Шрифт:
— Залезь под одеяло. Еще простудишься.
Больные, кто мог, потянулись к завтраку. Небольшой холл отделения преобразился в столовую.
— Хочешь есть? — спросил он Настю.
— Меня тошнит от этого запаха.
Раздатчица из столовой шлепнула перед Настей алюминиевую миску с какой-то серой кашицеобразной бурдой.
— У нас в психушке и то кормят лучше.
Он взял миску и отнес назад. На кухню.
— Можно чаю?
— Кружка у вас есть? — В раздаточном окне мелькнула толстая фигура в халате.
— Нет, мы только первый день здесь.
Фигура посмотрела на него, почесала в затылке и плеснула чай в большую фаянсовую кружку.
— Только кружку потом назад принесешь. Эта — лично моя.
— Спасибо. Я принесу.
Он понес кружку Насте.
— Выпей горячего чаю.
Она взглянула на него.
— А мне можно?
Какую доверчивость он прочитал в ее взгляде!
— Можно немного.
Она сделала несколько глотков, как синичка.
— Спасибо. Больше не хочу.
Дима взял из ее рук кружку, хотел отнести. Ему захотелось горячего чаю. С сомнением он посмотрел на кружку, языком ощупал внутреннюю поверхность губ. Вдруг гепатит, дизентерия, сифилис, СПИД — что там еще можно подцепить через ранку в слизистой оболочке? Неожиданно весело взглянул на Настю. Все-таки в больнице при поступлении ей все анализы делали. А за полтора месяца что она могла подцепить? Он смело выпил весь чай из кружки и почувствовал себя так, будто он скрепил с Настей кровью свою любовь.
— Зайдите-ка в ординаторскую. — Хирург положила перед ним только что принесенные из лаборатории анализы.
— Значит, все-таки аппендицит?
— Не исключено. Боли в животе опять нарастают.
Дима вспомнил, что за целое утро не только не посмотрел Настин живот, но даже не спросил, болит ли он. И Настя ничего ему не рассказала. Его это и огорчило немного, и несколько обрадовало. В этом он увидел признак развившейся между ними более тесной связи, чем отношения «доктор — пациентка».
— Вы пока будьте тут рядом. Покажем еще заведующему, подождем часика два и снова возьмем анализы.
— Только не отсылайте ее пока обратно!
Доктор снова внимательно на него посмотрела.
— Да пусть пока лежит, чего кататься туда-сюда! Только уж теперь смотри за ней лучше! Хочешь, вон попей чаю с медом. У меня свежая заварка есть.
— Спасибо, вы чуткий человек. Но я пойду к больной.
— Вот-вот, поговори с ней, успокой. А то еще разволнуется — перекрушит тут нам все отделение.
И Дима вдруг поймал себя на мысли, что выслушал слова доктора со снисхождением настоящего психиатра.
Давыдов
В назначенный Давыдову день госпожа министр внезапно отбыла в срочную командировку. Давыдова принял ее заместитель. Это Виталию понравилось, потому что на двери заместителя висела табличка «Доктор медицинских наук». «Будет легче разговаривать на одном языке», — подумал он. Но когда из-за начальственного стола вышел поздороваться молодой человек лет двадцати пяти, Виталий Вадимович засомневался в своей преждевременной радости.
Оказалось, напрасно.
— Расскажите мне о перспективах внедрения в практику полученных вами результатов, — вежливым тихим голосом попросил замминистра и впился холодным изучающим взглядом в и.о. директора института.
— О внедрении в широкую практику говорить еще невозможно, — честно начал Давыдов. — Опыты находятся в самой начальной стадии. Требуются время и крупные вложения для того, чтобы их завершить. И только тогда станет можно достоверно судить о результатах.
— Насчет вложений можете не беспокоиться. Деньги дадим. А вот со временем сложнее. Нужно ускорить процесс. Это получится?
— До определенного предела. Если расширить лабораторию, а лучше создать на ее базе совершенно новое структурное образование со статусом института, увеличить штат сотрудников, то, конечно, весь комплекс исследований можно провести быстрее.
— А в чем же предел?
Давыдову показалось, что молодого функционера тема действительно интересует. Он слушал внимательно, с заинтересованным видом. Виталий почувствовал приятный холодок в груди. Неужели сейчас исполнится то, о чем они с Таней мечтали?