Дима допил пиво, отрыгнул и вернулся к холодильнику. Пустую бутылку поставил рядом, открыл дверцу и достал новую. Открыл и отпил. Теперь немного, чтобы насладиться напитком. Каша в голове более или менее начала формироваться в мозг с извилинами и мыслями. Жар тоже отступил, будто он после парилки окунулся в ледяную прорубь. Чувство бодрости, готовности браться за все появилось внезапно, и, пока оно не ушло, Дима пошел к рабочему столу. Пока система загружалась, он допил пиво и поспешил за последней. Вся его готовность работать сошла на нет, когда файла с романом не оказалось ни на «Рабочем столе», ни в «Моих документах». Точнее, файл был, но он был пуст, как и пять часов назад. Диму снова бросило в жар. Он в три глотка допил пиво и вставил флэшку в USB-разъем только для того, чтобы убедиться, что «Дверь в полу» – это единственные слова, которые написаны им со времени приезда сюда.

В такие моменты ему нужно было общение. К черту психологов! Ему нужен был живой человек, который будет слушать его просто так, не поглядывая на часы с мыслью о деньгах. Ему нужна была Вера.

«Стоп! Тебе точно общение нужно?»

Да, действительно, она привлекала его как приятный собеседник в самую последнюю очередь.

«Вот так-то, дружок. К чертям болтовню! Да здравствует хороший трах!»

От подобных мыслей ему стало стыдно. Нет, с Верой он не сможет разговаривать, чтобы не посмотреть на ее красивую грудь. Тут нужен кто-то… Стасыч? Нет, только не он. Неприятный человек, да еще и при исполнении.

«На моем участке должен быть порядок», – вспомнил Сысоев его гнусавый, будто на носу прикреплена прищепка, голос.

Выбор пал на Семена Макаровича. С этим человеком приятно общаться даже на трезвую голову, а под сто граммов сам бог велел. Дима выключил ноутбук. Он уже на полном серьезе подумывал купить печатную машинку. Но это завтра, а сегодня общение. И непременно с Семеном Макаровичем.

Дима вышел из дома и, не взглянув ни на пристройку, ни на сарай, зашагал к калитке. Ему не давало покоя уже третье исчезновение текста. Вполне возможно наличие какого-то вируса. В том, что найдет здесь приличного мастера, он сомневался. Хотя спросить не мешало бы. А что делать сегодня, например, вечером? Можно начать писать в блокнотиках. Это немного напрягало, но все же. Напрягал последующий процесс перевода текста в электронный вид. Дима всегда считал это двойной работой. Ну, раз надо, значит, надо.

Дима миновал мост. Лягушки поприветствовали его из камыша. Что-то громко плюхнулось в черную жижу, и кваканье только усилилось. В голове начали раздаваться какие-то звуки. Хлопанье дверей, скрежет металла, взрывы, женский смех, а потом и крик. И еще:

Мамочка, еще, давай, еще, ой, мамочка, как хорошо!

Эти стоны грязной женщины заглушали хор лягушек. Дима схватился за голову и побежал к магазину. Хорошо, что у здания не оказалось местных забулдыг, а то бы он не сдержался и сломал нос спортсмену. Он открыл дверь. Со звоном колокольчика шум в голове стих. Дима облегченно вздохнул и подошел к прилавку. Розовощекий малый (Никита, кажется) стоял у одной из полок с банкой кофе.

– Чего желаете?

Эта фраза поразила Дмитрия больше, чем стук дверей в голове. Он мог ждать чего угодно от продавца сельского магазина (обвеса, обсчета, хамства и грубости), но вежливость его просто сбила с толку. Если там, в Москве, Сысоев отмахивался от продавцов-консультантов с искусственными улыбками, как от назойливых мух, то здесь это порадовало его. Он улыбнулся в ответ и спросил:

– А где батька твой?

– Па-а-ап!

Внезапный вскрик пацана ошарашил еще больше, чем проявление вежливости там, где ее не ожидаешь. Но Дима, не переставая глупо улыбаться, смотрел на Никиту.

После третьего «па-а-ап» из подсобки выглянула поношенная копия Никиты.

– Чего тебя прорвало? – спросил не очень доброжелательно папа своего отпрыска, но потом, увидев клиента, расплылся в улыбке.

Сысоеву даже показалось, что щеки мужчины стали багровыми.

– А-а, Дима!

Семен Макарович все-таки вынес свое тело к прилавку и протянул потную ладошку Дмитрию. Сысоев пожал ему руку, едва подавив желание тут же вытереть ее.

– Чем я могу вам помочь, Дима?

– Бутылку водки и…

– И?

Дима не знал, как попросить Семена составить ему компанию.

– Это…

Что с тобой, Сысоев? Ты же писатель! Рассказчик! Вот и расскажи ему, как тебе хреново, что снится всякое дерьмо, что ты перепутал сон с явью и что для того, чтобы прийти в норму, расхерачил руку о подлокотник кресла. Ах да, расскажи ему, что твоя жена блядь и гребаный черновик ежедневно самоустраняется. Тут бутылкой не обойдется.

– Две бутылки и…

Смелее, Дима!

– Семен Макарович, не составите мне компанию?

– А почему бы и нет?

Они сели в подсобке на почти такую же мебель, как и та, что в зале. Семен принес тарелку с корнишонами и пакет яблочного сока. Дима налил по рюмкам. Руки тряслись. Правая, казалось, не болела, но тряслась сильнее левой. Теперь без бинтов она вроде бы даже стала поменьше.

– Ну, за что выпьем? – спросил Семен.

– Давай за тебя, – предложил Дима, стукнул своей рюмкой о рюмку Семена, к которой тот так и не притронулся, и выпил.