Донос свой на него я не стал рвать. Я его сжег!

Последний раз я видел Горюнова уже в девяносто пятом. Он был совсем плох. Понимая, что я все помню и что видимся мы в последний раз, он упомянул и о чемодане с однокрылым орлом: „Богаче от него я не стал. Валяется он на антресолях, место занимает. Скорее всего, я его дочери передам. Но фрицам ни за что не возвращу! Лучше все в Яузу выбросить, чем им отдать…“

Вот такая история, Дмитрий!

Вот тебе и возвращение ценностей! Это честный живой материал для твоей статьи. Пиши, внук!

Кстати, я знаю, что в квартире Горюнова живет его дочь Нина Ивановна. Она одинока. Ты поговори с ней.

Вот ее телефон и адрес…»

Дмитрий посмотрел на дату в конце письма. Это был день смерти Виктора Петровича.

Вкладывая тетрадку в конверт, Назаров заметил, что руки у него дрожат.

А что, собственно говоря, произошло?

Дед дал дополнительную информацию к статье. Это правдивое свидетельство ветерана. Обязательно надо использовать в работе.

Но только можно не упоминать эту старушку с ее чемоданом. А вот встретиться с ней необходимо. Она, возможно, не знает, что у нее на антресолях валяется.

Назаров потянулся к трубке мобильника. Но вдруг перед его глазами всплыло лицо антиквара Фридмана. Недавно они встречались в его квартире на Арбате…

Этот старик, отсидевший по валютной статье еще в брежневские времена, и сейчас, должно быть, промышляет такими вещами.

Интересно, а сколько бы он дал за этот чемодан?

Да, что нам Фридман? Найти покупателя на такие вещи, это раз плюнуть! Особенно сейчас, когда все продается и покупается.

Набрав номер, Дима глубоко вдохнул и заставил себя улыбнуться. Со старушками надо говорить ласково, доброжелательно. Они это любят.

— Добрый вам вечер, Нина Ивановна. Я Дмитрий Азаров, журналист из газеты «Актив».

— Добрый вечер. Но я не читала вашей газеты.

— Да, нас пока мало кто знает. Так вот, я пишу статью о реституции…

— О чем, простите?

— Это я при встрече вам объясню. Мне надо обязательно с вами поговорить. Это задание редакции!

— Но сегодня я не могу.

— А завтра? Или, может быть, послезавтра?

— Нет, Дима, приходите в субботу.

— Это хорошо, Нина Ивановна! Я буду у вас в субботу двадцать пятого. В десять утра.

— А фотографировать вы будете?

— Да, возможно буду и фотографировать. Всего вам доброго, Нина Ивановна. Будьте здоровы.

Тот, у кого нет дачи, мечтает ее купить, а у кого она есть — не знает, как от нее избавиться.

Прошептав эту мудрую мысль, Савенков вздохнул и с силой надавил на лопату. Теперь по всем правилам надо было наклониться и, разворошив ком земли, вытащить вредительский корень одуванчика. Огромный, сочный белый корень, который ни в коем случае нельзя разрубить и оставить в земле. Иначе из каждого кусочка появятся новые враги…

Этот участок земли Савенков приобрел пятнадцать лет назад. Тогда, когда казалось, что на лучшее денег все равно не хватит.

Сама земля вполне хорошая. И от Москвы близко. Но большинство соседей было из местных деревенских жителей. Они распахали свои наделы под картофельные грядки и на том остановились.

Дорога им нужна была дважды в год — завезти весной навоз, а осенью убрать мешки с урожаем…

Водопровод им желательно, но если бесплатно. А электричество, так это вообще буржуйская забава.

Так думало большинство, но далеко не все. На огромном поле садоводческого товарищества строились и солидные дачные дома. На этих смельчаков можно было смотреть и как на первооткрывателей, прорывающих окружение огородов и пустырей.

Но вечерами, когда в их окнах чуть заметно мерцали свечи, эти брусовые, срубовые и щитовые хоромы выглядели жалко…

Сейчас у Савенкова появились деньги!

Дела в детективном агентстве «Сова», которое он возглавлял, шли более чем успешно. И он мог бы сменить место, купив домик со всеми благами цивилизации.

Пусть, понятно, не коттедж на Рублевке, но нечто, где есть телевизоры, вода в кране и теплый туалет. И где машина не застрянет в вязкой колдобине за сто метров от дома.