– Леший, ты чего, как я домой попаду? Я же в прошлом.

Дед поднялся и махнул рукой в сторону поселка:

– Дома ты. Головой второй раз древо забодал, не помнишь? А как надумаешь, приходи. Просто рукой по стволу стукни. Всё, иди.

И показал рукой в сторону. Оглянулся. Рядом увидел корзину с грибами. Стоп, а как же...

– Дед, а...
– Я завертел головой, в поисках старика.

Пропал. М-да, сказки керженских лесов. Ладно, пойду домой. Поднял корзину с грибами, забрал висящий на сухом сучке термос и пошел в сторону посёлка.

2.

Эх, голубчик мой, мы старью не новые,

Не безбожные, шальные, непутевые,

Мы из Китежа, из города из стольного,

Спокон века и поныне богомольного.

Мы те древние, отжившие, ненужные,

Босоногие, бездомные, недужные,

Что по горсточкам сбирали Русь державную,

Русь великую, святую, православную,

Что по совести служили службу Царскую,

Что управу честно правили боярскую,

Что с врагами нашей родины сражались,

Что к святым своим ходили, поклонялись,

Что раздетых и разутых обували,

Голодающих радушно окормляли,

Что Отечеству бесхитростно служили,

Никого не грабили, не били. . .

Мы, голубчик мой, давнишние, старинные,

Святорусские, исконные, былинные,

Те, что к честному и доброму стремились,

В Бога верили и пламенно молились

Перед древними отцовскими иконами,

Со слезами, покаяньем и поклонами. . .

Все мы русские, пути-то наши разные:

Ваши грешные, худые, безобразные,

Наши ж Божий, великие, чудесные,

Нас ведущие в обители небесные.

Вы рабы прожорливого брюха,

Мы ж сыны Божественного Духа,

Согревающие мир своей любовью,

А не братской жертвенною кровью.

Что вы льете с завистью бесовской

На потеху нечисти жидовской,

Извергам, разбойникам в угоду,

Обратившим в каторгу свободу.

От того-то в времечко нахальное

Все ушли мы в озеро зеркальное,

С златоглавым Китежем родимым,

Божьим промыслом и милостью хранимым.

И в годины буйные, крамольные,

Шлем оттуда звоны колокольные,

Призывая в веси монастырские,

На поля родные, богатырские,

К лучезарному Престолу Государеву,

Ныне сказочно-пленительному мареву.

(Сергей Бехтеев - Китежане)

Где это я?

Оглянулся, всюду лес. Куда я попал? Сделал шаг и вдруг оказался на дороге. Странной дороге. Не широкой, с высокой и плотной стеной леса по краям, состоящий из одних елей, которые казалось, растут так плотно, что руку не просунуть меж веток. Дорога впереди поворачивала, оглянулся, там тоже поворот. Но за тем поворотом пылал пожар. Огромное зарево освещало всё небо, казалось, затмевая заходящее за горизонт солнце. Слышался треск рушившихся, прогоревших перекрытий.

Вдруг, среди треска пожара, я услышал пение. Нет, не пение, молитву. Молитву, звучащую множеством голосов. Из-за поворота показалось шествие. Я сделал шаг на встречу и... оказался рядом с людьми. Впереди два человека несли икону. С неё на меня печально смотрел образ Богородицы, она нежно прижимала маленького Христа. На мгновение мне показалось, что из глаз обоих льются слёзы. Икона медленно проплыла мимо, и я увидел, что она на самом деле мироточила.

Люди с вдохновением читали молитву и их глаза неотрывно смотрели вперёд. Казалось, что они видят что-то необычное.

И тут они стали проходить сквозь меня. Я не чувствовал ничего, как привидение. Вытянул руку и через неё прошёл старик, прижимающий к груди маленькую иконку с ликом Христа. Я смотрел в сторону зарева. Оттуда сквозь меня шли тысячи людей и конца этому шествию невидно.

Вдруг я увидел женщину. Мне показалось, что я её знаю. Нет, точно знаю! Это Агафья. Она шла как все, смотря вперёд, и проговаривала слова молитвы, держа на руках маленького ребенка. Это же Глеб! Он улыбался и смотрел на меня.