Лобанов аж поперхнулся — он вовсе не ожидал, что его поймут именно так. Василий сам терпеть не мог тех, кто нынче величал себя господами, хотя понимал — они-то с некоторых пор и есть настоящие господа жизни: мешки с деньгами — по общественному статусу, мешки с дерьмом — по статусу человеческому.

— Ладно, начнем по порядку! — сказал наконец Василий, беря лист для протокола. — Имя, отчество, фамилия?

— За что меня задержали? — спросил Север.

— Вы подозреваетесь в убийстве трех человек! — деревянно отчеканил Лобанов.

— А-а… — протянул Белов.

— Итак — имя, отчество, фамилия?..

Закончив формальности, Лобанов внимательно поглядел на задержанного.

— Расскажи-ка мне, парень, за что ты их убил?

— Не убивал я никого.

— Значит, будем отпираться? — сказал Василий с угрозой.

— Значит, будем.

— Тебя видели за рулем лимузина.

— Никто меня не видел.

— Ага, значит, ты признаешь, что был за рулем лимузина, хотя считаешь, что никто тебя не видел?

— Ничего я не признаю. Никакого лимузина не знаю. Вообще ничего не знаю. Кого хоть убили-то?

Тут Василий разозлился. Серьезных улик против парня у него не было, одни предположения коллеги, но профессиональным чутьем опера он чуял: Север виновен. И при этом так спокоен, так нагло, беспардонно отпирается!

— Почему уехал из Москвы? У вас с женой там квартира. Почему уехал?

— Нет у нас там квартиры. И не были мы в Москве. Стороной объехали.

— А где твоя жена сейчас?

— У знакомых.

— Где конкретно?

— Далеко.

— Где конкретно? — настойчиво повторил опер.

— Да здесь она, в городе, со мной! — вспылил Север.

— Почему сказал, что она у знакомых?

— Наврал.

— Зачем?

— Чтоб ее не дергали. Она нервная.

— Ага, бывшая проститутка. Они все нервные, правда?

— А вот уж это, начальник, тебя и впрямь не касается! Не трожь!

— А ежели трону? — усмехнулся Василий.

— Гляди, как бы твоей невесте не пришлось гроб заказывать вместо фаты!

Про невесту и фату Север сказал по наитию, но попал в больное место. Василий действительно собирался жениться. Он еще со школы был влюблен в свою одноклассницу, ей тоже вроде нравился. Но капризная избалованная красотка отвергала настойчивые предложения руки и сердца, исходящие от простого мента. Однако, дважды побывав замужем по расчету, нахлебавшись унижений от обоих мужей, девица наконец вспомнила старую любовь. В очередной раз Лобанов был принят разведенной дамой благосклонно, и вскоре должна была состояться свадьба. Но вдруг возникла совершенно неожиданная проблема. Невеста непременно хотела выходить замуж в полноценном свадебном наряде, естественно с фатой, а мать Василия, женщина пожилая и глубоко верующая, против фаты категорически возражала. Ну как не стыдно, возмущалась она, фата — символ невинности, а тут баба третьего мужика хомутает…

— За фату ты мне ответишь! — прошипел Василий. Он буквально взбесился. Кроме прочего, Лобанов не выносил, когда ему угрожают уголовники.

Оперативник вызвал сержанта.

В пресс-хату его! — приказал Василий. — Окуни до утра, если утром не заговорит — следующей ночью опять туда же!

— Понял! — довольно ухмыльнулся сержант. Это был не тот парень, который когда-то служил в Грозном. — Сейчас вызову конвой.

— Ой, начальник, невинного человека — в пресс-хату! — усмехнулся Север. — Тебя ж потом совесть замучает!

— Молчать, урка! — взъярился Лобанов.

— Сам ты урка. А мне снова не спать… — вздохнул Север.

Когда Белова увели, Василий позвонил в Москву.

— Алло, Аркадий? Не разбудил? Ах, только с работы… А я тут дежурю. Знаешь, взял я твоего Белова. Да, да, его. Приезжай завтра, поколем вместе, а то молчит. Впрочем, может, еще разговорится!.. Ну лады, жду.

Повесив трубку, Лобанов задумался. А вдруг этот Север действительно невиновен? Тогда нехорошо получится. И впрямь может совесть замучить…

Иван предстал перед шефом с виноватым видом с перевязанной головой. Столетник мерил шагами комнату. Было видно, что он взбешен.

— Ваня, как ты мог?! — зашипел Федор. — Как ты мог позволить «обуть» себя сявкам, бакланам, мрази?! И это ты — мой лучший боец, мой мозговой центр и мой будущий преемник? Как ты мог, Ваня?!

— Пьян был… — пробурчал Иван.

— Во-во, пьян был! — взбеленился Столетник. — Как ты вообще оказался в том районе?!