Положительно, Керван превратился в следователя и начал рассуждать как заправский сыщик… Но все это ему было нужно лишь для того, чтобы мстить. Этот потомок галлов искал справедливости.

Судьба юных англичанок его не тревожила: пока не вернется г-жа Руссеран, девушки останутся у его матери. Это было естественно, как и то, что ему придется самому зарабатывать, раз деньги, полученные от Анны, уже истрачены. Он написал об этом домой, но обиняками, чтобы его поняли только свои.

Керван условился с родными, что если его отсутствие затянется надолго, то односельчанам скажут, что эти девушки — родственницы Дареков; тогда им не придется прятаться в пещере. Впрочем, семья жила настолько уединенно, что появление в ней двух новых членов вряд ли кого могло заинтересовать.

Свои документы Керван обычно носил при себе, вот почему Лезорн их не нашел. Как следует все обдумав, юноша взял с собою только свидетельство о рождении и справку о работе в кузнице. Он решил говорить, что ездил в Лондон искать работу и, не найдя ее, вернулся. Так было проще.

Молодой Дарек все больше и больше входил в роль поборника справедливости. Как червяк медленно точит свой ход, так и он мало-помалу подбирался к противнику, а тот одновременно вел контрподкоп против него.

Через несколько дней после поступления Кервана на работу, выждав, когда он отправился вечером домой, Лезорн завязал по дороге разговор.

— Ну что, довольны ли вы своим новым местом?

— О да, очень.

— Кстати, меня спрашивали, откуда я вас знаю, и ответить мне было трудненько. Сами понимаете: если станет известно, что я устроил вас на работу без документов, я могу лишиться должности поставщика.

— Что ж вы молчали? Я бы предъявил свои бумаги. Но это дело поправимое; идемте со мной.

И Керван поднялся вместе с Лезорном в свою комнату.

— Вот, смотрите, — сказал он, вынимая документы из потертого бумажника. — Это все, что у меня есть. Они всегда при мне; нужно было только спросить.

И Керван рассказал придуманную им версию.

— Как это вы решились ехать в Лондон?

— Просто взбрело на ум; в деревне я никому не говорил о своем намерении, даже родным запретил болтать об этом.

— Почему?

— Видите ли, я уже давно собирался уехать из Франции, мне хотелось разбогатеть. Но я не нашел за границей ничего хорошего и решил писать друзьям, пока не удастся чуточку поправить свои дела в Париже.

Лезорн почти успокоился: человека, мечтающего о богатстве, всегда можно подкупить.

— Вы мне не сказали, кто поручил вам разыскать меня и мою семью?

— Одна революционерка-иностранка, которая сейчас вернулась на родину. Она велела мне найти госпожу Руссеран и попросить ее позаботиться о детях Бродара. Вот и все.

Лезорн засмеялся.

— Забавная идея — поручать Руссеранам заботиться о Бродарах!

И он сообщил Кервану все, что знал о первом покушении на жизнь Руссерана и о его смерти.

«Нет ли у этого парня еще и другой цели, — подумал Лезорн. — У него странная манера держаться. Во всяком случае, доверять ему не следует.»

Через несколько дней, когда Керван принес художникам материалы для работы, Мозамбик воскликнул.

— Смотреть, как ее походить Анжела Бродар.

И он указал на вырванный из книги листок, в который были завернуты тюбики с красками.

Художники стали рассматривать рисунок. Изображенная на нем девушка действительно напоминала Анжелу.

— А ведь правда!

На глазах у Жеана навернулись слезы.

— Разве вы знаете Анжелу Бродар? — спросил Керван.

— Ну конечно же! А вы?

— Лично — нет, но я знаком с женщиной, которая интересуется судьбой Анжелы.

— Кто же это?

— Вы, по-моему, славные ребята, и никому не скажете, если я назову ее имя?

— Можете быть спокойны.

— Это Анна Демидова.

— Анна? Анжела часто говорила нам о ней, а также и о другой своей подруге, Кларе Марсель.

— О Кларе Марсель! — воскликнул, в свою очередь, Керван.

Их беседа в этот день затянулась. То, что узнал молодой Дарек, доказывало справедливость его подозрений насчет мнимого Бродара. Положительно, от этого человека за версту пахло злодеяниями, и честные люди не могли этого не замечать. Но отныне у Кервана были союзники. С их помощью он найдет разгадку тайны и разрушит все козни. Может быть, ему даже удастся вывести на чистую воду основателей приюта Нотр-Дам де ла Бонгард. По-видимому, дом призрения неимущих девушек мало чем будет отличаться от этого приюта.

Благополучно выбравшись из подземелья Девис-Рота, вдова Марсель и ее дочь юркнули в темный переулок.

Эти гадюки питали друг к другу привязанность — единственное человеческое чувство, на какое они были способны.

— Куда мы идем? — спросила дочь шепотом, прижимаясь к матери, чтобы не потерять ее в потемках.

— Увидишь! — ответила мать, увлекая ее за собой.

Они скользили вдоль стен, как тени. Каждый раз, когда им попадался фонарь или газовый рожок, они делали крюк, чтобы обойти его. Дочь больше не задавала вопросов. Наконец они добрались до узкой, извилистой улицы возле Лионского вокзала и свернули в переулок Мулен. У одного дома они остановились. Привратницкой здесь не было; мать отперла дверь одним из многочисленных ключей, лежавших в ее бездонном кармане, и обе поднялись на пятый этаж.