Хотя, в принципе, в этот раз все было хорошо. Даже на последней неделе я могла сама запрыгнуть на подоконник, Олька заранее приготовила мне тепленький и мягонький домик и рожала я спокойно, одна.

А не так, как в прошлый раз, когда роды начались в субботу утром. Как вспомню, так вздрогну — мамуся носилась с какими-то простынями, папуся звонил кому-то по телефону, Олька все норовила схватить на ручки, прижимая живот. Только забьюсь в уголок — тащат и тащат. Пришлось расцарапать всем руки, чтоб не лезли, забиться в самый дальний угол, чтоб не достали, и родить наконец. Три котенка у меня тогда было, по-моему… Или четыре? Не, три. Четыре было один раз, давно. Так тяжело мне тогда было, просто не передать — живот чуть не до пола висел, еле до миски с едой доходила. И толку было мучиться, все равно двое не выжили, совсем щуплые родились.

Ладно, о грустном не будем. В этот раз все получилось замечательно! Котята очаровательные — котик и кошечка — пушистые и милые.

Родила спокойно и тихо, вечером люди пришли, а мы уже готовы, котята вылизанные, я почти довольная, только жрать очень хотелось. Но Олька уже знает, что делать — сразу мне миску с кашкой манной (ох и люблю я ее, особенно после родов), миску воды, миску корма. Пока я отъедалась, котят моих затискали. Ну да ладно, этим людям я доверяю, уронить не должны, а запах потом отмою. Лишь бы малыши не испугались!

Вообще, когда уже родишь, понимаешь, что именно эти котята самые красивые на свете. Самые милые, самые умные и самые обаятельные.

Моим крошкам уже месяц, а я не могу на них наглядеться. Глазки голубенькие, шерстка как шелк, из корзинки уже почти научились выбираться — вот какие молодцы. Кошечка, мы ее пока Пусей зовем, уже вовсю прыгает и охотится. Котик Пусик, он поспокойнее, как все мальчики, поглупее пока. Но это ничего, скоро он свое возьмет, я уже вижу, лапки у него красивые, мощные, породистые — весь в папу. Красивый будет кот.

Будущий красавец-кот как раз пытался поймать передними лапками бантик, но не смог поймать даже равновесие — смешно завалился на спину. Пуся тут же воспользовалась его промахом, вскочила на него и… выскочила из корзинки. Ну какая умница! Чудо, а не кошечка — вся в маму!

Я выскочила из корзинки вслед за ней, взяла за шкирку, осторожно вернула в домик. Рано еще ей по квартире шастать, еще лапки разъезжаются, еще в пространстве плохо ориентируется. Не дай бог папуся наступит или Олька дверью прижмет.

Я с любовью лизнула обоих в нос и пошла подкрепиться. Ужас сколько приходится есть, эти маленькие насосики выедают из меня каждый за троих. Ну ничего, уже скоро можно будет их и к своей миске пускать. Пусть попробуют мяска и рыбки. Да и молочка со сметанкой. Еще буквально пару недель потерпеть нужно.

Несколько дней я просыпался с внутренним вопросом: «Готов?» Прислушивался к себе — все равно хотелось выть, ругаться и кусаться — и отвечал: «Не готов».

Но однажды проснулся с ясной, спокойной головой, не почувствовал ничего, кроме голода и желания сходить до ветра, и ответил: «Готов». Я даже есть ничего не стал, прямо побежал в тот заветный двор. Ни о чем не мечтал, не думал, не представлял. Просто точно знал, что увижу там что-то хорошее.

Поэтому совсем не удивился, обнаружив на окне мою красавицу. Я остановился так, чтобы она меня не видела. Почему-то стыдно было. Наверное, за глупую свою ревность. Или просто не хотелось нарушать идиллию.

Кошка сидела неподвижно, но пахла жизнью: молоком, теплом и нежностью. А рядом с ней сидела ее уменьшенная копия. Только голова была чуть побольше, и пахла копия чем-то совсем мягким и слабым. Они перемуркивались за стеклом, видимо, о чем-то своем, семейном.

Я посидел чуток и побежал назад. Ощущение было такое… Очень хорошее. Меня однажды маленький мальчик погладил по голове. Я тогда еще щенком был. Родители мальчика на секунду отвернулись, он успел добежать до меня и раза три провести рукой по моей шерсти. Не скажу, что это было очень нежно. Разок он заехал пальцем мне в ухо, а потом я еле успел зажмурить глаз. А когда его оттаскивали родители, пацан успел вцепиться в мой бок и выдрал клок подшерстка. Но все равно, я этот момент на всю жизнь запомнил.

И сейчас у меня было такое чувство, что меня снова погладили по голове — только без увечий и вырванной шерсти.

Время летит незаметно.

Мои малыши уже не дурашки, а нормальные детки. Ушки торчком, хвостики крючком.

Ходят, как большие, в туалет, едят из миски. Хотя все еще за ними глаз да глаз нужен — то залезут на диван и там застрянут в подушках, то под ванной заснут, а я их бегаю ищу, то еду на себя вывернут — короче, умаялась я уже. Иногда так хочется взять поводок и привязать их обоих к батарее. Только боюсь, или батарею вывернут, или поводком задушатся.

Вот на днях оба заснули, только я на форточку прыгнула, хоть немножко отдохнуть, только расслабилась, только красивую позу приняла — Пуся тут как тут.

— Маааааам, я к тебе хочу!

— Пуся, иди спать!

— Ну маааааам.

— Пуся, спать!

— Я ееееесть хочу.

— Иди поешь.

— Нет, я с тобой хочу.

— Пуся, я…

— Я пиииить хочу.

— Иди попей!

— Ну маааам.

Я уже совсем было собиралась спрыгнуть в комнату и отвесить Пусе подзатыльник, как с улицы раздалось: