– И в чем она будет заключаться?

– После вступления России в войну в Вене должно произойти восстание. И образоваться обычная коммуна. Что будет с Францем-Иосифом и его семьей, меня не интересует. Пусть хоть погибнут в пожаре восстания – это дело Австрии. – На слове «погибнут» Александр сделал особый акцент и выдержал легкую паузу, вызвав легкую ухмылку на лице Альберта, который все понял. – Мне важно только то, чтобы Вена к моменту подхода русских войск к ее пригородам сформировала временное правительство, с которым можно будет вести переговоры. Хотелось бы избежать штурма и, соответственно, разрушения австрийской столицы.

– А что это даст Ротшильдам?

– Австрию во главе с марионеточным правительством. Само собой, падение Габсбургов приведет империю к развалу, но это неизбежно. Богемия и Венгрия отойдут совершенно точно. Сейчас, я думаю, это сложно обсуждать, так как тот хаос, в который погрузятся земли Габсбургов, будет носить довольно непредсказуемый характер. Конечно, Ротшильды получат не всю Австрийскую империю в фактическое владение, а только ее часть, но это тоже не мало. Вам это интересно?

– Вполне. Какие сроки?

– Думаю, дело начнется не раньше весны следующего года. Успеете?

– Да.

– Отлично. Как вы понимаете, после Австрии будет Франция. По тому же сценарию. А потом Израиль.

– Но Израиля ведь нет. Это умозрительная страна, о которой мечтают некоторые евреи.

– Мечтают? Давайте воплотим в жизнь эту мечту.

Альберт посмотрел внимательно и очень подозрительно на цесаревича и спросил:

– А зачем вам это? – Причем на слове «вам» был сделан очень резкий акцент.

– Честно?

– Я на это надеюсь.

– Создание этой страны неизбежно. Рано или поздно она появится. Поэтому я хочу сделать это и закрыть подобный вопрос, дав евреям России, которым не нравится у нас жить, место, куда они смогут уехать. Вы ведь понимаете, что в Европе с каждым годом растет антисемитизм. Это объективный процесс, связанный с деятельностью вашей диаспоры, и я с этим ничего поделать не смогу ни в России, ни где-то еще. Будут погромы. Будут грабежи. Будут убийства. Поэтому я считаю разумным подготовиться заранее к худшему. В России много евреев. И я хочу, чтобы в случае нарастания напряженности им было куда уехать. Кровь в этом деле ни к чему хорошему не приведет.

– Если вы так печетесь о евреях, то почему бы вам не отменить законы, их дискриминирующие? – Альберт продолжал подозрительно смотреть на Сашу.

– Проблема не в евреях, проблема в их диаспоре. С точки зрения государства и права ее можно квалифицировать как организованную преступную группировку. Не только еврейскую – любую диаспору. В России на данный момент есть только еврейская, и ее влияние велико. Если я, придя к власти, отменю законы, дискриминирующие евреев, то спустя некоторое время большая часть важных постов в государстве будет занята представителями этой национальности. В первую очередь за счет помощи диаспоры. Тут есть одно важное «но». Дело в том, что, заняв посты с помощью диаспоры, эти люди будут работать не на государство, а на диаспору. К чему это приведет? – Альберт криво улыбнулся. – Да, да. Именно к этому. Я ничего не имею против вашего народа, но это еще не значит, что я готов пойти на уничтожение Российской государственности. Я говорю открыто, чтобы между нами не было недопонимания.

– Это очень похвально. Впрочем, ответить хоть сколь-либо ясно на ваше предложение я пока не могу. Мне нужно посоветоваться.

– С родственниками, как я понимаю?

– Да.

– Как скоро вы сможете дать свой ответ?

– Два месяца вас устроит?

– Вполне. Кстати, вы не спросили относительно того, где я хотел бы видеть Израиль?

– А это имеет смысл? Думаю, важен сам факт вашего желания помочь в создании этого государства. Меня только один вопрос волнует – вам про Израиль кто-то подсказал?

– Нет. Дело в том, дорогой Альберт, что его создание уже давно настолько очевидно, что только предрассудки правящих домов сдерживают факт его появления.

– Хм… – Родшильд задумчиво потер затылок и задумчиво посмотрел на Александра: – Необычный вы человек.

– Мне приятно это слышать. Впрочем, все вопросы, которые меня интересовали, мы обсудили. У вас есть желание по ним что-то уточнить?

– Мне нужно посоветоваться. И если мы примем ваши предложения, что очень вероятно, то можно уже будет обсуждать детали. А пока, к сожалению, я думаю, как говорят у вас в России, нет никакого смысла делить шкуру неубитого медведя.

Когда 2 июня Александр добрался до Москвы, несколько встревоженный Бисмарк его там уже ждал второй день.

– Ваше Императорское Высочество, мы очень хотим, чтобы Россия помогла нам в этой войне, но то, что вы просите, мы не можем дать. Давайте говорить прямо – Пруссия выступает в качестве объединителя земель, населенных немцами. Как в таких условиях мы можем вам передать Шлезвиг-Гольштейн и Восточную Пруссию? – Бисмарк развел руками, выражая свое непонимание. – Ведь если мы это сделаем, то потеряем всякую поддержку в глазах собственного народа, и войны с Францией не будет. Северные германские земли не поддержат Пруссию, которая так легко отдает свои коренные владения.