Миранда обвела взглядом комнату, в надежде почерпнуть сил из родной, с детства привычной обстановки. Темно-зеленые с золотом старые обои по-прежнему украшали стены, осталась и скамеечка для ног, обтянутая кожей ручной выделки, и длинные ряды книжных полок. Она пробежала глазами по корешкам. А вдруг знакомые названия вернут ей теплую память о прошлом, дадут ей опору в ее борьбе за будущее?

«Современные способы контроля зачатия». «Беременность». «Почему нельзя медлить с лечением бесплодия».

Боже, кого она пытается одурачить? Не придется ей в течение многих лет терзаться сомнениями насчет Броди. Она и сейчас знает, что он не сможет простить ей бесплодия. Как знала и в ту ночь, когда ушла от него.

Миранда сморгнула подступившие слезы. Нужно как можно скорее отсюда уйти. Она вытерла влажную ладонь о джинсы и с трудом выдавила из себя:

— Может, ты мне все же скажешь, где мои родители, и я пойду? А то я как репей вцепилась тебе в волосы.

Криво усмехнувшись, он снова провел пальцами по волосам.

— Я все гадал, когда ты наконец обратишь внимание на мои волосы.

— Не надо, Броди, — хрипло выдавила она.

— Не надо — что?

Не надо что?.. Да как он смеет изображать такое спокойствие, если ему не хуже, чем ей, известно, что вся эта ситуация буквально рвет их обоих на части! Вспышка гнева вернула ей силы.

— Не надо прятать истинные чувства под маской своего ковбойского обаяния. Я больше на это не куплюсь.

Он встал, крутанув кресло так, что оно стукнулось о стену с фотографиями.

— И что эта чертовщина значит?

— То и значит! Наори на меня, черт тебя возьми. — Она оттолкнулась от стены и шагнула к нему. И, с треском опустив оба кулака на стол, как перчатку бросила ему вызов: — Вышвырни меня из своего дома. Обзови меня самыми мерзкими словами, которые у тебя наверняка накопились за год. Поклянись, что заставишь меня заплатить за мое бегство. Скажи, что у тебя есть другая женщина. — Голос ее все поднимался, пока наконец не сорвался на крик в последней фразе: — Скажи, что больше не любишь меня!

Он опустил ладони на стол рядом с ее и наклонился — все ближе, ближе, пока едва не прикоснулся носом к ее носу. Ее ноздри дрогнули, когда она вдохнула запах его кожи, запах свежевыстиранной, накрахмаленной и выглаженной рубашки. Отмахнувшись от непрошеных воспоминаний, Миранда встретила его взгляд. Бездонные синие глаза ничем не выдавали того, что творилось в душе у этого человека, и все же, окунувшись в них, Миранда задрожала от боли и страсти.

Она хотела отстраниться, но не решилась показать ему, как сильны его чары. Ей никогда не покончить с начатым делом, если он поймет, какую власть над ней по-прежнему имеют эти синие глаза, этот тягучий низкий голос.

Она облизнула дрожащие губы и прошептала:

— Скажи, что не любишь меня.

— Не скажу.

Если он рассчитывал этим простым отрицанием вызвать в ней облегчение, радость, даже восторг — что ж, значит, он раскусил ее с дьявольской точностью. Она испытала всю гамму этих чувств, и даже больше. А еще ей захотелось схватить его и трясти до тех пор, пока в его упрямой голове не появится хоть капля здравого смысла. Но она лишь подняла глаза к потолку и разочарованно вздохнула, понимая, что сейчас ей ничего не добиться и единственный выход — это как можно скорее уйти отсюда и собраться где-нибудь в тишине с мыслями.

Устало вздохнув, она тихо произнесла:

— Тогда скажи, где мне найти родителей.

Он выпрямился:

— В Фениксе.

Ее взгляд выразил недоумение.

— В Фениксе? В Аризоне?

— Точно.

— Но почему?

Он раздраженно дернул плечом, тем не менее спокойно ответив:

— Решили уйти на покой.

— Ты хочешь сказать, что они уже уехали в тот самый городок для пенсионеров, о котором постоянно говорили?

— Точно.

— Но они же собирались подождать с этим еще хотя бы год, — пролепетала она. — Мне казалось, у меня еще есть время, чтобы… Да кто же вот так берет и срывается с места?

— Ты. — Он впился в нее глазами. На щеках у него заходили желваки, пальцы вцепились в пояс джинсов.

Среди мужчин Броди, несомненно, был самым сильным и молчаливым. Много раз он говорил Миранде, что не желает «заговориться до смерти». Она понимала, что это означает. Он просто предпочитал действовать без лишних слов. Но если без разговора было не обойтись, он, как правило, отвечал односложно, давая ей тем самым понять, что положение хуже некуда.