По этому поводу было выдвинуто множество остроумнейших гипотез, подтверждения или опровержения которых ждали от подрастающего Кэрдана Корабела.

Тем обиднее было, когда Роман Евсеев, по прозвищу Кэрдан Корабел, после школы подал документы не в университет на один из подходящих факультетов, а в академию космогации, после окончания которой покинул Землю на долгих двадцать лет.

Не дойдя полусотни шагов до опушки леса, Роман остановился. Он чувствовал, что из-за полога ветвей его пристально рассматривают, и терпеливо ждал. Среди эльфов не было единогласия по поводу человеческого детеныша, и, хотя никто из дозорных не пустил бы смертельную стрелу, Роману не хотелось впустую провоцировать стражу. К тому же двадцать лет — немалый срок для человека, так что Роман демонстрировал перед самозваным Лавром Наркиссом уверенность, которой сам не обладал.

Свист стрелы Роман не услышал, а, скорее, предугадал. Стрела вонзилась в землю впритык к босой ноге. Роман наклонился, выдернул стрелу. Была она прямой и тяжелой, опушенной перьями красной утки. Гладкий наконечник — из крапчатого кремня, которым славились перекаты Тапки. Металла эльфы не знали, в этом вопросе Профессор соврал. Оно и понятно, если бы эльфы умели выплавлять железо или медь, они бы мигом пожгли на дрова все свои знаменитые леса, а рудниковые отвалы загадили бы местность, как не раз бывало у людей. Это только в фэнтезийном романе добренький Профессор мог осуществить подобное разделение труда: избранному народу подарить все плоды прогресса, а вредоносным оркам спихнуть все шишки. В реальной жизни приходится либо жить дикарем, либо объединять в одном лице орка и эльфа.

В кустах у опушки раздался смех.

— Очень весело, — заметил Роман, подходя и протягивая часовому его стрелу. — Когда-нибудь один из вас промажет и всадит стрелу прямо в ступню. Это будет больно.

В ответ дозорный расхохотался. Смеялся он весело и беззлобно, просто оттого, что эльфов чрезвычайно смешило предположение, будто можно промахнуться с такого расстояния и по такой цели.

— Анетэль сейчас придет, — произнес часовой. — За ним уже побежали… — он помолчал и добавил многозначительно: — Гантэл.

Это была очень старая история. Один из эльфов — добрый приятель Анетэля — носил красивое имя Гантэль. Он долго не мог понять, почему человеческий мальчик произносит его имя по-древне-эльфийски, с нарочито твердым окончанием. Именно тогда Ромик притащил в рощу пару гантелей, чтобы объяснить, почему он не хочет называть знакомого таким именем. Судя по всему, история с железяками не забылась и по-прежнему продолжала служить поводом для веселья.

Кусты беззвучно раздвинулись, выпустив посланца и Анетэля, по виду которых никак нельзя было заключить, что им только что пришлось пробежать несколько километров по густому лесу.

— Добрый день, — произнес Роман, не двинувшись с места. Он давно знал, что эльфы не терпят прикосновений и здороваться нужно на расстоянии.

— День сегодня и впрямь добрый, — подтвердил эльф. — Погода замечательная, в самый раз, чтобы устроить стрельбы, так что ты при-шел вовремя.

Роман обреченно кивнул. Стрельбы с участием человека — лучшего развлечения эльфы не могли бы придумать. Неуклюжие попытки Романа управляться с тугим эльфийским луком неизменно вызывали жизнерадостный смех окружающих.

— Смех без причины — признак дурачины, — ворчал обиженный Ромик. Сейчас, узнав об эльфах многое, он так не считал. И уж тем более не пытался уклониться от участия в стрельбах.

Они двинулись по дороге, больше всего напоминавшей звериную тропу. Роман старался шагать поаккуратнее, но все же ловил саркастические взгляды, в которых явно читалось удивление, как можно производить так много шума.

Поселок, в котором жил владыка Гладриэль и обычно собирались сходки, насчитывал полсотни домов, по большей части наземных шалашей, хотя можно было видеть и убежища, устроенные по старинке, на ветвях неохватных дубов. На вытоптанной поляне уже устанавливали мишени, нарочито большие, чтобы стрелы, пущенные Романом, тоже вонзились в обтянутый кожей щит. Эти мишени, каких прежде эльфийский народ не знал и которые прежде так обижали Романа, теперь вселяли в него некоторый оптимизм. И дел© не в том, что он стал лучше стрелять, скорее, напротив, но просто это было доказательством, что новшества эльфам не вполне чужды.

На праздник собралось сотни полторы жителей, все были с луками, все гомонили и заранее смеялись. Стрельбы — единственное время, когда бесшумные и обычно молчаливые существа отводили душу.

Кинули жребий, стрелки выстроились в очередь. Роману выпало стрелять одним из последних, а вот Анетэль должен был открывать празднество. Эльф вышел вперед, вскинул лук й, кажется, даже не глядя, с полусотни шагов вбил стрелу в черную точку посреди мишени. Щит был серого цвета, так что Роман с этого расстояния не мог даже разглядеть заветной точки.

Второй стрелок пустил свою стрелу прежде, чем раздался гул одобрительных голосов, приветствующих начало состязаний. Вторая стрела ударила в ту же точку, но на пару миллиметров выше, так что раздался сухой каменный стук, а от столкновения двух кремней проскочила искра, почти незаметная в солнечном свете.

Роман вздохнул. Настоящие эльфийские стрельбы проводятся вечером, в полутьме, так что искры, удостоверяющие удачный выстрел, видны всем. А сейчас любоваться результатом могли лишь те зрители, которые успели занять места у самой мишени. Десятка два эльфов толпилось там, едва не заслоняя цель стрелкам. Ни на одних человеческих соревнованиях не могло быть и речи о подобной беспечности, а тут никому и в голову не приходило, что стоять возле самой мишени может быть опасно. Какая опасность, если стреляет эльф? Иное дело — человек; Роман ждал, тихо надеясь, что соревнования кончатся прежде, чем подойдет его очередь пустить стрелу. Страшно было, что промах окажется роковым, несмотря на то, что эльфы ждут его выстрела. Отбежать-то они сейчас отбегут, но насколько далеко?