— Друзья, я хочу от всех нас поблагодарить Шпаченко-старшего за такой шикарный стол и праздник, который он создал для нас сегодня. Хочу пожелать от всех здоровья вам и поблагодарить вашу жинку.

И под громкие возгласы «Спасибо, спасибо!» опрокинул стакан в себя. Ребята последовали его примеру.

Савва, почти не пивший спиртного, поддавшись общей эйфории праздника, тоже выплеснул внутрь себя полстакана самогона. На удивление, огненная вода лишь слегка обожгла слизистую рта и пищевода и плавно влилась в сытый желудок.

Взяв со стола кусок зелёного арбуза, Савва надкусил и тут же положил обратно. Но другие с большим удовольствием хрумкали кусочки арбуза, похваливая засолку и хозяйку.

— Ни, хлопцы, ни, — запротестовал Шпаченко-старший. — Засолка и горилка моих рук. Жинок к этому делу ни в коем разе нельзя допускать, дело тонкое. Вот пампушки или варенье — их дело, если и пересластит, хуже не будет, — под хохот ребят закончил он и скомандовал, — Ну, хлопцы, ещё по одной.

Толик тут же разлил по посуде. После второго тоста последовал третий и четвёртый, пока не показалось пустое дно бутылки.

— Хорошие вы, хлопцы, дружные, смотрю. Если и Петька мой такой же стал, любо мне, браты, любо. Ну что его всё нет и нет?

Он снова посмотрел на часы:

— Почти двенадцать. А что, у вас библиотеки до полуночи работают?

— Да, вы, папаша, не беспокойтесь, — попытался успокоить отца Валерка, — он же в центральной библиотеке, оттуда больше часа добираться. Мне не верите, вот спросите его. Правда, Старик? — и он обратился к Савве.

Савва кивнул головой, но ничего не ответил. Врать ему было стыдно. Тем более что он догадывался, где сейчас Петька. В это время дверь в комнату отворилась и показался сам Петька. От увиденной картины у него округлились глаза — удивление, радость и волнение одновременно блуждали по его лицу.

— Здравствуй, батько! — выдавил наконец он из себя. — Как добрались?

— Здравствуй, сынок! Как видишь, хорошо. И хлопцы у тебя хорошие. Встретили, угостили. Ждали тебя, а тебя всё нет. Где гуляешь, сынко?

— Я тебе всё объясню, батько… Сейчас разденусь и всё объясню…

— Раздевайся, раздевайся. Есть о чём поговорить…

Тут он повернулся к ребятам:

— Хлопцы, у меня к вам просьба. Оставьте нас одних на полчасика. Мы поговорим по душам, а потом подходите.

— Нет вопросов, — ответил за всех опьяневший Валерка. — Это мы сейчас мигом организуем.

И он стал всех выгонять из комнаты. Ребята, оценив ситуацию, молча вышли в коридор и разбрелись кто куда. Савва, накинув куртку, вместе с Женькой вышёл на свежий воздух. Они прошлись по аллее, согретые алкоголем и хорошим ужином. Им казалось, что дыхание Балтики и кружившиеся в воздухе снежинки тихонько охлаждали их разгорячённые лица. Ребята долго ходили то по одной, то по другой аллее пустого парка, горячо споря о Петькиной судьбе. Женька упорно считал его дураком.

— Ты подумай, Старик! Учиться на отлично — и бросить институт! Ради чего?

— Жизнь посмотреть!

— А это разве не жизнь, что мы живем? Это что, кино?

— Но ему хочется другую жизнь познать, чтобы потом не жалеть о зря прожитых годах, неправильно выбранной профессии, — возразил Женьке Савва.

— О выборе профессии мы все, может, когда-нибудь пожалеем, — не согласился Женька, слегка заикаясь от волнения. — Ты думаешь, я правильно выбрал профессию или ты?

— Нет, не думаю, — ответил Савва.

— То-то и оно, что никто не знает. Мы так решили потому, что кто-то нас этому надоумил. Что, не так?

— Да так, Жека, так! Только у Петьки другое. Он вообще хочет жизнь посмотреть, в широком смысле.

— «В широком смысле», — передразнил Женька. — Да ни в каком смысле он ничего не хочет. Вбил себе в голову, что жизнь прекрасна и удивительна где-то там, — Женька показал рукой в сторону шумного города. — Сельский мальчик, начитался книжек, насмотрелся кино. «Иван Бровкин в армии», «Иван Бровкин на целине»… Вот тебе и пожалуйста. «Хочу другой жизни!» А другой жизни нет, она у всех разная, но в целом одно и то же.

Савва слушал и не узнавал своего друга. Этот тихий молчаливый парень, оказывается, настоящий философ. И Савва тогда, кажется впервые в жизни, дал себе слово никогда не судить о человеке по внешнему виду, а только по поступкам. А помогли ему в этом, как ни странно, Женька и Петька Шпаченко.

Сколько они гуляли и спорили — неизвестно. Вернулись в комнату, когда все уже спали. Тихо раздевшись, они тут же уснули мёртвым сном.

Утром все разбежались по своим студенческим делам, оставив в комнате спящих валетом в одной койке батьку с сыном. Больше они никогда уж не встретятся все вместе. Только Савва ещё раз случайно встретит Петьку у деканата через пять лет, когда перейдет на шестой курс. Он даже сначала и не узнает его. Крепко сбитый парень с небольшим шрамом на хорошо выбритом волевом лице. Тот первый узнал его.