— Потому что так его руки будут заняты, когда я зайду со спины, — тихо отозвался Маквиттер. — Он не сможет пошевелиться. Я подойду сзади и — хоп!

Он сжал кулаки и резко дёрнул в стороны, словно затягивая удавку.

— Просто делай, что сказано, — велел Эрик. Его нервозность так отчётливо контрастировала с невозмутимым, почти деловым спокойствием телохранителя, что Ноэля внезапно охватила непоколебимая уверенность: Эрик никогда раньше такого не делал. А вот Маквиттеру в подобном участвовать уже доводилось, и единственное, что волновало его в таких случаях, — это как выполнить всё с минимальными сложностями для себя; в этом Ноэль тоже был абсолютно убеждён.

Ноэль закончил пересказывать полученные инструкции, посмотрел на собственный завтрак: два нетронутых яйца всмятку в аккуратной яично-белой мисочке на блюдце того же цвета, оттенённом сверкающей белизной скатерти, — и внезапно подумал: да, именно к этому привела меня моя жизнь — я обсуждаю убийство друга над элегантным китайским фарфором. Чистота и цельность красок и форм перед ним взъярила его; ему хотелось разбить их, разбить всё чистое и совершенное в мире за этот бездушный обман, за эту бесконечную хрупкость.

— Желаете чего-то другого? — спросил Окку у Ноэля за плечом. — Овсянки? Хлопьев с молоком?

— Да, спасибо, — ответил Ноэль, но к тому времени, как ему принесли хлопья, он уже напомнил себе, что Лумис в курсе, а значит, Веге ничего не грозит — и съел оба яйца.

Наверху он исписал словом «Сейчас!» целый листок папиросной бумаги и, смяв, сунул его в карман джинсов.

Неприметный седан, нанятый Эриком для их задания, был припаркован дальше по улице. Прежде чем они с Маквиттером сели в салон, Ноэль сделал вид, что нашёл в кармане бумажку. Глянув на неё так, словно была это какая-то ерунда, он порвал листок на клочки и выкинул их в окошко.

Маквиттер молча вёл машину на юг, мимо воскресных пробок у моста и туннеля, выбираясь в Вест-сайд, практически пустынный в эту свирепую жару. Когда они миновали Кэнал-стрит, перестали попадаться даже редкие машины и пешеходы. Маквиттер притормозил, сворачивая на какую-то улицу, вдоль которой выстроился ряд четырёхэтажных складов с металлическими навесами, простирающимися до самого края тротуара. Он как будто искал нужный адрес, потом ещё раз свернул за угол, неотличимый от предыдущего, и остановил машину.

Он сидел за рулём, не издавая ни звука. Ноэль заметил, как блестящий металлический предмет быстро переместился из брючного кармана Маквиттера в карман рубашки. Карман оттопырился, и предмет вернулся на прежнее место. Удавка?

Улица была пуста. Ни машины, ни припаркованного грузовика. Часы на приборной панели показывали два. Чего они ждут?

— Хочешь хорошо провести время? — спросил Маквиттер так неожиданно и так хрипло, что Ноэль не понял:

— Что?

— Не возвращайся в машину, останься в той комнате, которую показал тебе Эрик. Когда закончу, я приду, и ты меня трахнешь.

Ноэль был так ошарашен, что ничего не ответил.

— Только так я смогу… — хрипло сказал Маквиттер, легко поглаживая бедро Ноэля. — Только так я могу достаточно расслабиться. Ну, понимаешь.

Мысль, что этого не произойдёт, помогла Ноэлю справиться с отвращением.

— Что скажешь? — спросил Маквиттер. Его большая ладонь переместилась Ноэлю на промежность.

— Конечно.

— Я обещал Эрику. Но когда мы вернёмся в дом, будет уже поздно. И, — хрипло добавил он, — если хорошо прислушаться, то когда я его душу, он как будто кончает. Это правда возбуждает.

— Пошли, — сказал Ноэль.

Маквиттер последний раз погладил его между ног и выбрался из машины.

Сияние зданий из белого кирпича, отражённое пустым асфальтовым полотном, на миг ослепило Ноэля, несмотря на тёмные очки. Было одуряюще жарко и душно… наверное, как в прерии в разгар лета, подумал он.

Ветхая, выцветшая дверь нужного им здания оказалась прикрыта, но висячий замок был открыт и висел на дужке.

— Он здесь, — прошептал Маквиттер.

Ноэлю хотелось расправиться со всем побыстрее. Он толкнул дверь.

Она распахнулась, скрипнув несмазанными петлями. Бетонный пол открывшегося перед ними фойе был усыпан гипсовой пылью. Сумрачный после яркого уличного солнца коридор вёл в большую комнату с глухими стенами, которую освещало разбитое потолочное окно. Солнечный свет струился как в соборе, ясно очерчивая каждую мелочь: упавшие доски, длинную барную стойку, небольшой заваленный мусором балкончик напротив входа. Ноэль уже входил в зал, когда Маквиттер резко выбросил вперёд руку и втянул его обратно.