— К-какую?.. — тоже замогильным шепотом прошелестел лейтенант.

Я, насколько хватило умения, изобразил безразличие на лице, однако весь обратился в слух. Майор настороженно осмотрелся по сторонам и, почти припав к уху лейтенанта, стал нашептывать:

— Говорю ж — великую. Ей лет тыща уже, а может, и того... А тянется до сих пор. Про семнадцатую спецкомнату слыхал?.. Хотя — откуда тебе!.. Все из той же самой оперы... Я тоже всего, понятно, не знаю, но вот, слыхивал, двести лет тому назад...

Дальше до меня долетали только с трудом склеиваемые обрывки майорского шепота:

— ...Император Павел... слыхал про такого?.. Оставил запечатанное письмо... Какая-то величайшая, говорят, тайна... Чтобы вскрыть ровно через сто лет... Досталось Николаю Второму, последнему нашему царю... Все ждали, что — вот, уже... Только, вишь какое дело... Когда дошло до вскрытия письма... Это уже почти сто лет назад, стало быть... Тут вот оно и вышло... Берет он его, вскрывает... А как прочел — так, знаешь что?.. [Подробности в романах В. Сухачевского «Завещание Императора» и «Иная сила» из серии «Тайна»]

Слух мой был до того напряжен, что, когда на самом интересном месте рассказа рядом кто-то звучно крякнул в кулак, я дернулся, как от взрыва. Обернувшись с досадой, увидел позади себя однорукого ветерана Касьяныча. Дослушать то, о чем рассказывал майор, в ближайшее время явно не предстояло.

— Товарищ маршал ждут в кабинете, — сказал инвалид, указывая куда-то своим железным крюком.

Я обреченно допил компот и встал из-за стола, признаться, очень слабо надеясь, что когда-нибудь дослушаю эту историю.

3

Возможно, что если будешь действовать, следуя за вождем,

Сам не совершая ничего,

То и дело будет довершено до конца.

Из китайской «Книги Перемен»

В сопровождении однорукого я прошагал через знакомую уже анфиладу. Дверь маршальского кабинета на сей раз была распахнута. Корней Корнеевич, стоя опять с заварным чайничком в руке, священнодействовал над своей кадушкой с заморским растением.

— Заходи, моряк, — бросил он мне и кивнул на давешнюю кипу бумаг: — Садись, вникай. Ежель что непонятно — потом спросишь, — и продолжил свое занятие.

Я уселся за стол и принялся листать бумаги, исписанные чьим-то крупным, разборчивым почерком. Повествование, впрочем, велось крайне скучно, каким-то суконным языком. Через полчаса мне стало окончательно ясно, что это наипоследнейшая халтура. Теперь, после услышанного недавно в столовой, фигура Корней Корнеича представлялась мне куда более занимательной, чем та, что выплывала из-за этих строк.

Маршал тем временем знай колдовал над кадушкой, что-то подкладывал в землю детским совком, в кабинете густо пахло навозцем. Я уж думал, он забыл о моем присутствии, но спустя некоторое время Корней Корнеич вдруг обратился ко мне:

— Ты уж начало — как-нибудь там сверни покороче. — Пометь себе, чтоб не забыть. В общем — в рабочее-крестьянской семье... Юность трудовая... С тринадцати лет на заводе... Записал?

— А на каком заводе? — спросил я. — Понимаете, Корней Корнеевич, в таких вещах подробности — иногда самое интересное.

— Гм... — задумался маршал. — Может, и не завод, а фабрика была... Да ты уж сам давай, морячок. Что-нибудь похудожественнее. Долго, главное, кота за хвост не тяни... А дальше как? Боле-менее?

Я посмотрел на свои пометки:

— Не совсем. Вот еще... Про бои возле Константиновки подробнее бы.

Маршал наморщил лоб:

— А чего там подробнее?.. Ну разве — портупей у меня там, помню, скоммуниздили. Новый совсем, кожаный!.. Да это не пиши, не пиши, не для мемуара это, хрен с ним, с портупеем!.. Хотя тогда — жалко было... А так... ну, что там?.. Степь голая была, палили здорово... Давно дело было... В общем, изобрази что-нибудь.

Я сделал кое-какие почеркушки у себя в блокноте и наконец предложил:

— Что если так? «На нашем пути, куда ни кинь взгляд, простиралась испаленная жаром войны, иссеченная снарядами степь. Вдали, на расколотом взрывами горизонте...» — и осекся — такой пошлятиной дохнуло на самого от собственной писанины.

Маршала, однако, мои скромные литературные потуги привели едва ли не в восхищение:

— Во, молодцом! То что надо! — воскликнул он. — Как бишь там? «Иссеченная»... Здорово! Давай, моряк, жми дальше в том же духе! А ежели что еще...