Но вскоре стало ясно, что и к авиации это имеет самое прямое отношение.

— …Наша карма нас защищает! Мы не упадем! Потому что мы не можем упасть! Это касается всего — и в первую очередь это касается полетов. Авиакатастрофы — не случайность в этом мире. Проблемы с тем воздушным судном, в котором собрались люди со слабой, нежизнеспособной кармой. Мы не такие! И наш самолет не может попасть ни в какую аварию, даже пустяковую. Самолет «АРТавиа» надежен больше чем на сто процентов не только потому, что у нас лучшие самолеты, лучшие экипажи и совершенный предполетный контроль. Он надежен и потому, что это мы с вами обеспечиваем его надежность! Среди нас нет неудачников…

— Дурдом «Ромашка». На выезде… — прошептал Павел себе под нос, чтобы отделаться от наваждения. Ничего не стыковалось: дурашливая аляповатость школьного актового зала, зайчиками украшенного, — с убийственной серьезностью публики, одухотворенное лицо Максима — с его балагурством «в миру»…

— Мы не упадем! Мы не упадем!

Отрешившись на мгновение, Павел едва не рухнул с кресла от глухих раскатов: это заклинание повторял весь зал, сурово, опустив взгляды и позакрывав глаза. Все раскачивались и восклицали, раскачивались и восклицали, как ящик заколачивали.

А тут были люди и из «ящика». Хоть и смотрел на них Паша с заднего ряда, он узнавал некоторых, мелькавших периодически на городском телеканале, крикливом, любящем жилищно-коммунальные проблемы. Вообще же публика сидела разношерстная. Очень полная дама с крупными перстнями, зверски поставленной прической. Наоборот, интересная девушка, к креслу прислонен ноутбук. Два гея. По второму-то ничего особенного не заметно, а первого выдавало лицо. У молодящихся геев почему-то бывает: лица как после автокатастрофы, будто заново собранные и стянутые вечной анестезией… В сидевшем перед Пашей мужике крепкая багровая шея, чрезмерно сжатая воротом рубашки, выдавала, пожалуй, ветерана былинных разборок, успешно вышедшего в итоге в приличные люди. Знаете ли — через треники к звездам.

Коллективная молитва кончилась. Все заговорили друг с другом не просто оживленно, а с каким-то видимым облегчением.

— Господа и дамы, а теперь — скромный кофе-брейк! — Максим сменил тон с патетического на светский, как менял пиджаки. — Наша очаровательная Элина угостит вас…

И очаровательная Элина понеслась очертя голову, чертя шпильками. Может быть, у нее не все было готово с кипятком в дежурке школьного сторожа.

Очаровательный Максим очаровательно пил минералку, ходя кадыком, а встретив глаза Павла — подмигнул Павлу. Взгляд его ничего не выражал.

Такси уже ждало, выхлоп воровато бежал по стоянке, не особенно растворяясь в пространстве: какой холодный день.

Новая «Волга» вся ощетинилась хромом и была даже не желтой, а зеленоватого такого цвета, навевавшего на Пашу не очень хорошие мысли о гайморите. Этими государственными такси никто давно уже не пользовался из-за дороговизны, так и дремали они рядами где-нибудь у подножия вокзала, как крокодилы на солнышке, — но при необходимости в «АРТавиа» вызывали именно их. Не ехать же к клиентам на «убитой» какой-нибудь «шестерке» без опознавательных знаков.

— Поселок Красный Ключ? — спросил Паша, отжав дверцу, а потом и усаживаясь: водитель кивнул.

В «Волге» пахло, как всегда пахнет в «Волгах».

Паше почему-то вспомнилась история, настойчиво повторявшаяся в новостях несколько лет тому назад: когда разразилась война в Ираке, больше всех пострадал в России Горьковский автозавод, ибо подготовил для хусейновского режима партию десятка в три «Волг»-такси, исполненных во всей социалистической роскоши. О том, что их выкупят американские оккупанты, отчего-то даже робко не мечтали. И так трагично об этом говорили, показывая ряды желто-зеленых машин, сверкающих хромом и не лишенных тяжеловесного ЗИМовского изящества. И так растерянно мямлили официальные лица. Словно оставить эти тридцать «Волг» в стране будет национальным бедствием.

— А вы живете в Красном Ключе? — спросил таксист. Они выезжали на проспект.

— Ну что вы! Я похож на олигарха?

Посмеялись…

Ехали в коттеджный поселок, имеющий в городе вполне определенную репутацию.

— Паша, тебе сегодня очень серьезное задание, — начал с утра Максим, достав бумаги. — Сегодня тебе надо обратить в нашу веру девушку из оч-чень благородного семейства.

— Да, святой отец. — Паша склонил голову. Поржали.

— Нет, кроме шуток. Ты знаешь, кто такой Львов?

Ну еще бы не знать. Человек в городе известный, мелькающий в СМИ, особенно когда воспаленно вспыхивало что-нибудь политическое и почтовые ящики наводнялись сомнительными газетками. Евгений Борисович Львов. Близок к власти: раньше он представлял область в Совете Федерации. Занимается бизнесом: совладелец машиностроительного завода. Словом — серьезный человек.

— И у него есть дочка. Дочка периодически летает, в том числе и в Москву. И угадай, услугами какой авиакомпании она отныне будет пользоваться по решению папочки. — Максим тонко улыбнулся. Он позволял себе минимум иронии. — Папочка хочет, чтобы были исключены любые ЧП, любые! Именно поэтому он обратился к нам. И сейчас ты поедешь к ним и оформишь доченьке золотую карту клиента. Они уже проплатили, в день обращения, мигом. А как же? За полную безопасность полета надо платить!