— Постойте, лейтенант, а подписать бумаги?

— А как же, сей момент. Это самое главное.

Я направился к столу, активизируя связь.

— Лис, как там у тебя дела?

— Я бы сказал, прискорбно.

— Что случилось?

— Случилось? И он еще спрашивает?! Я почти рыдаю и, хотя делаю это беззвучно, сердце мое разбито вдребезги, шо та китайская ваза эпохи Мин под каблуками революционных матросов.

— Ты это к чему?

— Я требую, чтобы Институт оплатил мне расходы. Не для того я морочил голову честному гражданину, выдуривая у него золото, чтобы потом оплачивать им гулянку жандармов-кровососов! Кстати, я так и не выдал потерпевшему карту, и это меня, как честного коммерсанта, гнетет со страшной силой.

— Лис, что там происходит, в конце концов?

— Это еще не конец концов, а только начало начал.

— Коней оставьте здесь, — между тем командовал мой друг. — Банда заговорщиков-вандейцев хочет освободить маркиза де Лантенака. Гнездо заговорщиков — таверна «Фонарь аристократа», что в четверти мили отсюда. Эти негодяи прекрасно знают в лицо наших солдат, однако вас они еще не видели, но им, — Лис грозно оскалил зубы, — предстоит с вами познакомиться!

Жандармы завороженно слушали красноречивого офицера, сопровождавшего каждое слово решительным взмахом руки.

— Мы пойдем огородами, чтобы роялисты, если они поставили наблюдателя, не смогли нас заметить. Затем вы спрячетесь в винном погребе, а когда соберутся враги, наш человек подаст вам сигнал. Он крикнет: «Смерть и преисподняя!» Внимательно слушайте, чтобы не пропустить.

— А долго ждать? — поинтересовался один из жандармов.

— Не больше трех часов. Чтобы не замерзнуть, можете пропустить по стаканчику, Республика заплатит, — громогласно объявил Лис и всхлипнул на канале связи: — Ах, если бы Республика!

Сержант-вандеец открыл зарешеченную дверцу возка, пропуская драгоценного пленника. Еще там, в лагере посреди болота, всех участников авантюры строго-настрого предупредили ничему не удивляться. Если же все пойдет кувырком, главное — четко выполнять приказы и стараться ни словом, ни жестом не выдать себя. Но даже в глазах конвоира можно было заметить недоумение: речь Лиса никого не оставила равнодушным.

— Гражданин сержант, — помогая закованному в кандалы старцу усесться, приказал я, — возглавьте колонну. Су-лейтенант Орбиньяк в передовом охранении. Когда вернется, передадите командование ему. Я сопровождаю арестованного.

— Слушаюсь, гражданин лейтенант! — рявкнул бывший сержант королевских гренадеров.

— Закрывайте двери, марш-марш! — Наша кавалькада на рысях вынеслась из тюремного двора.

— Господи, — прошептал я, — только бы теперь все прошло нормально!

Маркиз де Лантенак смотрел на меня с нескрываемым презрением.

— Боитесь? Это хорошо. Путь до Парижа длинный, еще не раз успеете штаны обмарать.

— Мы не едем в Париж.

Маркиз на мгновение помрачнел:

— У вас приказ меня расстрелять без суда и следствия? Ваши хозяева еще большие трусы, чем вы.

— Не стоит бросаться словами, ваше сиятельство. Мы не едем в Париж, поскольку направляемся к генералу Кадуалю.

Старец замолчал, недоуменно обдумывая новость.

— Это что же, очередная уловка ищеек? — наконец прервал он затянувшуюся паузу. — Если вы надеетесь, что я приведу вас…

— Это ни к чему. Не далее как вчера мы беседовали с месье Жоржем. Он ждет встречи с вами.

— Я вам не верю.

— Увы, монсеньор, я лишен возможности передать вам зеленую кокарду с золотой лилией, вышитой ее высочеством в застенках Тампля.

Глаза моего собеседника удивленно распахнулись:

— Что вы знаете об этой кокарде?

— Немного. После вашего чудесного спасения с корвета «Клеймор» [34] вы отдали ее некоему матросу, велев ему отправиться к вожакам вандейских отрядов, чтобы собрать их под единые знамена.

— Невероятно! — прошептал де Лантенак и через минуту вновь повторил: — Невероятно. Вы что же, один из наших? А кто же тогда был тот, в башне?

— Жандармский капитан, прибывший за вами из Парижа.

Маркиз захохотал на удивление молодо, хлопая себя руками по коленям:

— Видал я наглецов, но чтобы так? Как же зовут моего спасителя?

— Это не важно. Здесь и сейчас меня именуют лейтенант Виктор Арно.

— Вы что же, служите республиканцам?

— Мой генерал, я выполняю свой долг столь же ревностно, как вы — свой. К сожалению, это все, что я могу сообщить.