Как все это мерзко! Коль уж на то пошло, он все еще женат на ней. Тупая боль в груди заставила ее распрямить плечи и вызывающе вскинуть голову. Нужно быть последним ничтожеством, чтобы начинать новые отношения, когда за спиной столько нерешенных проблем.

На Броди это не похоже. Он будет держаться за прошлое, будет носиться с ним, как щенок с костью. Он так и делал. Потому-то она и вернулась. Один из них должен был сделать первый шаг к разрыву. А целый год молчания доказал ей, что Броди его не сделает.

— Так продолжаться не может, Броди, и ты сам это прекрасно знаешь, — к своему вящему удивлению, вдруг выпалила Миранда.

Он резко поднял голову и в первый раз прямо посмотрел ей в глаза.

Миранда чуть было не вскрикнула, ощутив на себе силу его пронизывающего синего взгляда.

Его побледневшие губы сложились в напряженную улыбку.

— Приятно снова увидеть тебя, Рэнди.

— Не нужно… — Она уронила взгляд на носки своих любимых ковбойских ботинок и глубоко вздохнула, переминаясь с ноги на ногу. Нельзя показывать ему свое отчаяние! Собравшись с силами, она тихо произнесла: — Пожалуйста, не называй меня так, Броди.

Он чуть склонил набок голову и оперся ладонями о стол. Солнечный лучик заплясал золотыми бликами на его обручальном кольце.

— Когда-то тебе нравилось это имя, — еле слышно сказал он.

— Все меняется.

— Правда? Ну что ж, продолжай, расскажи мне… — пробормотал он, по-прежнему не отводя от нее глаз.

Миранда вжалась плечами в стену.

— Это ты расскажи мне! Скажи мне, что происходит… сейчас же.

Он рассмеялся. Но в его смехе не было и намека на веселье. Это был тяжелый смех. Холодный.

Миранда вздрогнула.

— Браво, Рэн… э-э… Миранда. Ты исчезаешь среди ночи, целый год о тебе ни слуху ни духу, а потом объявляешься на пороге моего дома и требуешь, чтобы я объяснил тебе, что происходит.

— Именно, — с фальшивой бравадой заявила она. — И начать можешь с того, почему ты называешь дом моих родителей своим.

— Я называю его так потому, что купил его у них около трех месяцев назад со всем, что в нем было, включая и твои драгоценные призы. — Он отвел взгляд. — И ты бы об этом знала, если бы звонила домой не раз в год по обещанию, а немножко почаще или хотя бы оставила родителям свои координаты.

— K-купил? — Вся ее наигранная самоуверенность в мгновение ока испарилась, плечи поникли. — Ты — владелец ранчо «Гнездо Роббинсов»?

Он повернулся в кресле.

— Теперь оно называется «Круг С».

— Ты сохранил имя прежнего ранчо? — Она моргнула от болезненного укола воспоминаний.

«Круг С». Во время медового месяца они решили дать своему ранчо имя символа вечной любви — круга. Миранда не могла понять, какой ей сделать вывод из того, что Броди сохранил старое название.

— Я не название сохранил, — отозвался он, словно прочитав ее мысли. — Я сохранил все ранчо. Просто расширил его за счет новых земель.

— Но живешь-то ты в этом доме?

— В нашем старом доме теперь живет мой помощник с женой. — Его безжалостно проницательный взгляд снова впился в ее лицо. — Думаю, твоим родителям приятно знать, что их дом не пустует.

При упоминании о родителях она виновато опустила голову.

— Мне нечего было им говорить. Я звонила время от времени — просто для того, чтобы они знали, что со мной все в порядке. Несколько раз я их не застала, а последний месяц вообще не звонила, потому что собиралась вернуться домой и хотела сделать… — Она подняла глаза и, чуть ли не съежившись, закончила: —…сюрприз.

— Что ж, твое желание исполнилось. — Он откинулся на спинку кресла. — Для меня это сюрприз.

— Для меня тоже. — Она чуть не поперхнулась собственными словами.

— Вопрос только в том — что нам с ним делать? Стоило мне увидеть тебя, как я сразу понял, что ты не ко мне вернулась.

Слабая улыбка — вот и все, чем удалось Миранде его отблагодарить за то, что он первым это произнес. У нее на такое вряд ли хватило бы сил. В данный момент она вообще сомневалась, что ей удастся сделать хоть шаг.

И все же, вздохнув, Миранда выдавила:

— Я вернулась, чтобы и с тобой тоже встретиться, Броди, но, не стану притворяться, не для примирения.

Он молча кивнул. На один миг в его глазах промелькнуло что-то похожее на боль — или, может, просто отвращение? — а потом их взгляд снова стал холодным, отстраненным, лишенным каких-либо чувств.

Господи, хоть бы он дал выход своим эмоциям, думала Миранда, хоть бы заорал на нее и осыпал проклятиями за бегство. Хоть бы на секунду этот каменный фасад дал трещину и позволил ей увидеть, что творится у него внутри… Может, тогда они сумели бы во всем разобраться. Но пока он упорно держит свое сердце запертым на ключ, она будет терзаться опасением, что он презирает или даже ненавидит ее за неспособность дать ему ребенка.