Облегченно переведя дух, все же осознание собственной беспомощности под прицелом чужого оружия к категории приятных эмоций никоим образом не относится, Арсенин начал свой рассказ. Оставаясь внешне беспристрастным, он поведал и о грузе динамита, с началом войны попавшим в разряд запрещенных товаров, и об аресте судна, и о своем визите к коменданту, и о происшедшем инциденте. И если сцену своего освобождения из узилища он преподнес со всеми подробностями, украсив ее ироничными эпитетами и сочными гиперболами, то рассказ о визите в лавку колониальных товаров, смущаясь, предпочел уложить в несколько слов.

– Занимательнейшая история,– восхищенно выдохнул Кочетков,– а главное – правдивая. Уж я-то вижу. Как до Отчизны доберетесь – изложите ее в виде романа. Отбоя ни от издателей, ни от поклонников не будет. Вот только одного я так и не понял: а в эти забытые богом края вы как попали-то?

– Да видите ли, Владимир Станиславович,– немного помявшись, начал Арсенин чуть смущенно.– Мы когда из околотка уходили, нам по пути пролетка повстречалась, а в той пролетке – Перси Скотт, комендант тамошний…– И, пытаясь подобрать слова, дабы рассказ об убийстве выглядел не столько откровенно-кровожадным, замолчал.

– И встреча сия оказалась судьбоносной,– чуть недоверчиво фыркнул геодезист.– Комендант проникся осознанием вины, рухнул ниц и попросил о небольшом одолженьице – прокатиться до сей деревеньки. А что? Примирительные поездки в Париж существуют, так отчего ж и до Сайлент-Хилла не проехаться?

– Можно сказать и так,– недовольно буркнул Арсенин, слегка уязвленный тоном собеседника.– Комендант радости нашей встречи не перенес и того-с… отправился в края великой охоты. А в наследство оставил портфельчик с бумагами различными, среди коих присутствовал доклад некоего агента «Фиалка» о намерении буров переправить в Трансвааль матрицы для печатания денег и об операции по перехвату оных.

– И чьей же стороне вы хотели предложить свои услуги? – абсолютно безразлично спросил Кочетков.– Бурам или колониальным властям?

– Не знаю, понравится ли вам мой ответ или нет,– насторожился Арсенин,– но мы собирались помочь именно бурам…

– А что так? – прищурился Кочетков.– Помнится, вы противостояние империи и республик иначе как мышиной возней не называли и относились к нему совершенно индифферентно. А нынче – такая метаморфоза… Или вы решили бриттам все обиды припомнить, вырыть топор войны – и в путь, пока пепел Клааса стучит в сердце?

– Тут много чего в один узел связалось,– смутился Арсенин.– Хотя, по чести сказать, лично для меня важнее всего оказались меркантильные доводы. Подумалось, что если мы бурам поможем, и они той же монетой отплатят. Можно и звонкой. Тогда как в том, что англичане от дивного зрелища моей тушки, болтающей в петле, откажутся, я сильно сомневаюсь.

– Каковы бы ни оказались причины, заставившие вас решиться на столь отчаянный поступок,– задумчиво произнес Кочетков после небольшой паузы,– мы, как и прежде, на одной стороне, что не может не радовать. Опустите руки и устраивайтесь поудобней. Да! Заодно прикажите вашему абреку прекратить в меня целиться. Право слово, лишние дырки в шкуре не нужны ни ему, ни мне.

Дождавшись, когда Всеслав поднимется, Кочетков, двигаясь стремительно и бесшумно, как-то неуловимо для постороннего глаза преодолел расстояние от укрытия до Арсенина и, дружелюбно улыбаясь, протянул капитану руку:

– Вы уж простите меня, голубчик, за столь холодный прием. Но не признал я в этом наряде ни вас, ни матросов ваших…

– Да я и не обижаюсь вовсе,– чуть натянуто улыбнулся Арсенин.– Вот только, сдается мне, времени на разговоры у нас нет совершенно. И как бы мне ни хотелось узнать, почему вы именно здесь и сейчас обретаетесь, хочу напомнить, что в любой момент здесь могут появиться британские агенты.

– А они уже приходили,– равнодушно обронил Кочетков, устраиваясь в кресле.– Так что для спешки оснований нет…

– Как приходили? – оторопело застыл Арсенин.– Если они уже встретились с агентом, то нужно как-то помешать их встрече с бурами! Перехватить, что ли… В конце концов, они могут и вернуться…

– Ну, это вряд ли,– по-прежнему равнодушно пожал плечами Кочетков.– С того света не возвращаются. Не переживайте, Всеслав Романович, и связной британский, и агенты имперские, все здесь находятся. Лежат в соседней комнате. А помешать они никому не смогут, потому как неживые уже. Хотя в одном вы правы, предосторожность излишней не бывает. А потому отправьте-ка своего юношу в мансарду. Пусть за окрестностями понаблюдает, пока мы политесы разводить будем…

– Как мертвые? – так и не сдвинувшись с места, удивленно спросил капитан.– Кто ж это их?

– Я,– без тени эмоций обронил Кочетков.– Надо признаться, я тоже слегка припозднился, и бритты бурскую команду из Лоренсу-Маркиш уже перебили, оставив в живых только одного – раненого. Так что пришлось, как вы выражаетесь, отправить их в места, богатые дичью. Очень уж удобно они в доме собрались, грех таким случаем не воспользоваться. Раненый бур, кстати, тоже здесь. Я ему морфий вколол, так что он спит и помехой не будет.