Мечта стать артистом стала преследовать Хазанова с раннего детства. Причем, даже несмотря на то, что он окончил музыкальную школу имени Станиславского по классу фортепьяно, карьера музыканта его прельщала гораздо меньше, чем актерская стезя. Именно из-за этого желания он после восьмого класса подался в слесари на радиозавод. Школы тогда переводили на одиннадцатилетнее обучение, а Хазанову не хотелось терять лишний год. Вечерние школы оставались десятилетками, поэтому наш герой туда и подался. Так он и жил: днем работал, вечером учился. А вскоре к этому распорядку прибавились и занятия сценическим искусством. По соседству с Хазановым жил его соплеменник – один из руководителей театральной студии МГУ «Наш дом» Илья Рутберг, который хорошо знал маму юноши. Благодаря ее просьбе он взял 16-летнего Хазанова в свой коллектив в группу пластических занятий.

За год до этого в жизни Геннадия случилась встреча, которая существенно повлияла на его дальнейшую судьбу. Во время гастролей в Москве Ленинградского театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина Хазанов умудрился познакомиться с великим сатириком. Вот как об этом напишет будущий педагог Геннадия Н. Слонова:

«…Радио, телевидение все больше уделяли времени передачам А. И. Райкина. Гена запоминал текст из спектакля «На сон грядущий» (1958), перенимал интонации артиста, жесты, мимику. А затем в гостях исполнял райкинский репертуар. Взрослые смеялись: «Совсем как Райкин!», «Я вам скажу, что это будущий Райкин!». Закармливали конфетами…

Райкин стал мечтой «имитатора» – недосягаемой, настойчивой. Но и зудил вопрос: почему «будущий», если они смеются и я уже – как он? К счастью, пробивалась и другая мысль: может, потому, что «как он», а не сам? А как стать самому?..

В Москву на гастроли приехал А. И. Райкин с театром. Афиши. Сообщения в газетах, по радио и телевидению. Гене необходимо увидеть его живым. Во что бы то ни стало.

В Доме народного творчества состоялась встреча Райкина со Студией МГУ. Вход свободный. Гена туда протиснулся. Но видеть издали недостаточно, нужен личный контакт.

Аркадий Исаакович на улице протирает стекла автомобиля. У машины вертится мальчик. Что-то спрашивает. Ухватившись за ответ, высказывает артисту свое восхищение. Кого-то из артистов удачно передразнивает. Райкин смеется. Знакомство завязывается. Ура! Гена выпрашивает право позвонить в гостиницу. Ему даже обещают как-нибудь провести посмотреть спектакль. Удача! Это Гена ли бежит домой? Его ноги? Сами ли ноги его несут? Или к ним привинтили пропеллеры?

Эпизод в учительской вернул в действительность. Гена много нелестного выслушал по поводу полученной двойки. Он торговался: за его ответ можно было бы поставить и три. Гену стыдили. Он горел обидой: все на одного? Хорошо.

– Позвольте позвонить по телефону?

От неожиданности разрешили ученику говорить из учительской.

– Это номер Райкина?.. Аркадий Исаакович дома?.. Это говорит Гена Хазанов… Здравствуйте… Нет дома?.. Ах, как жаль!.. Когда разрешите позвонить?.. Благодарю вас… Передайте, пожалуйста, Аркадию Исааковичу горячий привет.

Трубка медленно ложится на рычаг. Торжествующий взгляд на учителей. «Вы мне двойку поставили? Накинулись скопом? А ну-ка суньтесь, будет с вами разговаривать Райкин». Это Гена произнес мысленно, действовал же он предусмотрительнее: сухо поблагодарил, отвесил поклон и взрослой походкой покинул учительскую.

Один звонок, другой, третий, и, наконец, Руфь Марковна, жена Райкина, назначает день, когда Гене разрешается подождать их с мужем у подъезда Театра эстрады (ныне снесенное здание на площади Маяковского). Мальчика провели в оркестр. Но оркестр глубок, а Гена за свои четырнадцать с лишним лет (1960) вырос не более чем на одиннадцать. Когда Райкин появился на сцене, Гена заерзал на стуле, вытянул шею, наконец вскочил и уперся носом в сцену – подбородком не дотягивался. Он смотрел на артиста, позабыв обо всем на свете, пока его не ударили чем-то музыкальным и заставили сесть – мешал.

В антракте требовательный безбилетник побежал за кулисы жаловаться, что ему плохо видно. Сжалились, разрешили поставить стул у кулисы. Пока ставили стул, неугомонный мальчишка уже оказался на сцене и перетрогал весь реквизит. Мужчина в спецовке, ухватив за воротник нарушителя, отбросил его за кулисы.

Сидеть у портала очень интересно, но Райкин выходил и на просцениум. Гена оттягивал интермедийный занавес, пока не оказался на виду у публики, вызвав смешок в зале. Его ударили по рукам. Не то чтобы больно, но обидно! Он готов был укусить «надсмотрщика» в спецовке, который отделяет его от любимого артиста дурацкой пыльной тряпкой! Обидчика Гена не укусил, но как только тот отвлекся, начал снова потихоньку оттягивать интермедийный занавес…»

Окончив 8 классов средней школы, Хазанов устроился работать на завод, а после работы учился в вечерней школе. Получив в 1962 году аттестат об ее окончании, он подал документы сразу во все творческие заведения столицы: в Щепкинское, Щукинское и циркового и эстрадного искусства училища, в ГИТИС и ВГИК. И везде провалился. От отчаяния он попытался поступить хотя бы на театроведческий факультет ГИТИСа, но и эта попытка юного абитуриента закончилась неудачей. Потерпев поражение на творческом поприще, Хазанов решил не терять лишний год и подал документы в один из технических вузов – МИСИ. И был принят с первого же захода.