Все это время перед глазами Конфетки маячило его лицо — такое огромное, такое отчаянно влекущее и безнадежно изуродованное. Дрожащим пальцем она провела по шраму, рассекавшему его щеку, пытаясь хоть этим прикосновением достучаться до него. И она нашла отклик, только совсем не такой, как хотела, — Тварь с силой, одним рывком насадил ее на себя и вошел в нее целиком.

Конфетке почудилось, что в нее воткнули необычайно острый нож. Казалось, он сейчас разорвет ее пополам. Она закричала. В мозгу точно взорвалась ослепительная вспышка.

Тяжелая ладонь Твари поползла вверх по ее груди, удушающей лаской обхватила горло. Она царапала ногтями эти стальные пальцы, но их хватка становилась лишь неумолимее. И при этом из блеклых глаз Твари текли слезы. Шрамы на лбу и щеках его дрожали и колыхались как живые, лицо исказилось. Черные губы скривились. Конфетка не могла, не хотела верить своим глазам — Тварь улыбался.

Конфетка судорожно хватала ртом воздух. Отчего-то ей казалось неимоверно важным прохрипеть последнее, одно-единственное слово. Произнести его вслух значило сделать явью.

— Чу… до… ви… ще!

И название группы здесь было вовсе ни при чем.

В 1993 году издательство «Tor Books» опубликовало книгу «Вокруг Блоха» («Once Around Block»), которую автор — верный своему знаменитому чувству юмора — снабдил подзаголовком «Неавторизованная биография» («An Unauthorized Autobiography»). Издательство «Fedogan & Bremer» выпустило омнибус под названием «Ранние страхи» («The Early Fears»), где представлены рассказы из двух первых сборников писателя «Открывающий путь» («The Opener of the Way») и «Приятные мечты» («Pleasant Dreams»), а также несколько новых произведений.

По-прежнему широко известный как автор «Психо» («Psycho») (в 1960 году послужившего основой для фильма Альфреда Хичкока) и его (книжных) продолжений, Роберт Блох также выступал в качестве составителя таких антологий, как «Психо-Паты» («Psycho-Paths») и «Монстры среди нас» («Monsters in Our Midst»).

По предложению продюсера Милтона Суботски, рассказ «Глиняные человечки» лег в основу одной из серий фильма «Лечебница» («Asylum») 1972 года (другое название «Дом безумных» («House of Crazies»)), сценарий к которой написал сам Блох. Сумасшедшего доктора Резерфорда, пытающегося воссоздать жизнь в миниатюре, исполнил Патрик Маги. К несчастью, по причине скудного бюджета, изумительные гомункулы автора воплотились на экране в неубедительные механические игрушки.

«Я могу отвечать — или извиняться — только за те фрагменты фильма, которые сняты по моему сценарию, — пояснил автор. — Если учесть, в какие сжатые сроки и в каких стесненных условиях приходилось работать, то и продюсер, и режиссер, и актеры, и съемочная группа заслуживают самой высокой оценки, и я могу испытывать к ним только благодарность».

Вам предоставляется возможность прочитать сам рассказ, в котором воображение автора не ограничено скудным бюджетом…

Коулин уже давно лепил из глины маленьких человечков, но далеко не сразу заметил, что они двигаются. Он годами лепил их у себя в палате, израсходовав мало-помалу не одну сотню фунтов глины.

Врачи считали его сумасшедшим, и в особенности доктор Старр, но доктор Старр был дурак и шарлатан. Он никак не мог понять, отчего Коулин не ходит вместе с другими в мастерскую, где все плетут корзины и делают пальмовые стулья. Вот это нормальная «трудовая терапия», это не то что годами сидеть в палате и лепить из глины каких-то человечков. Доктор Старр постоянно высказывался в этом духе, и иногда Коулину даже хотелось заехать ему по самодовольной жирной роже. Тоже называется, доктор!

Коулин знал, что делает. Он сам когда-то был врачом — доктор Эдгар Коулин, хирург — и делал операции на мозге. Он был известным, авторитетным специалистом уже тогда, когда Старр был всего лишь бестолковым, суетливым интерном. Какая ирония! Теперь Коулин заперт в сумасшедшем доме, а доктор Старр его лечащий врач. Какая мрачная шутка. Ведь Коулин даже безумный знает о психопатологии больше, чем когда-либо узнает Старр.

Коулин подорвался в Ипре вместе с базой Красного Креста, телесно он чудесным образом не пострадал, однако нервы у него расшатались. Еще много месяцев после того финального ослепительного взрыва Коулин пролежал в госпитале в коме, а когда очнулся, ему поставили диагноз dementia praecox. [14] После чего отправили его сюда, к Старру.

Как только Коулин немного пришел в себя, он попросил глину для лепки. Ему хотелось работать. Длинные тонкие пальцы, делавшие ювелирные операции на мозге, не потеряли былой ловкости — они жаждали теперь даже более сложной работы. Коулин знал, что никогда больше не будет оперировать, он ведь уже не доктор Коулин, а пациент-психопат. Но ему была необходима работа. Он знал немало о ментальных болезнях: его разум так и будет терзаться самоанализом, если не удастся отвлечься каким-нибудь делом. Лепка была спасением.