— «Ариец» — это кто? — поинтересовался майор Тамбулиди: псевдоним он услышал впервые.

— Вилли Майер.

— Выходит вы тоже…

— Выходит, Анзор, выходит!

— Почему же?

— Почему? Да ведь догадаться просто. Просто потому, что Мария в тылу врага, а мы здесь, в Москве, об одном и том же думаем.

— Вы меня, Константин Васильевич, прямо ошеломили!

— Ну подумай сам, Анзор: Мария — не профессиональный разведчик. Одной ей там тяжело. Знаешь ли ты, что такое одиночество? Можешь ли ты представить себе это? А Мария сейчас именно в этом изнурительном положении. И опыта у нее маловато.

— Ну нет, работает она отменно!

— Я не об этом. У тебя есть подготовка, а у нее нет: со студенческой скамьи и — прямо в пекло, к вышколенным волкам контрразведки. Легко ли ей? Да и доступа к самым важным документам у нее нет.

— Ничего, Константин Васильевич, сказка про Красную Шапочку имеет счастливый конец.

— Эх, Анзор, если бы мы могли утешаться подобными сказочками, — с явным сожалением вздохнул Костя.

В этот момент двери раскрылись и в кабинет вошел стройный, по — военному подтянутый старший лейтенант Совсем еще юный.

— Товарищ подполковник, — доложил, — материалы на «Арийца».

— Давайте!

Старший лейтенант, четко печатая шаг, подошел к столу и протянул Калине довольно пухлую папку.

Подполковник взял пакет, привезенный майором, и сказал:

— Этот пакет от генерала Роговцева, с Кавказа. Передайте его через секретариат начальнику Управления товарищу Сербулову. Немедленно! О дальнейшем не беспокойтесь: он вызовет меня для доклада сам. Все! Можете идти.

Старший лейтенант вышел, а Калина, похлопывая по принесенной папке ладонью, задумчиво заметил:

— Знаешь, Анзор, я все время вспоминал слова Марии: «Мне как будто кто–то помогает, будто отводит удар»…

— И нас она об этом ставила в известность! — радостно подхватил Анзор. — Это он — Майер!

— Вот поэтому и была заведена папка на «Арийца». Ты приехал очень своевременно. Прямо в «яблочко» попал.

— А что тут удивительного? — Анзор никогда не лез за словом в карман. — Я же известный «Ворошиловский стрелок». Еще со школьных лет значок храню!

— Ну а теперь для начала прочти вот эту страничку. Ее текст поможет тебе многое понять, а меня освободит от твоих вопросов.

— Читать вслух? — спросил Анзор.

— Лучше вслух! Чтобы и я ведал, о чем ты узнал.

— Ясно! Чтобы не говорить дважды.

— Читай, Анзор! Времени у нас мало — Григорий Иванович долго точить лясы не даст.

— Кто ото?

— Товарищ Сербулов.

— Ну, тогда читаю!

Из того, что майор Тамбулиди прочел тогда, мы. приведем лишь те строки, которые прямо касаются описываемых событий.

Вот они:

«… его настоящий отец Генрих Крамер — комму–нист — тельмановец, участник героического восстания гамбургских рабочих. Арест и заключение помешали его браку с Лизелоттой Рюлле, невестой. Она вынуждена была вступить в брак с Паулем Майером, сыном богатого владельца бакалейного магазина в Гамбурге. Пауль Майер считал новорожденного своим сыном. После выхода Крамера из тюрьмы мать познакомила сына с «дядей Генрихом», который на протяжении нескольких лет имел значительное влияние на формирование сознания подростка. С приходом гитлеровцев к власти Крамер эмигрировал в Швейцарию, где вошел в группу антифашистов, деятельность которой особенно активизировалась после вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР. Группа поддерживает регулярную радиосвязь с немецкими антифашистами, находящимися на территории СССР. Группа полностью солидаризируется с программой недавно созданного национального комитета «Свободная Германия»…»

— Солидно! — подытожил майор Тамбулиди по окончании чтения.

— А то как же, поработали…

— Эта папка, — Анзор похлопал по ней, — содержит ответы на многие вопросы.

— Кроме главного, — сказал Калина. — Папка не дает ответа на вопрос: захочет ли он сотрудничать с нами? А нам необходимо исходить из одного: нужно не принуждение, а сознательный переход на нашу сторону. Мы рассчитываем на его продолжительную работу в тылу врага, до конца войны. Вот и возникает вопрос: кто в его душе победит — Крамер или Майер?

— Это точно! — согласился Анзор.

А Калине уже в который раз вспомнились слова Марии: «Он не такой, как другие немцы… Он осуждает войну, которую ведет рейх… Он избегает участия в карательных акциях… Он не пытает арестованных»… Действительно, этот Майер — белая ворона среди черных мундиров. И Калина знал об этом не только со слов Марии, но и по собственным впечатлениям от общения со странным адъютантом Хейниша.

— Другого пути для Майера не вижу — только с нами! — размышлял вслух Анзор. — Не побежит же он с саморазоблачениями. Если, конечно, не самоубийца…