— Я думаю, мальчик был влюблен.

— Влюблен? — повторил Оскар.

— Да, впервые в жизни. Но не в меня.

— Нам действительно нужно успеть на поезд? — спросил я, когда миссис О’Киф закрыла за нами дверь дома номер двадцать два на Литтл-Колледж-стрит, и нам пришлось некоторое время привыкать к ослепительному свету дня.

Было немногим больше половины второго, небо затянули тучи, воздух пропитал едкий туман, который частенько опускался на районы поблизости от реки, но по контрасту с комнатой, озаренной лишь мерцающими свечами, улица казалась слишком ярко освещенной.

— Нет, — ответил Оскар, доставая платок, чтобы высморкаться. — Не сегодня. Уже слишком поздно. Завтра я занят, должен присутствовать на репетиции новой пьесы, которую ставит мистер Ирвинг в «Лицеуме». Я жду этого с огромным нетерпением. Но в четверг, Роберт, если вы свободны, нам и в самом деле нужно будет успеть на поезд. Первым делом мы съездим в Бродстэрс и постараемся отыскать О’Доннела — трезвого, если получится. И мы еще раз поговорим с миссис Вуд. Такова наша программа на послезавтра. А сейчас, друг мой, раз уж мы оказались здесь, давайте попытаемся восстановить последние шаги несчастного Билли Вуда. Думаю, нам сюда.

Он указал тростью на противоположную сторону улицы и решительно сошел на пустую проезжую часть. Оскару тогда исполнилось тридцать пять, но мне он казался старше своих лет. Он был крупным мужчиной, можно даже сказать тучным, и плохо переносил физические нагрузки. Он регулярно повторял, что жалеет об исчезновении паланкинов. Если ему приходилось двигаться, он делал это неохотно со скоростью черепахи, а не зайца. Однако в то утро на безлюдных улочках Вестминстера его походка стала пружинистой и энергичной, чего я не замечал прежде.

Он прочитал мои мысли.

— Да, Роберт, — сказал Оскар, положив руку мне на плечо, когда мы переходили вымощенную булыжником улицу, — мы повторяем последние шаги несчастного Билли Вуда, однако у меня превосходное настроение. Меня возбуждает нечто большее, чем дешевое шампанское Беллотти. Мой разум ненавидит стагнацию, я презираю рутину обычного существования. Игра началась, и сердце бьется быстрее. Я возбужден, потому что трагедия рождает азарт и толкает меня вперед. Нас вдохновляет Еврипид, Плавту же это не дано.

Он помедлил посреди дороги и повернулся назад, чтобы посмотреть на окно второго этажа дома, который мы только что покинули. Тяжелая штора была частично отодвинута, и мы увидели глядящего на нас Астона Апторпа в его дурацком берете. Он поднял руку и помахал нам. Оскар ему ответил.

— Бедняга, как он любил Билли Вуда! Неразделенная любовь старика вызывает жалость, вы согласны? Надеюсь, мы избежим такой грустной участи.

Неожиданный цокот копыт прервал его сентиментальные размышления. Повозка угольщика свернула на улицу и покатила в нашу сторону. Оскар схватил меня за руку, и мы поспешили к противоположному тротуару.

— Итак, Роберт, юноша выходит из дома, и, по словам Апторпа — нашего единственного свидетеля, — поворачивает налево и перебегает улицу. Он не медлит, чтобы решить, куда идти. Он знает. У него на два часа назначена встреча, но он ничего о ней не говорит до тех пор, пока не бьют часы. Почему? Потому что он знает: нужное ему место близко. Он доходит до угла, поворачивает направо… потом снова направо… и вот, он уже пришел. — Я обнаружил, что мы стоим на Каули-стрит. — Дорога заняла у нас с вами не более двух минут. Шестнадцатилетний юноша легко пробежит это расстояние за тридцать секунд. Таким образом, Билли был с друзьями в доме номер двадцать два на Литтл-Колледж-стрит, но уже через несколько мгновений оказался здесь, на ступеньках дома номер двадцать три по Каули-стрит. Почему? Почему именно в тот день? Зачем? Кто его ждал?

— Как раз это нам известно, — заметил я. — Билли Вуд собирался встретиться со своим дядей, Эдвардом О’Доннелом.

— Нет, Роберт, исключено; такая версия не имеет ни малейшего смысла. О’Доннел — скотина и пьяница, и никто не станет бежать на встречу с ним, скорее, Билли мог бежать от него. А Билли спешил, словно ему не терпелось увидеться с невестой. Он специально побрился и надел свой лучший костюм: все свидетели это подтверждают. Помните, бедняга Апторп сказал, что Билли «влюбился, но только не в него»… Может быть, Билли торопился на свидание с тем, кого любил?

— Вы хотите сказать, что он мог спешить на свидание с девушкой?

— Да, Роберт, это могла быть девушка… или женщина? Вы много раз рассказывали мне о женщине, которая похитила ваше сердце, когда вам было шестнадцать лет. Как ее звали?

— Мадам Ростанд.

— Сколько ей было лет?

— Двадцать семь.

— А ее груди походили на гранаты… Я помню. — (Оскар действительно пребывал в прекрасном расположении духа в тот день.) — Но если Билли собирался встретиться с женщиной, почему другие мальчики, Фред и Гарри, ничего о ней не сказали? Они должны были знать. Неужели шестнадцатилетний юноша способен держать в тайне от своих друзей появление «взрослой женщины» в его жизни? Вы бы смогли?