— Мото! — Кричу я во все горло. Мимо, как тень, промелькнул Бонилья. Он помчался вверх по склону и успел как раз к тому моменту, когда мотоцикл появился из-за поворота. Увидев Бонилью, мотоциклист сбросил скорость и завилял. Бонилья сделал бросок и одним ударом свалил мотоциклиста на землю. Теперь все, кто были на шоссе, собралась около мотоцикла. Кажется, Бонилья сшиб моториста насмерть. Надо поскорее уходить с шоссе. Заранее было у словлено, что сигналом будет белый платок. Достаю его из кармана, но в это время с правого склона поднимает тревогу пулеметчик Факунда. Поворачиваю голову направо, и рука с платком замирает, сердце тоже… К повороту приближается грузовик с солдатами в красных беретах, следом второй. По ним пока может стрелять только один Факунда, но он ждет команды.

— Не стреляй! — кричу я ему, — прицеливайся по второму!

Наши на шоссе увидели грузовик, когда он уже выехал из-за поворота. Третий пулеметчик, Куэва, спешно занял огневую позицию рядом со мной. Надо выиграть несколько секунд, пока наши внизу не отбегут в сторону. Рафаэль, залегший у левофлангового пулемета, не видит, что делается на правом фланге.

— Хосефа! — Кричит он взволнованно.

В его голосе отчаяние и мольба, он вцепился в рукоятку пулемета и подпрыгивает от нетерпения. Наконец, первый грузовик резко затормозил, второй с ходу накатил вплотную. Артур вскинул маузер и выпустил всю обойму по кабине первого грузовика.

— Огонь!

Наши пулеметчики застрочили по кузовам. Фашистские солдаты не успели и подняться в рост, как оказались под прицельным огнем, они были совершенно ошарашены. Пока пулеметы вели огонь, наши, покинув шоссе, начали быстро подниматься наверх. Фашисты сначала пригнулись в кузовах, потом начали выскакивать через борта, многие тут же падали. Но некоторым все же удалось залечь в кюветах, и они начали отстреливаться. Над головой просвистели пули. Все, кроме пулеметчиков, отошли за гребень холма. Вдруг пулемет Куэвы замолчал. Вижу, как он торопливо ковыряется в затворе.

— Что у тебя с пулеметом?

— Заело.

— Черт бы тебя заел! — ругаюсь по-русски.

Через несколько минут бой закончился, пулеметчики тоже отошли за гребень холма. Противник еще отстреливался, но вяло. Наверно, их осталось немного. Раненым оказался один Рафаэль, и, кажется, мы ничего не растеряли… А где моя фляга? Конечно же, забыла на том месте, где сидела, — около пулемета. Без воды не обойтись, придется возвращаться… Как только оказываюсь на вершине холма, из кювета раздается несколько выстрелов. Отступаю. Как же быть с флягой?

— Пошли! — кричит Артур.

Снова бросаюсь за флягой и снова отступаю.

— Что ты там вертишься? — не выдержал Артур.

— Флягу забыла…

— Пойдешь без фляги.

— В такую жару?!

— Тогда беги за флягой, а не крутись здесь, как щенок за своим хвостом!

Тоже придумал — щенок… Пришлось бежать.

Теперь все в порядке. Только сейчас заметила, что у нас двое пленных. У Артура на боку полевая сумка — снял с мотоциклиста. Отскочили на сотню метров и, немного отдышавшись, осмотрелись. Теперь ландшафт видится по-другому: перед нами пустынные, опаленные солнцем холмы. Вдали какая-то деревня. Надо скорее убираться подальше от этого, места: не исключено, что обстрелянные грузовики были только авангардом следующей за ними воинской части. Проводник говорит, что часа через два можно выйти в горы. Сейчас одиннадцать или около того. Забыла ночью завести часы.

— На сколько мы уклонимся от маршрута, если пойдем горами?

— Километров на десять.

Мне кажется, проводник преуменьшает, ему, видимо, очень хочется поскорее укрыться в горах.

— Пошли, — решает командир.

Несколько километров мы молча следуем за проводником. Торопить никого не приходится. Выслали боевые дозоры, но они все время жмутся к нам, приходится окликать их и отсылать подальше. Постепенно склоны холмов становятся круче. Кругом тишина.

— Нас не преследуют, — замечаю я с облегчением.

— А кто отважится лезть на три пулемета? — Усмехается Артур. Время перевалило за полдень. Воздух неподвижен и горяч, как в печке, в висках словно молоточки постукивают. Каждый раз, когда прикладываюсь к фляге, не забываю крикнуть ребятам, чтобы не пили все сразу. Как это подучилось, что у меня вода кончилась раньше, чем у других? Наконец мы в горах. Перед нами глубокое ущелье, но противоположный склон крут и каменист. Внизу красноватые камни, разбросанные по руслу высохшего ручья, кое-где виднеются темные поросли высохших трав.

— Куда ведет?

Проводник молча всматривается.

— Это ущелье выводит к Тахо, но оно очень извилистое. Лучше перевалить вон за тот кряж, что виднеется левее, там прямое и глубокое ущелье.

— Пошли.

Когда смотришь с вершины горы вниз, кажется, что спуск легок, но это впечатление обманчиво. Бойцы рассыпались по склону, каждой выбирает место поудобнее. Я спускаюсь по прямой, по-моему, все места одинаково неудобны. Сейчас меня занимает только одно — благополучно спуститься и передохнуть.