Баако нестерпимо хотелось в уборную, и, попросив постового полицейского посмотреть за багажом, он поспешно нырнул в дверь, на которой было написано: «Для мужчин». Полицейский посмотрел на него со злобной досадой, когда он, просто поблагодарив его, взял свой багаж и выбрался через ближайшую дверь на улицу. В поисках стоянки такси он зашагал к люминесцентному мареву, пульсирующему впереди. Но оказалось, что это вовсе не стоянка такси, а светящаяся реклама, вспыхивающая каждые несколько секунд.

Приблизившись, Баако прочитал текст сообщения, зажигающийся одновременно с шапкой рекламы:

Где-то неподалеку хлопнула пробка, и Баако опять услышал восторженные крики. Потом фары проезжающих автомобилей еще раз осветили радостные лица толпы и радужное трепыхание голубых, зеленых, золотистых, желтых, лиловых и черных кенте.

— Давайте ее сюда! — раздался голос толстой сестры, и бутылка поплыла над головами людей к центру круга. Один из встречающих, явно нарушая торжественность минуты, выкрикнул, что не надо бы, мол, переводить понапрасну такой дорогой напиток. Но толстуха расхохоталась и завопила:

— Эй, кто там ноет, что понапрасну? Да может ли быть что-нибудь важнее, чем омовение ног великого побывавшего?

Баако увидел, как Бремпонг засмеялся, и услышал его небрежную реплику:

— А, чего там дорогого, чепуха!

Его сестра бегемотно подскочила вверх, и ночь прорезал ее торжествующий вопль:

— О-о-о! Вы слышали? Сила! Слава! — Потом под одобрительный гул восхищенной толпы она нагнулась и вылила шампанское на башмаки Бремпонга. Несколько голосов эхом подхватили последние слова сестры «Сила! Слава!», и она зашлась в изнемогающем от счастья смехе, который напомнил Баако надрывный хохот американских негров-южан, предваряющий фестивальную песню «Жаждущий голубь погиб от любви».

— А где же персональная машина? — воскликнул вдруг кто-то с досадливым нетерпением.

— Эй, водитель, подавай машину!

— Водитель! Куда делся водитель?

Встречавший Бремпонга молодой человек выступил вперед и сказал:

— Водитель ждет. На спецавтостоянке.

В ответ толпа негодующе зашумела.

— Он, видите ли, ждет! Великий человек должен куда-то идти. Ох уж эти водители — окончательно обнаглели!

— Эй, водитель! — Несколько человек захлопали в ладоши. — Води-и-и-тель!

Тем временем толпа втянула в себя Баако, и он оказался рядом с Бремпонгом. Тот узнал его.

— Может, вас все-таки подвезти?

— Нет-нет, — сказал Баако. — Спасибо.

— Это кто? — спросила Бремпонга его сестра.

— Знакомый. Я летел с ним в самолете.

— Так он, значит, тоже побывавший? — Она подозрительно оглядела Баако с головы до ног. — Какой-то он не…

— Послушайте, — быстро проговорил Бремпонг, перебив толстуху. — Возьмите мою визитную карточку. — Он вынул бумажник и, достав оттуда карточку, протянул ее Баако. Бумажник был из зеленой кожи, с какими-то золотыми знаками, и, когда вспыхнула реклама сигарет, Баако увидел, что это монограмма. Он взял карточку.

— Сафьяновый, — ухмыльнулся Бремпонг, складывая бумажник и аккуратно опуская его в карман.

Длинный лимузин плавно отделился от застывших на охраняемой стоянке автомобилей, и, когда он разворачивался, его фары на секунду выхватили из тьмы надпись:

Когда массивная черная машина, мягко урча, остановилась, толпа встречающих хлынула было к ней, но окрик толстой сестры прервал это стихийное движение.

— А ну, раздайся, деревенщина, — орала она, отпихивая тех, кто стоял на ее пути. — Вы что, тубики, хотите его заразить? Он только что вернулся, и если вы ничего не понимаете, так слушайте меня. Там, где он побывал, воздух чистый, не то что здесь. Раздайтесь, раздайтесь пошире! Дайте ему продохнуть! — Она растолкала встречающих и освободила вокруг героя небольшое пространство. Какая-то старуха выбралась на освободившееся место.

— А как же мы… — начала она, но распорядительница живо загнала ее обратно в толпу и, резко повернувшись, мгновенно сорвала с себя цветастое кенте. Она расстелила его перед машиной и сказала Бремпонгу: