– Что за звери могли сделать это?

– Монголы, Илья Демьянович, монголы.
– Я не узнавал своего голоса.
– Они не терпят сопротивления. Им нужны рабы и богатства. На тех. кто берётся за меч, они накидываются вдесятером на одного.

– Их же крушить надо.
– Сжал кулаки Горин.
– Догнать и уничтожить.

Я смотрел ему в глаза. Там бушевала ярость. Ярость мести. В глазах его я вдруг увидел всех своих товарищей, погибших там, через восемь веков, в никому не нужной войне. Своего отца. Обоих дедов моих, погибших в конце войны.

В голове колоколом зазвучало:

– Помни отцов своих!

4.

По полю стелется тревожный набат,

У маленьких братьев испуганный взгляд,

Я руку тяну за широкую печь,

Там спрятан тяжелый дедовский меч,

Из дому вышел, крестившись на спас,

Я к бою готов, ну и кто против нас?

А колокол бьёт, на защиту зовя,

Выходят мои боевые друзья.

Над ратью летит оглушительный глас:

Мы к бою готовы, ну и кто против нас?

И вот пред ворогом все как один,

От юного воя до старых седин.

За спинами родина, мать, отчий дом,

Назад не отступим пред жестоким врагом.

В последний свой бой мы вступаем сейчас,

Песнь смерти пропета, так кто против нас?

Уже полтора часа мы идём по следу. Людей в погоню набралось с десяток, если учесть молодых парней. Точней, семь парней от тринадцати до пятнадцати лет, и древний, но крепкий дед. Парни появились, когда мы вернулись с кровавого поля. Они, вместе с дедом охотились, верней дед передавал молодёжи своё мастерство. Появились женщины и дети, что успели спрятаться во множестве захоронок, или убежать в лес. Над Полесками стоял вой. Парни сжимали свои охотничьи сулицы, угрюмо смотря, как их матери убиваются над телами их отцов. Горин окликнул одного из парней.

– Ефрем, ты осмотри всё. Кого убили, кого в полон увели.

– А вы, оружайтесь. Демьян, проследи чтоб всё взяли.

К нам подошел старик, что вместе с парнями вернулся из леса. Одетый в ржавую, местами распавшуюся кольчугу. Горин хмуро посмотрел на деда.

– Матвей, мы пойдём быстро, ждать не будем.

Дед присел на лавку и, прищурившись, наставил палец на Горина:

– Я главы ворогам срубал, когда твой бачко в люльке качался. Я стар, но не дряхл. Хоть одного поганого потреблю. Да и с лука стреляю любо и на коне ишшо держусь.

Потом дед повернулся и крикнул парням:

– Берите сулиц поболе, и стрел все что есть. Все тулы забейте.

Опять наставил палец на Горина:

– Я тут следы осмотрел. Поганые от лядины пришли, от зари. А ушли на прикол звезду. Так что стезю поганых, я найду.

Тут подбежал Ефрем. Он был бледен, глаза покраснели. Тихо сказал:

– Боярин. Все дома пусты, окромя трёх. Во дворе Демьянова дома... там...

Он умолк, стараясь проглотить ком в горле. Потом косясь на Демьяна, выпалил:

– Они его повесили за ноги и ...

Умолк.

Я понял, ЧТО с отцом Демьяна сделали монголы. Их любимые казни, ломать хребет, и медленное потрошение живого человека, подвешенного вниз головой.

Горин оглядел всех кто стоял рядом.

– Кто пойдёт с нами бить поганых?

Все.

А Демьян с силой воткнул сулицу в землю и скинул рубаху. Достал из-за сапога нож и полоснул по руке.

– Клянусь мстить поганым. За отца, мать и сестёр. Не будет мне покоя.

Он втянул руку вперёд, и кровь стала капать на землю.

– Очия земля, мне свидетель.

В удивлении оглядываюсь. Остальные парни повторяют ритуал клятвы. Оглядываюсь на Горина. По его реакции, понятно, что он языческий ритуал не одобряет, но молчит. Потом Горин по очереди оглядел парней.

– Проверить оружие, обуву, одёжу. Матвей проверь всё.

Сел на короткое бревно, что лежало рядом, и закрыл руками лицо. Я то же присел.

– Всё хорошо будет, Илья Демьянович. Вызволим сестру твою.

Горин вздохнул.

– Там не только сестра моя. Племянница ещё старшая, Полинина дочь, Луша, красавица. Да и все остальные мне почти родичи. Эх, не знает племяш, что бачку его порубили.

– А где он?

– В Вершах, обучается, новик он.

Помолчали. Горин поднял голову и посмотрел вдаль.