— Вчетвером? — спросил удивленно Гаркер.

— Конечно! — быстро ответил профессор. — Вам нужно остаться здесь и позаботиться о вашей милой жене!

Немного помолчав, Гаркер сказал глухим голосом:

— Вернемся к этой теме завтра утром. Я посоветуюсь с Миной.

Полагая, что настало время Ван Хелсингу предупредить его — не раскрывать ей наши планы, я выразительно посмотрел на профессора и кашлянул. Вместо ответа, он приложил палец к губам и отвернулся.

5 октября, после обеда. После нашего сегодняшнего совещания я просто в растерянности, не знаю, что и думать. Новый поворот событий привел меня в смятение. Решение Мины не участвовать в совещании озадачило меня, а поскольку я не решился обсуждать с ней этот вопрос, то могу лишь строить догадки. Но так ни к чему и не пришел. Меня удивило и то, как остальные восприняли это; ведь мы решили, что у нас не должно быть никаких тайн друг от друга. Мина спит, тихо и сладко, как дитя. Губы полураскрыты, лицо счастливое. Слава богу, что еще бывают такие минуты.

Позднее. Как странно! Я сидел, сторожил счастливый сон Мины и сам почувствовал себя счастливым. Наступал вечер, солнце садилось, темнота сгущалась над землей, а я все более ощущал тишину, повисшую в комнате. Вдруг Мина открыла глаза и, нежно посмотрев на меня, сказала:

— Джонатан, дай честное слово, что исполнишь мою просьбу. Дай мне это обещание перед Богом и не нарушай его, даже если я буду умолять тебя об этом на коленях, обливаясь горькими слезами. Скорее, исполни мою просьбу сейчас же.

— Мина, — ответил я, — я не могу сразу дать такое обещание. Может быть, я не имею права на это.

— Но, дорогой, — воскликнула она с такой убежденностью, что глаза ее засверкали, как звезды, — я очень этого хочу и не ради себя! Можешь спросить у профессора Ван Хелсинга, права ли я; если он не согласится, поступай как знаешь. Более того, если вы все так решите, ты будешь свободен от обещания.

— Обещаю! — сдался я, и в это мгновение бедняжка выглядела счастливой, хотя, мне кажется, она не может быть счастливой, пока на лбу у нее остается красная метка.

— Обещай мне, ни слова не говорить о вашем плане против графа. Ни прямо, ни намеками, пока это не исчезнет. — И она показала на свой зловещий рубец.

Я понял, что Мина говорит серьезно, и ответил не менее серьезно:

— Обещаю! — и тут же ощутил, что с этой минуты между нами возникла стена.

Полночь. Мина была весь вечер весела, да так, что и остальные приободрились. В результате даже я почувствовал, что пелена мрака, окутывавшая нас, слегка рассеялась. Мы разошлись рано. Мина вновь спит как дитя; хорошо все-таки, что даже в таком кошмаре у нее сохраняется способность спать. Слава тебе, Господи, по крайней мере хоть в эти часы ей удастся забыть о своих печалях. Может быть, ее пример вновь вдохновит меня, как вечером — ее хорошее настроение. Попытаюсь, и пусть это будет сон без сновидений!

6 октября, утро. Вновь сюрприз! Мина разбудила меня почти так же рано, как вчера, и попросила позвать профессора Ван Хелсинга. Я решил, что речь опять идет о гипнозе, и, не задавая вопросов, сразу же пошел за профессором. Такое впечатление, будто он ждал этого приглашения. Профессор был уже одет, дверь в его комнату широко распахнута, так что он слышал, как хлопнула наша дверь. Он тотчас же пришел к нам и спросил Мину, можно ли позвать остальных.

— Нет, — очень просто ответила она, — в этом нет необходимости. Вы сможете рассказать им потом. Дело в том, что я должна поехать с вами.

Ван Хелсинг был поражен не меньше, чем я. После минутной паузы он спросил:

— Но зачем?

— Вы должны взять меня с собою. Так будет безопаснее для меня и для вас.

— Но почему же, дорогая мадам Мина? Помните, забота о вашей безопасности — наш священный долг. Мы все подвергаемся опасности, но вы — особенно, вследствие разных обстоятельств…

Профессор замер в замешательстве, когда она, показав пальцем на свой лоб, сказала:

— Помню. Именно поэтому и должна ехать с вами. Теперь, когда восходит солнце, я вам могу это сказать, а потом, возможно, буду уже не в состоянии. Я знаю, что по воле графа должна буду последовать за ним. Знаю, что, если он прикажет мне прийти тайно, я пущусь на любые хитрости, пойду даже на обман Джонатана.

О, если бы Господь видел, как она посмотрела на меня при этом! Если в самом деле существует ангел, записывающий все наши поступки и движения души, то этот взгляд был бы отмечен к ее вечной чести. Я лишь пожал руку любимой жены и не мог ничего произнести — меня охватило чувство слишком сильное, чтобы найти облегчение в слезах.

— Вы сильны и отважны, — продолжала Мина. — Вы сильны своим единством и можете выдержать то, чего не выдержит одиночка. Кроме того, я буду полезна вам — с помощью гипноза можно многое выяснить.