Я уставился на него с интересом. Его мысль о совместной работе показалась мне весьма заманчивой.

— Но это невозможно, — возразил я, — я в музыке ничего не смыслю, даже нот не знаю, а о голосе вообще и речи быть не может.

— Но ты можешь песни сочинять, слова, то есть, — сказал он.

В это время нам принесли наш заказ, и он тут же отпил треть стакана виски. Девушка расставила все по своим местам и вдруг, наклонившись, к нам сказала:

— Моя подруга говорит, что вы очень похожи на Криса Харди, вокалиста группы «Ацтеки», она попросила узнать, может быть, вы — это он.

— Я? — с искренним изумлением воскликнул Крис, — ну что вы, конечно нет, я сам работаю в ресторане, правда, похож на него немного, но ничего общего.

Девушка разочарованно покачала головой:

— Я ей так и сказала, не может быть, чтобы он сюда пришел. Тогда извините, пожалуйста.

— Какой же ты лгун, — заметил я, наблюдая за тем, как она уходит в другой конец зала.

— Не люблю славу, — ответил он, — сначала все это в кайф, а потом приедается, даже бросить все к черту хочется, но я люблю петь, люблю концерты, мне нравиться доводить людей до экстаза.

Он посмотрел на меня с каким-то неопределенным выражением в глазах. Я невольно взял его за руку.

— По-моему тебе просто нравиться шокировать.

— Да, — согласился он, допивая виски, — закажи еще.

Я встал и отправился к стойке. В кафе постепенно прибывали посетители, занимая соседние столики. Я заказал заранее две порции, догадываясь, что Крису потребуется еще как минимум две.

— Так ты будешь со мной работать? — спросил он, когда я вернулся и сел на место.

— А ты будешь мне платить? — ответил я вопросом на вопрос.

— Сколько ты хочешь? — спросил таким тоном, словно действительно собирался нанимать меня на работу.

— За каждую песню?

— Нет, за весь альбом, за «Пылающую комнату».

Меня бросило в жар от этого предложения. Я и помыслить не мог о том, чтобы взяться за это. И в то же время я страстно желал это сделать.

— Знаешь, — пояснил я, — я совсем не умею писать текст, для которого потом подбирается музыка или, наоборот, писать для уже готовой аранжировки, я песенного ритма не чувствую. Если хочешь, я тебе прочту одну вещь.

— Читай, — велел Крис и весь настроился меня слушать с таким вниманием, что мне стало как-то не по себе, от того, что он так серьезно ко мне относится.

Я подумал еще немного и наконец все же решился прочесть ему «Воздух как пламя». Он слушал, затаив дыхание, с едва заметной улыбкой на лице.

«Сейчас пошлет меня к черту», — подумал я, досадуя на то, что вообще заговорил с ним об этом.

— Я могу это спеть, — заявил он, вероятно, по привычке профессионала прокрутив в голове все возможные варианты сопровождения. — И я думаю, неплохо будет. Решено, ты напишешь все остальные песни. Все, кроме моих двух, а если кто-нибудь из ребят захочет что-нибудь добавить, то я возражать не стану. Пусть будет больше, уложимся.

— Крис, ты это серьезно? — не веря собственным ушам, спросил я.

— А ты как думал, только попробуй отказаться. Забили. А деньги не беспокойся, получишь столько, что тебе и не снилось. За это я тебе ручаюсь.

— А группа, они возражать не станут?

— Я с ними поговорю. — он закурил очередную сигарету, с любопытством обводя взглядом зал. — А ты здорово сказал: «Это все, что нам с тобой следует разделить, свой приняв конец». Прям мороз по коже.

— Не слишком пессимистично? — с тревогой спросил я его.

— Да, нет, нормально, так и надо, я каждый раз думаю, что умру, когда…

Он не договорил и принялся за свой виски.

— Когда что? — заставил я его продолжить.

— Когда это творится, — произнес он задумчиво, с полной неожиданностью для меня, использовав в своей речи такое уклончивое определение нашей связи.

Я положил ему руку на колено под столом. Я не отказался бы и от большей свободы, но кругом было полно народу, и на нас периодически поглядывал бармен. Крис сидел с равнодушно скучающим выражением на лице, а по его телу проходила легкая дрожь.

Я взял его левую руку и перевернув ее ладонью вверх, похолодел от ужаса, вместо шрама от глубокой раны, я увидел едва заметную темноватую полосу, словно повреждение было нанесено не вчера, а две недели назад. Мне не только не хотелось ничего знать об этом, я просто приказал себе выбросить из своего сознания все это и не поднимать этот вопрос ни сейчас, ни в дальнейшем. Похоже, что сам он даже не обратил на это внимание. «Господи, — с невыразимым отчаянием подумал я, — что если он демон, посланный погубить мою душу, а я все больше доверяюсь ему, в своей гордыне полагая, что призван спасти и защитить его?». Нет, он не мог быть ничем, кроме моего Криса, просто вокруг него было слишком много гнусности, а я мог, я должен был оградить его… чтобы войти в CHAMBRE ARDENTE.