— Дон Эстебан, я выяснил, что наш информатор из посольства в Лондоне не сообщил очень важных подробностей о смерти моей жены, например, о том, что ее ограбили. Ожерелье, которое с нее сняли в момент смерти — скорее всего, то, что было моим свадебным подарком. Она изображена в нем на этом портрете в медальоне моей дочери. Я думаю, графа Монтойю перекупили, это мог сделать только один человек, тот, кто восемнадцать лет назад принес мне пресловутый браслет — мой племянник Альваро. Поезжайте в Мадрид и постарайтесь обыскать его покои, ищите все, что может быть связано с моей женой и дочерью. Но поспешите, мне осталось слишком мало.

— Я все понял, ваша светлость, на рассвете я выезжаю, — дон Эстебан поднялся и поклонился герцогу.

— Бог вам в помощь, — пожелал старик и закрыл глаза.

Он не мог уйти, не узнав всей правды и не отомстив, если его подозрения подтвердятся.

Уже месяц Кассандра и Полли жили в замке Монте-Оро. Добрейшая душа Полли рвалась помогать ухаживать за больным герцогом. Она попросила Кассандру объяснить это герцогу и предложила дежурить около него по ночам, чтобы Кассандра могла отдыхать. Герцог, который чувствовал, что его силы уходят, согласился. Так они и проводили по очереди дни и ночи в спальне герцога.

Кассандра попросила управителя замка послать человека в книжный магазин в Гранаде и привезти ей все ноты, которые он там найдет, а когда слуга привез ей целый ворох нот, распорядилась перенести в спальню отца маленький клавесин из соседней гостиной. Поняв, что поет и читает ноты, она села за этот инструмент и, взяв первые аккорды, поняла, что и играет тоже хорошо. Теперь она много пела, аккомпанируя себе на клавесине, и замолкала только тогда, когда отец задремывал.

Судьба послала ей еще один подарок: среди привезенных нот оказались и листы с арией Царицы ночи из «Волшебной флейты» Моцарта, и Кассандра поняла, что именно эта мелодия звучала в ее ушах, когда она видела загадочного незнакомца с синими глазами. Значит, когда она встретила этого синеглазого незнакомца, звучала именно эта музыка. Может быть, она сама пела эту арию. Но партия была слишком высока для ее голоса. Может быть, ее голос до болезни был выше? Девушка терялась в догадках, но все время возвращалась мыслями к этой музыке и образу мужчины в черной шелковой маске. Но вновь вызвать это воспоминание она не могла.

Герцог попросил дочь носить наряды Каэтаны, оставшиеся в гардеробной спальни его жены, сам он в эту комнату после бегства герцогини не зашел ни разу. Девушка вместе Лаурой отправилась в спальню матери. Большая квадратная комната с двумя стрельчатыми окнами, обставленная роскошной тяжелой резной мебелью, была на удивление безлика — нигде не было ни портретов, ни каких-либо мелочей, напоминающих о прежней хозяйке. Только в гардеробной, закрытой на большой замок, висело множество нарядов и стояли шкафы с бельем.

— Ваше сиятельство, ключница Хосефа, проработавшая в замке всю жизнь, рассказывала, что когда ваша матушка убежала, герцог приказал сжечь все ее вещи в большом костре на заднем дворе, — склонившись к уху Кассандры, сказала служанка. — Ключница тогда уничтожила все, что было на виду, а из нарядов сожгла только те, что хозяйка носила до свадьбы, а остальное заперла в гардеробной, надеясь, что герцогиня вернется. Она отдала хозяину только Библию и ноты, сказав, что жечь Святое Писание и священные гимны — грех. Они все знали, что хозяйка до свадьбы пела в монастыре Святой Каталины.

— Дай ей Бог здоровья, — пожелала Кассандра, — видно, она любила молодую хозяйку.

— Вашу матушку все любили, слуги до сих пор вспоминают ее добрым словом, как она была добра и проста, — подтвердила догадку хозяйки Лаура. Она оглянулась по сторонам и всплеснула руками. — Какие красивые платья!

Платья действительно были прекрасные. Все они были испанскими, только пара французских нарядов, с узкими лифами и пышными юбками, висящих отдельно, напоминала о пышном дворе королевы Марии-Антуанетты. В одном из шкафов вместе с шелковыми нижними юбками лежали и яркие многоярусные цыганские юбки и тонкие кофты с открытыми плечами и широкими, обшитыми бахромой рукавами.

— Здесь и цыганские наряды, — удивилась Лаура, стоя за ее спиной.

— В нас течет и цыганская кровь, — с достоинством ответила Кассандра, уловившая скептическую нотку в словах служанки, и тут же поддразнила суеверную девушку. — Разве ты не знаешь, что к цыганкам нужно относиться почтительно? А то скажу Хосефе, что ты без спроса решила сегодня отнести в деревню остатки хлеба от вчерашнего ужина.

— Боже мой, ваша светлость, да он ведь весь зачерствел, его никто больше не будет есть, а потом отдадут на скотный двор, — побледнев, залепетала служанка, — я обязательно спрошу у Хосефы, а она мне разрешит.

Лаура с ужасом смотрела на свою хозяйку. Оказывается, та читает мысли людей. Правильно говорили, что графиня была лучшей гадалкой в Гранаде. Что же теперь делать, как сохранить место?

— Не беспокойся, неси свой хлеб младшим братьям. Когда же стоишь рядом со мной, никогда не думай о том, что хочешь скрыть, — просто сказала Кассандра. — Никто тебя не уволит. Я знаю, как тяжело женщине честно заработать на жизнь.

Девушка начала перебирать наряды. Таких фасонов она еще не видела. Довольно пышные юбки с одной или двумя небольшими оборками, часто кружевные на атласном или шелковом чехле, узкие рукава до запястья и широкие шелковые пояса, контрастные к цвету платья, затягивающие тонкую талию.