Шрифт:
…Время близилось к одиннадцати. Пора идти на доклад к министру. Вот уж пытка-то… Впрочем, придумалось в последнюю минуту, если умно повернуть свой доклад, сделав упор на мерах по выявлению и «ликвидации» делегатов конференции и разъездных агентов нового ЦК (а они, без сомнения, вот-вот вынырнут), словом, создать видимость уже начатой кипучей деятельности, глядишь, и пронесет на сей раз…
В. И. Ленин, «Доклад Международному социалистическому бюро о Всероссийской конференции РСДРП» (начало марта 1912 г.)
«Последние годы были для РСДРП годами шатаний и дезорганизации. В течение трех лет партия не могла созвать ни конференции, ни съезда, а за два последних года ЦК не мог развернуть никакой деятельности. Партия, правда, продолжала существовать, но в виде отдельных групп во всех сколько-нибудь значительных городах, — групп, которые, при отсутствии Центрального Комитета, жили каждая своей несколько обособленной жизнью.
С недавних пор, под влиянием нового пробуждения российского пролетариата, партия начала вновь крепнуть, и совсем недавно мы, наконец, получили возможность созвать конференцию…
В течение своих 23 заседаний конференция, признавшая за собой права и обязанности высшего партийною органа, обсудила все стоявшие в порядке дня вопросы, среди которых был ряд чрезвычайно важных. Так, конференция дала глубокую и весьма всестороннюю оценку современного политического положения и политики партии… Особенное внимание конференция уделила предстоящим через несколько месяцев выборам в Думу…
Конференция рассмотрела также вопрос о „ликвидаторах“. Это течение отрицает существование нелегальной партии, объявляет эту партию уже ликвидированною, объявляет реакционной утопией восстановление нелегальной партии и уверяет, что возрождение партии возможно только в легальной форме. Тем не менее, это течение, порвавшее с нелегальной партией, до настоящего времени никакой легальной партии основать не смогло. Конференция констатировала, что партия уже четыре года ведет борьбу против этого течения… что вопреки всем усилиям партии это течение по-прежнему сохраняет фракционную обособленность и ведет борьбу против партии на страницах легальной печати. Конференция поэтому заявила, что ликвидаторы… поставили себя вне РСДРП.
Наконец, конференция избрала ЦК и редакцию ЦО „Социал-Демократ“. Кроме того, конференция особо подчеркнула, что есть за границей множество групп, которые являются более или менее социалистическими, но которые во всяком случае совершенно оторваны от российского пролетариата и от его социалистической деятельности и, следовательно, совершенно безответственны; что эти группы ни в коем случае не могут ни представлять, ни выступать от имени РСДРП; что партия ни в какой мере не принимает на себя ответственности или поручительства за эти группы и что все сношения с РСДРП могут вестись только через посредство ЦК, заграничный адрес которого мы здесь даем: Владимир Ульянов, 4 Rue Marie Rose, Париж XIV (для Центрального Комитета)».
Осип был утвержден на Всероссийской конференции главным транспортером партии. В те пражские дни ему исполнилось тридцать лет, ровно тридцать.
Глава седьмая
— Господин, подождите!
Осип вовсе не думал, что оклик относится к нему, и обернулся скорее из простого любопытства. Сзади, шагах в ста, одышливо семенил грузный и очень немолодой околоточный.
— Господин, господин! — В голосе бедняги околоточного была откровенная мольба.
Ну нет, сказал себе Осип. Нет. Нет и нет.
В садике около самарского собора одна лишь дорожка — эта вот самая. В сторону, даже если по газонам, не уйти: садик огорожен металлической кружевной решеткой. Оставалось вперед идти — к калитке. Осип чуть прибавил шаг — так, чтобы и оторваться от преследователя, но в то же время не выглядеть откровенно удирающим… Сейчас миную калитку, нырну потом в первое же парадное — пока околоточный выберется из садика.
— Да погодите же, господин! Я за вами не поспеваю! Недавно в синематографе, в какой-то заграничной фильме, тоже комичная погоня была — только там сперва на авто, потом на велосипеде, потом и вовсе на ишаках. Очень смешная фильма, очень. Здесь — попроще…
Ч-черт, не успел дойти до калитки! Навстречу — ровно из-под земли — два крепких человека, в цивильном, но с образцовой строевой выправкой. Мертвой хваткой одни из них сжал правый локоть, другой — левый; и сквозь зубы, полушепотом: первый — спокойно, второй — ни с места! Уже подбегал семенящей своей припрыжкой околоточный.
Главная досада была — два месяца всего только и пришлось поработать в Самаре. Ровно два, день в день прямо! 16 апреля 1914 года приехал сюда из Москвы, а ныне — 16 июня… Впрочем, и из этого срока с полмесяца ушло, пока Ленин из Польши известил здешних большевиков, что человек, который явится к ним и назовется Генрихом, добрый малый и на него можно положиться. Так что, вот обида, и двух не набирается месяцев!
— Господин, а господин… как вас, господин, зовут?
Околоточный не мог справиться с дыханием, возникли явно не предусмотренные им паузы, и оттого тон получался не приказной, как то должно бы в подобной ситуации, а, напротив того, просительный, даже искательный. Сам же вопрос был вполне обыкновенный, из разряда тех, какие всякий раз задаются при задержании. Трудно ведь поверить, что полицейским действительно неизвестно, кого они берут: слишком уж целенаправленно было все устроено — и погоня, и засада этих вот переодетых в штатское шпиков. И если Осипу все же вздумалось немного поиграть в кошки-мышки (огрызнулся: «Раз уж гонитесь за мной — должны бы сами знать это!»), то единственно из привычки ни в чем без боя не уступать полицейским. Пусть-ка сами первые назовут его, тогда хоть ясно будет, какое из его имен на сей раз привлекло к себе их внимание!