– Рифма – смерть поэта, как сказал один поэт… плохой, – вставил кот.

Однажды кот поссорился с мышой,

И, в смысле жизни разочаровавшись,

Он закусил красавицей–душой,

После чего переварил обиду даже.

– Внимание! – прогорланил кот.

Мораль: ты не смотри, что он чистит зубы,

И ручной, и тебя вроде любит:

С котом не водись, если ты мышь,

А то на десерт к нему угодишь.

– Браво! – прогнусавил безымянный зритель над ухом Филиппа.

Филипп почти обрадовался, увидев Человека без лица: к тому моменту кошачье пение немного утомило его.

– Вам понравилось? – спросил кот.

– Э… понравилось, – неуверенно признался Филипп.

– Еще как! – подытожил Человек без лица.

– Амадей, – с достоинством произнес кот.

– Призрак, – сказал Человек без лица.

– Тот самый? – удивился кот.

– Единственный и неповторимый, – подтвердил Призрак.

Кот прокашлялся и напыжил грудь.

– Некоторые находят, что у меня нет вокальных данных. Уверяю вас, это сплошные завистники. Я пою, как Барсиотти, а может, и лучше.

Снаружи донесся оглушительный грохот: чей–то истребитель врезался носом в асфальт. Его владелец катапультировался и летел на парашюте, ловко лавируя между домами. Бармен привычно набрал номер и вызвал мышкетеров, чтобы они убрали обгорелую машину и тех, кто к великому неудобству для себя оказался под ней, когда она упала.

– Не везет так не везет! – сказал Сильвер Прюс, вваливаясь в бар (ибо это был именно он). – Привет, друзья! – проорал он.

Сильвер отцепил парашют и бросил его снаружи, после чего явился во всей своей красе: бронированная куртка, бронированные брюки и ботинки на танковом ходу. Так что Сильвер выглядел молодцом. Глаза его, как карий левый, так и серый правый, подозрительно блестели. Он вытащил из кармана бронированный платок и вызывающе помахал им.

– Вот! – сказал он торжествующе. – Теперь никто не посмеет швыряться в меня роялями без спросу.

– Ты забыл про второй глаз, – заметил киллер.

Сильвер вздрогнул.

– Надо было покрасить оба глаза, – пояснил Филипп: в Городе это была одна из самых пустячных операций, стоившая в пределах бубликового червонца.

– А что, заметно? – испуганно спросил Прюс.

– Угу, – подтвердил Филипп.

Сильвер засмеялся долгим, фальшивым смехом.

Смех, как ему и положено, звучал фальшиво и долго.

– Пустяки! – объявил он наконец. – Я введу новую моду.

Подозвав робота–официанта, он пнул робота–кота, по ошибке подъехавшего к нему.

Человек без лица наклонился к уху Филиппа.

– Ну, так что вы надумали?

– Ничего, – сказал Филипп.

– Ничего? – с высокомерной вежливостью переспросил Человек без лица. – Кстати, я уже успел побывать в «Бюро добрых услуг».

Филипп замер. Телевизор на стене показывал новости, и то, что Филипп там увидел, ему совсем не понравилось.

– Господи! Ну почему…

– Доктор предписал мне время от времени убивать кого–нибудь, чтобы дать выход своим отрицательным эмоциям, – сказал Человек без лица безо всякого выражения. – Как, по–вашему, я очень злой?

– Не знаю, – сказал Филипп, теряясь.

– Вот и я тоже не знаю, – задумчиво продолжал Человек без лица. – И в конце концов, это был почти несчастный случай.

– Какой несчастный случай? – жадно спросил Сильвер, подходя к ним.

– Подвал какого–то агентства провалился сквозь землю, – вмешался Амадей. – Их нашли только в Антарктиде, и они были, разумеется, уже замерзшие. Комиссия, назначенная генералом, выясняет, почему Земля круглая.

Человек без лица, он же Призрак, невинно развел руками.

Кафе постепенно наполнялось посетителями; Филипп приветствовал Гаргулью, фальшивомонетчика и его друзей. Кота вызвала по сотовому его хозяйка, он курил сигареты, которые ему предложил Человек без лица, и, совсем ошалев от валерьянки, ожесточенно ругался в трубку. Последним появился Пончик. Филипп подошел к нему, потому что с Пончиком он мог говорить так, как не стал бы говорить с другими. Ляпсус был еще более уныл, чем всегда.

– Одни неприятности, – пожаловался он. – Я в отчаянии.

– Неудивительно, если ты носишь такой костюм, – сказал Филипп, чтобы хоть как–то ободрить его.

Пончик поглядел на свой костюм – весьма элегантное произведение из кожи змеистого леопарда.

– Я поступил на работу к Вуглускру, – сообщил он. – Думал, что у меня ничего не выйдет, но он принял меня на удивление хорошо. Славный у тебя тесть.

Вуглускр вовсе не был славным, но Пончик не знал, что на дне нерождения Филипп попросил банкира принять своего друга на работу. Щепетильный Пончик никогда не согласился бы, чтобы за него хлопотали, и поэтому Филипп скрывал свое участие в этом деле.