Бесшумными тенями проскользнули друзья в угол двора, где в течение целого года их ждал неразгаданный и молчаливый Волчий Колодец.

Костя нащупал под оградой переданные Генкой клещи, веревку и лопату и отдал Сереже.

— Постойте тут, — прошептал Сережа. — Костя, не сопи же так громко! Прислушивайтесь, чтобы никто не подошел, а я пока попробую оторвать доску. Я проверял днем — там одна совсем слабо держится.

Мальчик пролез за дровяной сарай. Хотя в небе ярко светила луна, за сараем был полумрак.

Он уверенно нащупал дощатый настил над колодцем и взялся за клещи: вторую с края, самую широкую, доску нужно оторвать… Но что же это?

Доска была уже оторвана и отброшена в сторону. Странно, кто бы это мог сделать? Сережа засветил фонариком, и рука его от неожиданности дрогнула: к соседней доске была привязана и спущена вниз толстая веревка.

Мальчик прислушался. Полная тишина. Тогда он взялся за веревку и потянул к себе. Внезапно кто-то с силой рванул веревку вниз.

Сережа стремглав кинулся прочь.

— Бегите! — бросил он на ходу.

Все трое, как подхваченные вихрем листья, вмиг очутились в противоположном конце двора.

— Ребята, в Волчьем Колодце кто-то сидит! — отдышавшись, сообщил Сережа.

— Не врешь? — недоверчиво спросил Славка.

— Да где — врешь! Доска оторвана, и веревка спущена в колодец. Я только взялся за нее, а снизу ка-ак дернет! Там кто-то есть! Но кто? Зачем?

— Может, Роман Петрович приказал рабочим очистить колодец? — предположил Костя.

— Ночью? Нет, ребята, как хотите, а тут что-то неспроста. Нужно узнать, в чем дело. Идем снова туда!

— Вон дед Захар ходит, давайте его позовем, — предложил Славка. — У него и берданка есть.

Ребята бросились к сторожу.

— Дедусь Захар, а дедусь Захар, идемте с нами — нужно вора поймать!

— Какого вора? — всполошился дед Захар и устремился к кладовой.

— Да нет, не туда, — перехватил старика Сережа. — В Волчьем Колодце кто-то сидит.

— В каком таком — Волчьем Колодце? — не мог понять сторож. — О чем вы болтаете?

— Ну, идемте же скорее с нами! — горячился Сережа, притопывая на месте от нетерпения. — Это вон в том углу, за дровяным сараем, есть такой забитый колодец…

— За дровяным сараем? А зачем вы, голубки, ночью за сараями шатаетесь? Кто вам позволил?

— Ой, ну никто не позволил, пускай нас за это накажут, но сейчас нельзя терять ни минуты! Костя, беги скорее к Роману Петровичу, разбуди его.

— Погоди! — схватил Костю за плечо сторож. — Мало начальнику днем с вами хлопот, вы еще ночью станете его тревожить? Я сам посмотрю, что там такое, вот только берданку заряжу. Ну и беда с таким народом!..

Но доска на Волчьем Колодце преспокойно лежала на своем месте, веревка куда-то исчезла, и вообще не было никаких признаков того, что туда кто-то спускался.

— Ну, где же он, ваш вор? — рассердился дед Захар. — Померещилось спросонья черт знает что, и морочите мне голову! Убирайтесь немедленно спать, а то уж, если я разбужу Романа Петровича, вам не поздоровится!

Тут старик наткнулся на брошенные Сережей клещи.

— А это что такое?

— Это… это наши клещи, — робко ответил Костя.

— Как — ваши? Откуда они у вас? Эге, да вот еще веревка с лопатой валяются… Вижу — воры тут и вправду побывали! Ну-ка, признавайтесь, откуда стащили?

Ребята молчали. Дед Захар наклонился, сунул в карман клещи и подобрал веревку с лопатой.

— А знаете ли вы, голубки, что бывает за воровство казенного имущества? Ведь за это в два счета из лагеря выставят, да еще родителям какой позор! Ну, что же с вами делать? А? Эх вы, сорванцы! Разве уж, по старой дружбе, выручить вас, дураков? Ладно уж, — старик добродушно махнул рукой, — приму грех на себя, скажу завхозу, будто для работы брал… Только знайте: еще разок увижу вас здесь — все как есть расскажу!

Вконец ошарашенные ребята возвратились в спальню и тихонько улеглись на койки. Но никто из них до утра так и не уснул…

Роман Петрович подымался вместе с солнцем. В половине шестого утра, чисто выбритый, с мокрой головой, бодрый и свежий, он выходит из своей комнатки и отправляется в обход по лагерю.

В эту пору лес особенно остро пахнет травой и грибами, а солнечные пятна на влажной листве трепещут, как невиданные золотые мотыльки.