом. Он задержался на окне второго этажа. В нем показалась миссис Скофилд. Заметив сына, она весело кивнула ему. Теперь материнское сердце радовалось: сын, наконец, выглядел довольным и счастливым. Она чувствовала, как была права, когда начала лечить мальчика.

– Так что же ты туда положил? – не отставал Сэм.

Миссис Скофилд очень повезло: она прекрасно видела сына, но, к счастью для себя, не слышала его слов.