Через час, вооружившись бутылкой коньяка и тортиком «Птичье молоко», звонил в знакомую дверь. Ее долго не открывали. Хотя с той стороны слышалось, какое-то неясное движение. Наконец, дверь распахнулась.

Понятно, время не красит, но такого я не ожидал. В толстой бабе с красным, кирпичного оттенка лицом, с перекрашенными в черный цвет волосами, я не сразу признал Лену, мою бывшую подружку с кондитерской фабрики.

— День еще, а тебе уж невтерпеж? — хрипловато рассмеялась она, покачивая крупными шарами бюста под красным шелковым халатом типа кимоно. — Проходи в комнату, располагайся. А я сейчас…

Немного сбитый с толку, присел на широкую желтую софу перед низким столиком, куда и сгрузил свои свертки.

Лена прошла в ванную, по пути припечатавшись о косяк. Ко всему прочему она еще и под мухой!

Так как хозяйка долго не показывалась, достал из серванта пару средних рюмок и наполнил принесенным коньяком. Свою сразу опустошил, чтобы причесать мысли — все-таки довольно тягостно расставаться с иллюзиями.

Закурил «родопину» и осмотрелся. Гостиная больше походила на будуар. Кроме трюмо, заваленного всевозможной косметикой, комнату украшали еще несколько настенных зеркал. На окнах кокетливые розовые шторы. У изголовья софы бар на колесиках. Обратил внимание на стопку глянцевых цветных журналов на столике. Одного взгляда хватило, чтобы убедиться в их неприкрыто порнографической направленности.

А вот и Лена. Густой слой макияжа превратил ее лицо в маску, выделялись ярко накрашенные, будто кровавые, губы.

— Ай-я-яй! Котик заскучал и пьет в гордом одиночестве! — ее наигранно-веселый смех вдруг оборвался, и она вытаращилась на меня быстро трезвеющими глазами.

— Узнала, что ли? — хмуро буркнул я, наливая себе следующую порцию.

— Женик?!

— Гарантирую. Вот, навестить зашел.

— Какой ты молодец!.. Освободился? — Лена неуверенно присела на краешек софы, тщательно запахнув полы халатика.

— Откинулся… Шел к милой близкой женщине, а пришел к затасканной проститутке! — намеренно безжалостно констатировал я, отправляя коньяк в рот.

Лена молчала и, повернувшись, я с поздним раскаяньем увидел, что по ее странно застывшему лицу текут слезы, оставляя безобразные темные бороздки. Губы кривились, подрагивая, от через силу сдерживаемых рыданий.

— Ну ладно, кончай! — невольно почувствовал к ней острую жалость. — Не мне тебя судить. Не бери в голову. Иди лучше умойся, а то на вампирку смахиваешь.

Лена без слов поднялась и быстро ушла в ванную, плотно прикрыв за собою дверь.

Я уже начал подумывать, не исчезнуть ли мне по-английски — без предупреждения, когда, наконец, она снова появилась. Лицо было бледным, но без краски и помады смотрелось как-то по-домашнему мило.

— Давай-ка, выпей, — я решительно придвинул ей рюмку. — У меня и торт в наличии. Твой любимый — «Птичье молоко»…

Лене опять едва не потребовалось очередное отступление в ванную, но она овладела собой, подавив рвавшиеся наружу эмоции коньяком. Я тут же налил ей снова. Мгновение поколебавшись, она с этой рюмкой поступила так же, как с предыдущей.

Нет, женская логика и резкие перепады настроений уму моему неподвластны, — Лена (?!) рассмеялась.

— Каким ты был — таким остался!

— Удивительно, что вообще вспомнила.

— Я не забывала… В зону писала, но ты не пожелал ответить…

— Молодой был, глупый. Пожалел твою судьбу об свою ломать. Было два письма, на третье я бы ответил, капитулировал. Но оно так и не пришло…

— Прочь воспоминания! И грусть прочь! — Лена неестественно-беззаботно передернула плечами и наполнила рюмки, продолжая оживленно щебетать. — Главное, ты вернулся из тех жутких мест. Уже решил, где будешь работать? А жить? Если хочешь…

— Только не надо обо мне беспокоиться! — оборвал я ее, возможно, искренние излияния. — Жильем обеспечен, уж полмесяца в городе. А работать, в твоем понимании, у меня просто нет времени. Уже тридцать восемь, полжизни истрачено зря. Вторую половину решил посвятить развлечениям и удовольствиям. По-моему — справедливо. Фифти-фифти.

— Но это же дорога опять в тюрьму.

— Пути Господни неисповедимы. Авось, кривая вывезет. — Меня потянуло пофилософствовать — обычная реакция после нескольких рюмок хорошего коньяка. — Я вот Библию в зоне осилил со скуки. И нашел истину — главное — Вера, она все создает и разрушает.

Лена недоверчиво улыбнулась.

— Ты не поняла! — продолжал я, входя в раж. — Не зашоренная узколобая вера в Святое Писание, Мессию и так далее. А Вера с заглавной буквы и даже совершенно не важно, во что именно. «По Вере вашей дано вам будет», — сказал Господь. Врубаешься? Или еще цитата: «Если б имели Веру с горчичное зернышко, то двигали бы горами»… А вот наглядный пример: когда увидели Апостолы, что к их лодке прямо по воде идет Иисус, Петр спросил его: «Можно ли мне пойти тебе навстречу?» И, получив разрешение, вышел из лодки и пошел по воде, как по тверди. Но, убоявшись высоких волн, провалился и стал тонуть. Христос спас его, сказав: «Безумец! Зачем ты усомнился?!»