— Да, похоже на то, — ответила я.

— Это ни на что не похоже, — рассердился Йен.

Достав карточку постоянного пассажира авиалиний, он спросил, можно ли найти мне место в первом классе.

Получив отрицательный ответ, Йен спросил, остались ли в продаже билеты в первый класс. Мне показалось странным, что инспирированная Диком сегрегация беспокоит маститого скульптора. Шеф будет вне себя, по потолку забегает, узнав, что в последнюю минуту за счет галереи мне приобрели билет в первый класс. А уж если, Боже упаси, Дик пронюхает, что сам Йен потратился… Я живо представила, как он оседлает метлу и примчится в Лондон с единственной целью стереть меня в порошок.

— Йен, я вам искренне благодарна, но прекрасно долечу вторым классом, — вмешалась я.

— К сожалению, все места в бизнес и первом классе на этот рейс проданы. — Регистраторша приподняла ладонь, предупреждая вопросы. — Но вот что я могу сделать, — продолжала она, глядя на экран компьютера. — Пересадить вас из тридцать седьмого ряда в один из первых. Как насчет седьмого «д»? С обеих сторон места свободны.

Я в восторге закивала, Йен расцвел улыбкой, и служащая поменяла мой билет.

Я неловко и смущенно поблагодарила Йена, затем регистраторшу.

— Пожалуйста, пожалуйста, — отозвалась женщина и добавила, когда мы уже шли к выходу: — Мистер Рис-Фицсиммонс, я обожаю ваши скульптуры!

— Спасибо, большое спасибо, — искренне ответил Йен.

По дороге к выходу я ликовала, что дело так удачно закончилось и вскоре мы окажемся в разных салонах. Прочная перегородка позволит мне расслабиться — буду смаковать вино, пока не засну. Но только я устроилась, как Йен заявил, что сядет на мое место, а я полечу первым классом.

Стараясь не выдать ужаса при мысли о зловредном шефе и степени его ярости, следующие полчаса я убеждала Йена, что обожаю летать вторым классом, что устала и собираюсь спать, что во мне росту всего пять футов четыре дюйма и я могу улечься на свободных соседних сиденьях. Последний довод, кстати, решающим не был, учитывая, что и самого Йена с его ростом пять футов семь дюймов нельзя было назвать высоким. В отчаянии я напомнила, что работаю на Дика Риза и обязана выполнять указания начальства, попутно пытаясь угадать, намерен ли Йен держать Дика в курсе последних новостей. К сожалению, это установить не удалось.

— Клянусь, я хочу лететь во втором классе, — устало сказала я. — Правда-правда.

— Правда-правда? — повторил скульптор.

— Чистая правда, Йен.

— Нет. — Казалось, Йен еле сдерживает смех. — Я не спрашивал, правда ли вы хотите лететь вторым классом. Я хотел уточнить, часто ли американцы употребляют выражение «правда-правда».

Я, в свою очередь, объяснила, что «правда-правда» означает «очень-очень» или «чрезвычайно», «безусловно», «стопроцентно».

— Это — как «стопудово», — добавила я. — Так говорят, когда вы всей душой чего-то желаете и ни минуты в этом не сомневаетесь.

Йен снова улыбнулся и согласился занять свое место. Я воспользовалась правом отлучиться на пару минут и поспешила к газетному киоску, где купила «Пипл», «Ю-эс», «Энтертейнментуикли», «Аллюр» и «Ин-стайл», благоразумно положив поверх журналов октябрьский выпуск «Новостей искусства».

Салон второго класса оказался вовсе не так уж плох: я с комфортом устроилась, разложив журналы. Седьмое «с» и седьмое «е» были пустыми, и я оказалась хозяйкой свободного пространства справа и слева. Приятная скромная леди на седьмом «ф» болтала с парнем примерно моего возраста, но они сидели относительно далеко, и это обеспечивало некоторую приватность.

Перед взлетом меня, как обычно, охватил страх: пришлось прослушать краткую лекцию о действиях в случае аварии и порядке эвакуации и посмотреть минутный фильм, где стюардесса непринужденно объясняла, как надевать надувной спасательный жилет и кислородную маску. Пассажирам, сидевшим у перегородки между салонами первого и второго классов, вменялось в обязанность помочь остальным выбраться из самолета, если придется уступать салон Атлантическому океану. Те, кому не очень улыбается такая миссия, могут пересесть, но если выбирать между заботой о попутчиках и несколькими часами в кресле тридцать семь «е», я охотно запишусь в спасатели.

После взлета я минут десять читала «Пипл», успокаивая нервы. Отказавшись от наушников — выбор пассажиров второго класса пал на второсортный фильм о киборгах, — я решила вздремнуть. Кинув журналы и бутылку с водой на седьмое «с», я откинула спинку сиденья, развернула одеяло и закрыла глаза, с наслаждением погружаясь в набегающие сладостные волны сна. Как чудесно проснуться уже в Лондоне…

— Это ваше? — прозвучал пронзительный голос с южным акцентом. Открыв глаза, я увидела крупную женщину в алом топике-гавайке, черных леггинсах и тапочках. Она указывала пальцем на мои журналы, воду и сумку. — Да? — Собрав вещи в охапку, дама сунула их мне в руки и уселась на седьмое «с». Ощущения безмятежного покоя как не бывало: телеса соседки не умещались в кресле и «перетекали» на законную территорию седьмого «д». Я заметила, как мужчина, рядом с которым дама сидела раньше, с удовольствием вытянул ноги на освободившееся сиденье. Надо было что-то делать.