— Обязательно бить? У меня почти получилось, — возмущалась я, как только опустилась рядом с бессовестно ухмыляющимся Хегельгом.

— Почти? По-хорошему не получилось, зато под весёлый свист кнута полетела, как миленькая, забыла страхи и всякие глупости. Кстати, время не резиновое и оно неумолимо идёт. Пора вылетать, если мы хотим успеть вернуться во время, — оборвал поток обвинений маг

— Куда лететь-то? — оглядываясь по сторонам, спросила я.

Кожа на месте ударов восстанавливалась и зудела, мне приходилось растирать её ладонями и охать. Но на учителя это не произвело никакого впечатления. Ни угрызений совести, ни жалости так и не было замечено.

— В сторону гор. Но это приблизительное направление. Очень скоро будет неважно, в какую сторону двигаться. Главное продвигаться вперёд, — как-то туманно ответил маг и расправил крылья.

Хегельг поднялся в воздух и стремительно набрал высоту. Я поймала себя на том, что стою с открытым ртом и наблюдаю за грациозными движениями летящего мага. Белые крылья размеренно двигались, уносили мужчину в высоту. Учитель такой жёсткий и колючий, но, не смотря ни на что, близкий и родной — ему я могла простить многое.

— Паулина, хватит стоять столбом. Что с тобой сегодня такое? Догоняй! — раздалось в голове.

Я встрепенулась и последовала следом, в попытках нагнать удаляющуюся белокрылую фигуру. Хегельг лавировал в воздушных потоках, маг набрал большую высоту и теперь поджидал меня. Он счастливо улыбался, явно наслаждался ощущением полёта. Наконец, удалось догнать его и пристроиться рядом, планируя в тугих струях. Адреналин шумел в крови, и голова кружилась от нахлынувшего восторга. Моя душа приняла и полюбила невероятное чувство единения с ветром, восторг и замирание сердца, когда выше только небо. Глупая, чего же так боялась оторваться от земли? Потому что очень трудно переломить себя и сделать шаг в сторону от всего привычного и обыденного. Сколько шагов я уже сделала и сколько ещё предстоит пройти? На это не ответит, наверное, даже Хегельг, быть может, только Оракулу это ведомо.

Мельком глянув вниз, я больше не заметила зелёного степного разнотравья. На его месте разверзся скалистый провал с острыми краями. Впереди, сколько хватало взгляда, распростерлись белые горы. Этот мир менялся слишком стремительно, будто только и ждал, когда мы взлетим. Там, где ранее ветер играл в сочной траве, теперь раскрыла свой бездонный зев пропасть, а дальше за ней во все стороны начинались скалы, которым не видно конца. Что ж, мир Эбилл продолжал удивлять многоликостью.

Наш полёт затянулся надолго. Сколько мы вот так размеренно машем крыльями, планируем в воздушных потоках, набираем высоту? Трудно сказать, время тут текло по-особенному. Солнца Эбилла сменили положение на небосводе и очертили полукруг. Внизу виднелась та же панорама белых гор, почти одинаковых и сменяющих друг друга. Бесконечные голые вершины на тысячи километров, сколько хватало взгляда. Они становились выше и отвесней, и нам приходилось снова подниматься вверх, чтобы пролететь над ними. Но по мере подъёма, ветер усиливался, переходил в ураганный. Лететь в таких условиях слишком опасно.

— Нужно опуститься ниже и лететь между скал, — раздался голос Хегельга в голове.

Дождавшись моего кивка, он стал снижаться, а за ним и я. Горы, на которые никогда не ступала нога человека, по-своему красивы и величественны. Здесь нет пологих зелёных долин, ни один кустик или деревце не смогли найти приют в царстве белоснежных камней, отвесных обрывов и острых обломков. На высоченных вершинах не формировалось снежных шапок. Только голый камень и голубое небо — прекрасные и безжизненные, застывшие в девственной красоте. Единственными живыми существами здесь оказались мы, и от этого знания по спине бежали мурашки.

Ветер усиливался, и теперь даже на небольшой высоте продвижение оказалось проблематичным. Нас бросало на острые скалы внезапными порывами, как будто кто-то игрался двумя крылатыми фигурками, дерзнувшими нарушить безжизненность этого края. Пролетев над узким и опасным ущельем, я увидела тёмное и плотное облако тумана. Как такое возможно при ураганном ветре, не укладывалось в голове. Почему воздушные потоки не развеяли его, и что удерживало вместе чернеющую мглу? На всеобщем белом фоне она выглядела зловещим пятном и внушала страх.

— Учитель, что это такое? — послала я вопрос Хегельгу.

— О чём ты?

— Там впереди облако странного тумана и оно приближается к нам.

— Я ничего не вижу, Паулина. Это означает, что всё начинается. С этого момента каждый пойдёт по своему пути, — встревожено оглядываясь по сторонам, сказал Хегельг.

— Что нас ждёт?

— Слушай внимательно, девочка. Никто не знает, какова будет его дорога к Оракулу. Только у каждого она своя. Единственное правило здесь — это двигаться вперёд. Как только повернёшь назад, для тебя всё закончится, но и Оракула ты тоже не увидишь. Выбор будет за тобой, и никто кроме тебя не решит, стоит ли идти дальше, — проговорил Хегельг с непонятной тоской.

Ветер трепал его волосы, горькая складка залегла на лбу, а в глазах застыла боль и тревога. Что заставило старого мага так волноваться и горевать? Он словно провожал меня на войну, боялся не увидеть вновь, предвидел что-то плохое и неотвратимое.

А дальше облако тумана настигло нас и скрыло в своих недрах друг от друга. Порывы бешеного ветра кидали меня во все стороны, а я даже не могла понять, куда лететь, чтобы не врезаться в какой-нибудь обломок скалы. Плотная облачность облепила меня, сделала крылья тяжёлыми, неповоротливыми. Она опустилась на плечи давящим грузом, затрудняя движения. Я с ужасом понимала, что перестаю чувствовать тонкий мир, что нити силы становятся невидимыми и недоступными для меня. Темнота обхватила плотной сетью и теперь оказалась полностью непроницаемой для взгляда. Учитель давно потерялся из виду и не отзывался на отчаянный зов.