Никогда еще тихий, солнечный день в мирном городе не оглашался такими дикими звуками. В арсенале Цыгана имелся солидный запас кошачьих ругательств, и сейчас он щедро угощал ими Герцога. А Герцог припоминал выражения, которыми не пользовался со времен мятежной юности.

Шум в плотничьей мастерской затих и в дверях конюшни показался Сэм Уильямс. Он глазам своим не поверил.

– Смотрите! – заорал он. – Герцог дерется с самым большим котом на свете! Идите скорей сюда!

Он уже не мог ждать друзей, ноги, помимо воли, несли его туда, где разворачивались военные действия. Пенрод и Герман следовали за ним. Они мчались вперед, и Герцог, увидев и услышав, что близится подкрепление, атаковал с новой силой. Но он сразу же пожалел об этом. Цыган тут же нанес могучий удар правой лапой, и он пришелся Герцогу по носу.

В это время о мусорный ящик ударился ком глины, и Цыган понял, что сейчас придется иметь дело с превосходящими силами противника. Они наступали с двух сторон, отрезая коту путь к отступлению. Но отважный кот не сдрейфил. Успев еще раз съездить Герцогу по носу, он приготовился вместе с рыбным трофеем отстаивать поле брани. За себя он не боялся: он был убежден, что сладит с кем угодно. Но ситуация складывалась напряженная, и, опасаясь за судьбу завоеванного лакомства, он почел за лучшее удалиться.

Он не принимал всерьез Герцога. Для него это был смехотворный соперник. И все-таки Цыган не чувствовал полного удовлетворения. Он считал непременным условием хорошего боя – плевок. Победив, он всегда плевал в лицо врагу. Но чтобы плюнуть, надо широко разинуть рот. А этого-то как раз и не мог сейчас позволить себе Цыган. Ведь, если бы он разинул рот пошире, он выронил бы добычу.

Рыбий хребет всецело управлял действиями Цыгана, и он решил оставить противника в покое, чтобы унести добычу в безопасное место. Он совершил высочайший прыжок и перелетел на край крыльца. Потом он сгруппировался и, напружинив свои великолепные мышцы, взмыл вверх и описал широчайшую дугу. То были краткие, но восхитительные мгновения! Кот рельефно выступил на фоне голубого неба. Его голова была гордо откинута назад, и весь его облик воплощал собой силу, агрессивность и уверенность в собственном превосходстве. Возможно, рыбий хребет лишил его привычной зоркости, и он принял черное отверстие цистерны за крышку. Если бы мальчики не сдвинули крышку, расчет кота неизбежно поразил бы всех точностью. Но крышка была сдвинута, и финал прыжка вышел несколько не такой, каким задумал его Цыган. На глазах у восхищенной публики, он опустился прямехонько в центр резервуара и, не выпуская из зубов рыбьего хребта, ушел с гордо поднятой головой в бездну. Из недр послышался гулкий всплеск.

Герцог не замедлил явиться к цистерне. Наконец-то пес чувствовал себя в полной безопасности и мог без риска для жизни дать волю возмущению. И он принялся изо всех сил облаивать своего мучителя. Но кот и тут проявил несгибаемую волю. Из темной бездны цистерны раздался его сиреноподобный голос. Теперь он гудел в басовом диапазоне, без сомнения понося последними словами Герцога, воду, да и вообще Вселенную.

– А ну заткнись, Герцог, – закричал Пенрод. – Сейчас же заткнись, Герцог! Пошел вон отсюда!

Герцог было расположился у ног хозяина, но потом решил исполнить приказ. Он счел это хорошим предлогом. Теперь он мог снять с себя всякую ответственность. И он с удовольствием ушел за угол дома, чтобы снова отдаться своим мечтам.

– Почему ты не дал ему полаять на этого гнусного кота? – спросил Сэм Уильямс; он явно сочувствовал Герцогу. – Если бы этот кот проделал такое с тобой, думаю, ты бы тоже залаял!

– Надо нам вытащить этого кота или нет? – вместо ответа злобно спросил Пенрод.

– А зачем нам это надо? – удивился Герман. – Пусть его тонет, раз он такая противная скотина.

– Ну и ну! – Пенрод был вне себя от возмущения. – По-вашему, пусть тонет в воде, которой пользуются все в нашем доме? Значит, вам было бы все равно, если бы другие люди пользовались водой, в которой потонул кот? Пусть себе тонет! Отсюда воду качают на чердак, а потом она льется по трубам во всем нашем доме. Думаю, вам не хотелось бы, чтобы ваши отец и мать пользовались водой, в которой утонул кот, а? Во всяком случае, я не хочу, чтобы мои отец и мать…

– Ну, а как мы его оттуда достанем? – прервал его монолог Сэм. – Он там плавает, – добавил он, заглянув в цистерну. – По-моему, он рычит. Я думаю, он потерял рыбью кость, и из-за этого так жутко шипит и фыркает. И еще он, наверное, обозлился, что попал в воду.

– Я не знаю, как его достать, – сказал Пенрод, – но все равно его надо оттуда вытащить. Надо, и все тут. Я не хочу, чтобы мои отец и мать…

– Ты знаешь, – снова перебил Сэм, – однажды в нашу цистерну тоже провалился котенок. – Тогда папа взял свои брюки за одну штанину и начал опускать в цистерну, пока другая штанина не достала до воды. Котенок вцепился в штанину, и папа его вытащил в два счета. Давайте попробуем! Если уж котенок смог ухватиться за штанину, этот кот тем более сумеет. Я такого большого кота еще никогда не видел. Тебе надо только пойти и попросить, чтобы мама дала тебе какие-нибудь папины штаны. Тогда нам будет раз плюнуть вытащить этого дурацкого кота.

Пенрод растерянно поглядел в сторону дома.

– Ее сейчас нет, да я и не смог бы…

– Ну, тогда давай возьмем твои, – быстро нашел выход Сэм. – Пойди в конюшню, сними их и жди, пока мы его выловим.

Нельзя сказать, что предложение Сэма вызвало у Пенрода восторг, но он все-таки сделал вид, что взвешивает все «за» и «против».

– Ну, не знаю, – сказал он. Потом он на глаз замерил расстояние от поверхности цистерны до воды и сравнил его с длиной своих бриджей.