— Что ж, панычик — банкрот? — насмехаясь, спросил «добрый» пан хозяин. — Уговор дороже денег: не выпил воду — значит нет платья.

Мальчик умоляюще взглянул на «пана хозяина», все еще надеясь, что тот отдаст платье. Ведь Давидка не допил всего стакан… Но «пан хозяин», заметив входящего в магазин состоятельного покупателя, моментально сделал важное лицо и, толкнув Давидку к выходу, бросил:

— Ну, иди, иди, панычику! Сам виноват!

Так и не смог Давидка отплатить пани Мартынчуковой за ее доброту.

Кроме семьи Мартынчуков, Гриця Ясеня, маленького газетчика Антека — сына грузчика, есть у Давидки еще один друг — молодая, красивая, но почему-то совсем седая пани профессорка, которая у себя дома бесплатно обучает детей рабочих. Молочница Юлька раззвонила по всему Подзамче, что пани профессорка ежедневно берет у нее целый бидон молока, а в пекарне (рядом с аптекой на углу Старого Рынка и Волынского пути) каждый день покупает по пятнадцать фунтов хлеба, и не какого-нибудь, а белого, пшеничного. И все это для «школяров». Через год, когда Давидке будет десять лет, пани профессорка обещала и его принять в свою школу.

Давидкины друзья живут на улице Льва, в самой старинной части города, под горой в районе Высокого Замка.

Но кроме друзей, которых мальчик любил, у него водились и враги. Ну, хотя бы этот белобрысый Збышко из двухкомнатной квартиры над каморкой, где ютятся Давидка с дедушкой. Можно подумать, будто это он сам извозчик, а не его отец, пьяница Ян Зюбик. Как бы не так! Отец его и близко к лошади не подпускает — так этому Збышку и надо! Все мальчики на Старом Рынке дразнят его «крыса», хотя, по мнению Давидки, широколицый, курносый Збышко на крысу вовсе не похож. Разве только два передних зуба торчат из-под приподнятой верхней губы, как у крысы.

Когда Давидка был совсем маленький, Крыса никогда не проходил мимо, чтобы не задеть:

— Гей, продай губы на подметку, жиденок!

Или:

— Дай деньги под проценты!

Как будто Давидка был таким богачом, как хозяин их дома Соломон Гольдфельд, владелец большой аптеки и трех каменных четырехэтажных домов. Этот действительно ссужает людям деньги под проценты.

А теперь Крыса начал пускать в ход руки. Он охотится за Давидкой, как кот за мышью. Йой, этот Збышко! Как только поймает Давидку, грозно вылупит маленькие, круглые как у рака глазки и гаркает:

— А ну, реб Давидка, пиши заповит! [7] Сейчас я из тебя, жиденок, душу вытрясу, как наш хозяин пан Соломон из моего батька душу трясет, чтоб он с конюшней убирался ко всем чертям.

— Збышко, бойся бога, что я тебе сделал? — жалобно кривился Давидка, так напуганный его свирепым видом, что даже не помышлял вырваться, — ведь Крыса вдвое сильнее. — Йой, не бей меня по голове! Не бей!.. Чтоб я так ослеп, если я могу написать твой заповит, — искренне говорил Давидка. — Я ж не знаю, что это такое… Я ж не умею еще писать… Ты же знаешь, Збышко, пан хозяин скоро и нас с дедушкой выбросит на улицу, нам же нечем платить за квартиру. Йой, не бей… Отпусти… — просил Давидка.

Его мольба тронула бы и камень, только не сердце этого Збышка.

Старый Лейзер Боткин, узнав, как измывается над внуком Збышко, собирался пожаловаться извозчику, чтобы он унял своего сорванца, но в последнюю минуту передумал и сказал внуку:

— Знаешь что, Давидка? Ты лучше скажи Ромке, так будет вернее. У этого мальчика золотое сердце, а голова — так это не голова, а талмуд, чтоб он так был здоров, этот мальчик. Ромка один раз хорошенько проучит этого Збышка, и, чтоб я так мог видеть свет, этот головорез-разбойник больше не будет тебя обижать. Помнишь, как Ромка поколотил тех босяков, которые натравили на тебя пса?

Еще бы! Давидка помнит. Тогда он не просил милостыни, а работал, как все порядочные люди, и зарабатывал на кусок хлеба себе и дедушке.

В этот день Давидка как всегда понес две бутылки керосина толстой зеленщице, которая живет на улице Марии Снежной, около костела. Ничего не подозревая, мальчик спокойно бежал через двор, как вдруг на него набросилась лохматая черная собака — кто-то спустил ее с цепи.

— Ма-а-а! — испуганно закричал Давидка и побежал к воротам. Но тут его остановили три хлопца.

— Цыган, возьми!

— Бери его, куси! — травили они.

Это еще полбеды, что лохматый пес больно укусил мальчика за ногу и порвал единственные штаны. Хуже было то, что Давидка от испуга выронил бутылки с керосином и они разбились.

Даже не хочется теперь вспоминать, что было, когда он, заплаканный, прибежал обратно в керосиновую лавку.

Пани Рузя, жена хозяина лавки, увидев мальчика без бутылок, сразу же догадалась, что керосин пропал. А у пани Рузи разговор короткий: случилось что не так — бац по морде!