Когда Сережа вышел из сторожки, его окликнула старшая пионервожатая Вера Ивановна.

— Тебя разыскивал Виктор Михайлович, — сказала она. — Пойди к нему, он в пионерской комнате.

— Сережа, кажется, ты местный, так сказать — коренной житель? — спросил вожатый, когда Сережа прибежал к нему.

— Ага, — с гордостью кивнул головой Сережа. — Я всю жизнь прожил в Зубровском лесничестве, даже родился тут.

— Прекрасно! — Виктор Михайлович развернул на столе карту Кленовского района. — Гляди сюда: этот кружочек — совхоз «Новый быт». К нему будет километров с двадцать пять…

— Так это ж по шоссе, — заметил Сережа, — а напрямик и двадцати не наберется.

— Верно! На будущей неделе у нас намечен двухдневный поход в этот совхоз. Нужно уточнить: где удобнее пройти — тут ли, над речкой… — Виктор Михайлович провел тупым концом карандаша вдоль синей волнистой линии, — или, может, через этот овражек?

— Через овражек ближе.

— Зато дорога значительно хуже. Это расстояние, от нашего лагеря до Яблоневского тракта, и нужно разведать. Ты сумеешь сделать хотя бы приблизительно съемку маршрута?

— Сумею! Сейчас идти?

Виктор Михайлович взглянул на часы:

— До обеда осталось около двух часов. Тут будет километра три… Успеешь?

— Сто раз успею!

— Нужно взять с собой еще одного товарища, который тоже хорошо знает Зубровский лес.

— Я могу взять даже двух! Они такие же, как и я, коренные жители.

— Достаточно одного. Возьмешь Геннадия.

— Генку? — разочарованно протянул Сережа. — А я хотел…

— Возьмешь Гену, — спокойно, но настойчиво повторил вожатый, — ведь он тоже коренной житель и хорошо знает лес. Вот тебе бумага, карандаш, компас и… — Минуту поколебавшись, Виктор Михайлович снял с руки часы. — Бери и часы, отметишь время перехода. Понял задание?

— Понял, Виктор Михайлович! — браво вытянулся Сережа и приложился рукой к несуществующему козырьку своей тюбетейки.

— Ну, так двигайте и не опаздывайте к обеду!

Генка Ветряк сразу же начал клянчить компас:

— Ну дай, Сережка! Что тебе, жаль? Эге, жаль? У тебя же еще и часы есть!

— Отвяжись. Ответственность за разведку лежит на мне, потому компас должен быть у меня, — неумолимо отвечал Сережа. — И вообще, Генка, если я уж взял тебя с собой, так не морочь мне голову!

— Ага, не морочь… А когда нужно было для твоего дружка Кости достать лопату…

— Ладно, — перебил его Сережа, протягивая компас, — возьми, но смотри — головой отвечаешь!

После этого Генка начал спотыкаться на каждом шагу, так как не сводил с компаса глаз, точно сроду его не видел.

Пройдя с полкилометра, Сережа сообразил, что на Яблоневский тракт можно выйти еще и третьей дорогой — у разбитого молнией дуба, и что этот путь будет, пожалуй, кратчайшим. Он вырвал из тетради лист бумаги, перерезал пополам карандаш и, отдав это Генке, велел ему идти по направлению к дубу.

— Никуда не отклоняйся, выходи прямо на Яблоневский тракт. Если придешь раньше меня, сядь и не сходи с места, отсчитывай минуты. Понял задание?

— А как же я минуты буду отсчитывать? Часы же у тебя, а не у меня.

— Как? Да очень просто: сосчитал до шестидесяти — и уже минута! Еще раз сосчитал — вторая! Что же тут непонятного? И запомни: не выполнишь задания — навеки Ветряком останешься!

Генка ударил себя в грудь кулаком и пообещал не подкачать.

Они разошлись.

Сережа подходил уже к овражку (это был тот самый овражек, куда четыре дня назад Славка водил показывать лисью нору), как неожиданно в густых зарослях натолкнулся на незнакомого долговязого человека, с плоским лицом и белесыми, как мочалка, волосами.

Незнакомец стоял неподвижно, заложив руки в карманы светлого, довольно истрепанного макинтоша, и равнодушно посматривал поверх Сережиной головы.

Мальчик молча обошел его, а отойдя — оглянулся. Долговязый исподлобья следил за ним недоброжелательным, угрюмым взглядом.