— Я говорила во сне?

По-видимому, Мина и так знала это, но ей хотелось услышать, что она говорила. Профессор повторил ей весь разговор, и она сказала:

— Нельзя терять ни минуты: возможно, еще не поздно!

Мистер Моррис и лорд Годалминг уже направились к двери, но профессор спокойно окликнул их:

— Подождите, друзья мои. Судно это явно поднимало якорь. В огромном лондонском порту многие суда сейчас готовы к отплытию. Которое из них наше? Слава богу, у нас вновь есть нить, хотя неизвестно, куда она приведет. Мы были слепы, как это свойственно людям. Теперь, оглядываясь назад, мы оцениваем все по-иному! Я выражаюсь не совсем ясно? Итак, теперь мы знаем, что было у графа на уме, когда он подбирал деньги, хотя ему угрожал кинжал Джонатана, которого даже этот монстр испугался. Он решил бежать. Вы слышите? Бежать! Зная, что у него остался всего один ящик и целая группа людей преследует его, как собаки — лису, граф понял, что из Лондона надо уносить ноги. Погрузив на судно свой последний ящик, он покинул страну. Он думает, что убежал, но нет! Мы последуем за ним. Ату! — как сказал бы наш друг Артур, надев свой красный охотничий костюм. Наша старая лиса хитра, ох как хитра! И мы должны взять ее хитростью. Я тоже хитер. А пока мы можем быть спокойны, нас отделяет от него вода, которую он не захочет пересечь, а если и захочет, то не сможет, пока судно не пристанет к берегу. Смотрите, солнце уже высоко, и весь день до захода солнца принадлежит нам. Примем ванну, оденемся, позавтракаем это нам всем не повредит, сегодня мы можем быть спокойны, его уже нет в этой стране.

Мина, умоляюще взглянув на него, спросила:

— Но зачем нам нужно разыскивать его, раз он уехал?

Профессор взял ее руку, погладил и ответил:

— Не расспрашивайте меня пока. После завтрака я отвечу на все вопросы.

Мы разошлись по комнатам.

После завтрака Мина повторила свой вопрос. Ван Хелсинг посмотрел на нее серьезно и печально:

— Моя дорогая, милая мадам Мина, теперь нам, как никогда, необходимо настичь его, даже если бы пришлось последовать за ним в ад!

Она побледнела и спросила едва слышно:

— Почему?

— Потому что, — ответил он горестно, — он может жить сотни лет, а вы — лишь смертная женщина. С тех пор как он оставил свою метку на вашем горле, время не на нашей стороне…

Я едва успел подхватить ее — она упала без сознания.

Оставайтесь с дорогой мадам Миной — это ваш святой долг. Мы же продолжим наши изыскания, если их так можно назвать, ведь мы ищем подтверждение тому, что уже знаем. Позаботьтесь о ней. Сегодня он здесь ни в коем случае не появится. Позвольте вам рассказать то, что уже известно остальным. Наш враг бежал, он возвращается в Трансильванию в свой замок — я уверен в этом так, будто чья-то рука начертала на стене это известие.

Он на всякий случай готовился к бегству, потому и припрятал где-то последний ящик, и деньги взял, и торопился, чтобы мы не задержали его до захода солнца. Это была его последняя надежда. Он рассчитывал укрыться в склепе бедной мисс Люси, думая, что она такая же, как и он. Когда все провалилось, он устремился к своему последнему оплоту — своему, так сказать, земному пристанищу. Он умен, о, он очень умен! Он понял, что здесь игра окончена, и решил вернуться домой. Нашел корабль с подходящим маршрутом. Мы узнаем, что это за судно и куда направилось. Потом вернемся и все вам расскажем. Не волнуйтесь и успокойте бедняжку мадам Мину — еще не все потеряно. Этому чудовищу понадобилось сотни лет, чтобы добраться до Лондона, а изгнали мы его за один день, зная его возможности и их пределы. Хоть он и может причинить много вреда, но и мы сильны, каждый по-своему, а вместе еще сильнее. Воспряньте духом, дорогой муж мадам Мины! Борьба только началась, и в конце концов мы победим — я в этом уверен так же, как и в том, что Господь хранит своих детей. Поэтому не тревожьтесь, отдыхайте и ждите нашего возвращения.

Ван Хелсинг

4 октября. Мина, прослушав фонографическое послание Ван Хелсинга, значительно повеселела. Уверенность в том, что граф находится за пределами страны, успокаивает, а значит, и придает сил. Теперь, когда ужасная опасность не угрожает нам непосредственно, с трудом верится в ее реальность. Мои ужасные приключения в замке Дракулы кажутся давно забытым сном. Здесь, на свежем осеннем воздухе, в ярких лучах солнца…

Увы! Разве можно не верить! Только я размечтался, как мой взгляд упал на красное клеймо на белоснежном лбу моей милой. Пока оно не исчезнет, невозможно не верить. Да и потом одно лишь воспоминание о нем будет поддерживать кристальную чистоту нашей веры. Мина и я, боясь праздности, вновь и вновь обращались к своим дневникам. Так или иначе, боль и страх затихают. Как будто бы забрезжила путеводная звезда, и это обнадеживает. Мина считает, что мы в этой истории выступаем как проводники высшего блага. Вполне может быть! О будущем мы с ней не говорим. Интересно, что удалось узнать профессору и остальным.

Время сегодня бежит, слава богу, быстро, а то уж мне стало казаться, что для меня оно остановилось. Уже три часа дня.

5 октября, 5 часов вечера. На нашем собрании присутствовали профессор Ван Хелсинг, лорд Годалминг, доктор Сьюворд, мистер Квинси Моррис, Джонатан и Мина Гаркер.

Профессор рассказал, как им удалось узнать, на каком корабле и куда бежал граф Дракула:

— Понимая, что граф хочет вернуться в Трансильванию, я был уверен, он изберет тот же путь через устье Дуная и Черное море, каким и прибыл сюда. Да, неведомое всегда интересно…

Итак, с тяжелым сердцем мы стали выяснять, какие корабли отправились накануне вечером в Черное море. Речь шла о паруснике, по словам мадам Мины, она слышала, как на судне поднимали паруса. Обычно о таких судах не сообщают в том расписании, что печатают в «Таймс». И по совету лорда Годалминга мы обратились в контору «Ллойд»{44}, где фиксируют отплытие и прибытие всех судов, даже самых маленьких. Удалось установить: только одно судно вчера с наступлением прилива ушло в Черное море — «Царица Екатерина», отправившаяся от Дулитлской пристани в Варну, потом с заходом в другие порты вверх по Дунаю. «На этом корабле, — сказал я, — и находится граф». Мы поспешили на Дулитлскую пристань и там в крошечной конторе у господина, казавшегося крупнее своего офиса, навели справки об отплытии «Царицы Екатерины». Господин был очень шумным с ярко-красным лицом; он чертыхался, орал, но в целом оказался славным малым, и когда что-то шуршащее перешло из кармана Квинси в его кошелек, возникший из недр его одежды, он стал нашим преданным слугой и тут же отправился с нами, расспрашивая по дороге встречных. Томимые жаждой, они не отличались особой вежливостью, но стоило ее утолить, и эти хмурые парни вдруг, как по мановению волшебной палочки, превратились в весьма милых и доброжелательных людей. Правда, они много чертыхались, без конца вставляли непонятные мне словечки, однако сообщили все, что нас интересовало.