Слова его звенели в летней тишине, словно он произносил речь. Бакстер обиделся. Такие вещи нельзя слушать, когда ты выпал из окна. Сверкая очками и ушами, он думал о том, что ничего не знает о душевном здоровье селезней, но, если они и впрямь неуравновешенны, он скоро уподобится им.

— Как селезень, — повторил тем временем граф, глядя на клумбу.

Брат его поддержал:

— Хуже.

— Да, хуже. И хуже, чем два года назад. Тогда он хоть не падал из окон.

— Почему он вообще здесь?

Граф вздохнул:

— Констанс, мой дорогой, все Констанс. Ты же ее знаешь. Пригласила.

— Что ж, прячь вазоны, — посоветовал Галахад. — Вы ко мне, Бидж?

Дворецкий приближался к ним так, словно шел за гробом.

— Да, сэр. Вас спрашивают. За библиотекой вас нет.

— Я ушел.

— Да, сэр.

— Потому вы меня и не нашли. Ведите его в ту комнатку, Бидж, я сейчас приду.

— Хорошо, сэр.

Галахад задержался, чтобы поведать Сью, которая ему очень понравилась, то, что каждая девушка должна знать о Бакстере.

— Не оставайтесь с ним в пустынном месте, — сказал он. — Пригласит в лес — зовите на помощь. Душевнобольной. Кларенс не даст солгать.

Лорд Эмсворт важно кивнул.

— Напоминает мне одного знакомого, — продолжал Галахад. — Пошел обедать к нашим друзьям, Паллантам. Ты помнишь Джорджа Палланта, Кларенс? Да, пошел он к ним и не побрился. Хозяйка спрашивает, не растит ли он бороду, а он (фамилия — Пэклби, из лестерширских Пэклби), он отвечает: «От меня хлебный нож прячут, кто же мне доверит бритву!» Присматривай за мисс Скунмейкер, Кларенс. Не оставляй ее одну. Я скоро.

Лорд Эмсворт редко развлекал молоденьких девушек. Если бы не украли Императрицу, он бы пошел к ней, вот это — развлечение. А так, он растерялся.

— Не хотите посмотреть розы? — спросил он наугад.

— С удовольствием.

— Вы их любите?

— Ужасно.

Лорду Эмсворту это понравилось. Вообще девушка была хорошая. Констанс что-то о ней говорила — кажется, это с ней познакомились Джулия и Ронни. Надо ее предупредить.

Он показал на розу и заметил:

— Мой племянник очень глупый.

— Почему? — едва не вскрикнула Сью.

— Почему? — Граф немного подумал. — Наследственное. Его отец, сэр Майлз, служил в гвардии и был там самым глупым. Сын бросает мячами в свиней.

Сью удивилась. Такого она за Ронни не знала.

— Что бросает?

— Мячики. Я сам видел. Бросал теннисный мяч об Императрицу.

Материнский инстинкт любящей девушки побуждал что-то сказать, например — «свинья начала первая», но ничего не приходило в голову. Они уже вышли из розового сада на лужайку.

— Трудно с ним, — говорил лорд Эмсворт, давно страдавший от Ронни едва ли не больше, чем от Фредерика. — Очень трудно. Завел ночной клуб. Разорился. Он всегда так. Мой брат Галахад тоже открыл когда-то клуб. Отцу это стоило тысячу фунтов. Роналд очень похож на молодого Галахада.

Как ни понравился Сью автор мемуаров, она немного обиделась.

— Ну нет, — сказала она.

— Вы же не знали Галахада в молодости, — разумно ответил граф.

— Что это там за гора? — спросила Сью.

— Гора? А, эта? Называется Рэкин.

— О! — заметила Сью.

— Да, — подтвердил лорд Эмсворт.

— А! — сказала Сью.

Они дошли до террасы, с которой открывался вид на парк. Сью оперлась на балюстраду. Уже смеркалось.

Замок стоял на небольшом холме, и отсюда казалось, что он парит над пейзажем. Перед Сью расстилался парк, а потом — долина, туманная долина Бландинга. В парке шныряли кролики, сонно пели птицы. Откуда-то доносился звон овечьих колокольчиков. Серебром сверкало озеро, тускло-зеленая река текла меж тускло-зеленых деревьев.

Словом, вид был прекрасный, английский, старинный, но его портило небо. Оно было тестяное, а можно его сравнить и с одеялом. На камень, у самой руки, упала капля, и что-то заурчало вдалеке, словно сильный, неласковый зверь.

Сью задрожала и пала духом. Урчание говорило ей, что счастья нет. Еще одна капля шмякнулась, как жаба, прямо ей на руку.

Лорд Эмсворт заскучал. Он думал о том, как бы сбежать. Да, девушка хорошая, но молчит и молчит! Оглядевшись в поисках помощи, он увидел Биджа с серебряным подносом. На подносе лежали конверт и визитная карточка.