Шрифт:
— Бидж говорил, вы меня звали, — сказал он, не очень четко выговаривая славное имя.
— Садитесь, мистер Пилбем.
Это ему понравилось. Духовно он цвел, а вот ноги…
— Меня, — продолжала леди Констанс, — интересует эта книга.
— Ну! — одобрил сыщик, мягко улыбаясь. Что может быть лучше, чем поболтать о новых книгах с культурной женщиной. Он собирался об этом сказать, но взгляд его упал на четвертую графиню (Эмилия Джейн, 1747–1815), и она его так рассмешила, что, откинувшись в кресле, он вдоволь похохотал.
— Мистер Пилбем!
Прежде чем он объяснил, что графиня — вылитый Бастер Китон [66] , леди Констанс заговорила.
— Я не понимаю, — звонко и властно сказала она, — что вы здесь делаете. И я, и сэр Грегори все вам объяснили. А где результаты? Сэр Грегори считает, что вы предприимчивы. На мой взгляд, в вас не больше предприимчивости, чем…
Она остановилась, подыскивая образ, и сестра подсказала: «В слизняке». Надо сказать, волнение ее прошло. Леди Джулия снова была сдержанна и саркастична. С любопытством глядя на Пилбема, она пыталась поставить диагноз, ибо явственно ощущала, что поведение его не соответствует норме.
66
Американский комедийный актер и режиссер, один из величайших комиков немого кино.
— Да, — одобрила леди Констанс, — именно в слизняке.
— Я бы сказала, намного меньше, — присовокупила леди Джулия.
— Меньше, — согласилась ее сестра.
— Не может быть сравнения, — завершила дуэт леди Джулия. — Слизняки бывают очень проворными.
Пилбем терял задор. Он даже хмурился. Слабо владея разумом, он все-таки подозревал, что с ним не особенно любезны.
Пилбемы как таковые умели постоять за себя. Не трогай их — и они не тронут, но перейди черту — и жди страшной расплаты. Именно Пилбем, Эрнст Уильям, из Ист-Далиджа, подал в суд на соседа, который кидал улиток через изгородь. Другой Пилбем, Клод, отказался сдать шляпу и зонтик в Музее естественной истории. Перси был их достоин.
— Вы назвали меня слизняком? — проверил он на всякий случай.
— Это метафора, — сказала леди Джулия.
— А! — успокоился он. — Тогда ладно.
Леди Констанс снова приступила к обвинительной речи:
— Вы до сих пор не выяснили…
Пилбем игриво улыбнулся:
— Да? Не выяснил?
— А что? Выяснили?
— Еще как!
— Тогда почему вы нам не скажете? Где она? Вы говорили, что в столе ее нет. Что ж, Галахад ее отдал?
— Отдал. Ну, у вас такой Бич…
— Бич?
— Проникая вглубь, — подсказала леди Джулия, — я думаю, речь идет о Бидже.
Леди Констанс издала радостный вопль. На это она и не надеялась. Кто-кто, а дворецкий ей подчинялся.
— О Бидже? — Глаза ее загорелись. — Я его немедленно вызову!
Пилбем искренне рассмеялся:
— А чего звать? Толку не будет. Не-е-ет, не будет…
Леди Джулия диагноз поставила.
— Простите за нескромность, — сказала она, — вы, часом, не напились?
— Напился, — радостно ответил сыщик.
— Так я и думала.
Сестру ее занимало не столько его физическое состояние, сколько темнота его речей.
— Выпил, знаете, — развил тему Пилбем. — Шам-пан-нссс-и-ик! На голодный желудок.
— Тебя волнует желудок мистера Пилбема, Конни? — осведомилась леди Джулия.
— Нет, Джули, не волнует.
— Равно как и меня. Не отвлекайтесь, мой друг. Почему не будет толку, если мы вызовем Биджа?
— У него ее нет.
— Вы говорили — есть.
— Нет. Была. Отдал Ронни.
— Моему сыну?
— Ага. Я его зову Ронни.
— Как мило!
— Он хотел мне шею свернуть.
— Да, конечно, это сближает. Значит, рукопись у Ронни?
— Нет.
— Вы говорили — у него.
— Была. Дал Бонти Модкину.
— О, я не могу! — вскричала леди Констанс.
Пилбем огляделся, но не понял, что взволновало хозяйку. Видимо, померещилось.
— Да оставь ты его, — продолжала прекрасная леди, — он заговаривается.
— Постой, Конни. Может быть, я ошибаюсь, но что-то из этого выйдет. Рукопись передают по цепочке. Еще немного — и мы узнаем, кому ее вручил Бодкин.
Пилбем звонко рассмеялся:
— Вручил! Ловко, а? Вручил! Да я за ней ползал под кровать!
— Что?!
— Ударился.
— Вы хотите сказать, — осведомилась леди Констанс, — что все это время она у вас?
— Говорила я, Конни, что-то выйдет.
— Да, Конни, — отвечал Перси Пилбем, — у меня.
— Что ж вы сразу не сказали? Где она?
Пилбем игриво погрозил пальцем.
— Мистер Пилбем, — сказала леди Констанс со всей своей надменностью, — я требую, чтобы вы сообщили нам, где рукопись.