Аза не ошиблась. Саломея выскочила из спальни и направилась к задней двери, выходящей в сад. Девушка поспешила за графиней, стараясь двигаться бесшумно. Саломея перебежала внутренний двор и распахнула дверь во флигель. Она даже не удосужилась закрыть ее.

«Ого! Дела не простые, если наша графиня так себя ведет, — саркастически подумала Аза, — даже не скрывается».

Она проскользнула в коридор и притаилась у двери, ведущей в спальню Косты. Аза подслушала весь разговор любовников, а когда услышала оскорбления, которыми Саломея осыпала Косту, девушка мгновенно выскочила из флигеля и кинулась в главный дом в комнату Заиры.

«Сейчас Коста убьет Саломею, — злорадно думала она, — пусть Заира полюбуется на труп своей любимицы, а заодно уговорит сына бежать. Я уцеплюсь за него, а там, дай Бог, уговорю Косту жениться и заполучу все его богатства».

Аза уже два раза наблюдала через окно, как Коста осыпал Саломею золотом, и понимала, что абрек награбил немало, но ничего никому об этом не говорила. Девушка вбежала в комнату Заиры и крикнула:

— Беги скорее во флигель, там Коста Саломею убивает.

Заира подскочила и, как была в одних чулках, кинулась по мерзлой земле к флигелю. Она распахнула дверь и влетела в комнату, за ней вбежала Аза. Саломея, согнувшись и держась за шею, натужно кашляла в углу. На полу с кинжалом в сердце лежал Коста, он чуть улыбался и смотрел уже стекленеющими глазами в потолок. Обе женщины сразу поняли, что он мертв.

Заира завыла, как волчица, и бросилась к телу сына. Она трясла его, умоляя прийти в себя, и уже поняв, что сын умер, лепетала ласковые слова, которые так никогда и не сказала Косте.

— Найдите гроб и везите его в церковь, — шипя, распорядилась Саломея.

Услышав ее голос, Заира пришла в себя, она подняла голову и с ненавистью посмотрела на свою воспитанницу.

— Ты что сделала, дрянь такая? — закричала женщина. — Ты убила моего сына!

— Он пытался убить меня, — чуть слышно сказала Саломея, язык ее не слушался, а горло страшно болело.

— Да тебя следовало убить еще в колыбели! — закричала, поднимаясь с колен, Заира. — Ты — чудовище! Я любила тебя как собственную дочь, а ты всегда смотрела на меня как на служанку. Для тебя на этом свете существуешь только ты сама — все остальные не стоят твоего внимания. Ты думаешь, почему я двадцать лет каждый день внушала тебе, что Вано похож на тебя, да потому что ты любишь только себя, и если бы не я, у моего внука так же не было бы матери, как не было ее у Серафима. Да, мне пришлось постоянно лгать, убеждая тебя, что Серафим слабый и никчемный, зато моему внуку досталась твоя любовь, а теперь и твое богатство. Это я подсказала Вано, что ему нужно все взять в свои руки и уехать в столицу одному, бросив тебя здесь.

Саломея с удивлением смотрела на Заиру. Оказывается, старуха была недовольна. Жила на всем готовом благодаря ей, а хотела еще больше. Мысль, что эта деревенщина считает, будто могла манипулировать графиней, позабавила Саломею. Она посмотрела на Заиру, потрясающую кулаками, а потом спокойно и насколько позволяло поврежденное горло громко сказала:

— Ты отняла у меня сына, а я, в ответ, отняла у тебя. Значит, мы квиты. Отправляй гроб в церковь скорее, пока в Пересветово не добрались солдаты, направленные сюда, чтобы арестовать твоего сына.

Графиня развернулась и пошла к выходу из флигеля. Она расквиталась с Костой. Око за око. Теперь все долги были отданы, нужно было срочно собраться, чтобы уехать на рассвете.

Через два часа сундуки были уложены и закрыты. Напоследок графиня положила в два больших саквояжа драгоценности и кошели с деньгами. Их она собиралась держать при себе. Укладывая последний кошель, она вдруг вспомнила про деньги Косты:

«Боже мой! Да ведь сундуки стояли на столе, когда я вошла, — подумала Саломея. — Он захлопнул крышку при мне. Не оставлять же их этой старой курице, Заире».

Женщина набросила шаль и побежала к флигелю. Она видела в окно, как дворовые принесли во флигель гроб и под руководством Заиры вынесли его, уже с телом. Саломея жалела только об одном, что она не забрала свой кинжал, и теперь пропала последняя память об отце. Она распахнула дверь флигеля и увидела, что опоздала. Сбитые замки валялись на полу, крышки сундуков были распахнуты, а сами они стояли пустыми.

«Кто посмел? — подумала Саломея, чувствуя, что черная пелена гнева сейчас поглотит ее. — Это не Заира, она сейчас в церкви. Дворовые или Аза? В любом случае, вор должен был немедленно уехать».

Саломея кинулась на конюшню. Молодой конюх, услышав ее голос, выбежал навстречу.

— Кто уехал недавно? — крикнула Саломея.

— Барышня Аза в церковь поехала, она двуколку взяла, сказала, что сама править будет, — пролепетал испуганный конюх.

— Больше никто коней не брал? — уже спокойнее спросила графиня.

— Нет, барыня, все кони на месте, кроме Серого, которого я для барышни запряг.

— Оседлай мне Ветра, да возьми мужское седло, — велела Саломея. Она знала, что орловский рысак ее сына, которого Вано бросил так же, как и ее, погнавшись за новой жизнью, догонит любую лошадь в округе.